Киев более последователен. Так, Служба внешней разведки Украины (СВРУ) ориентирована на работу исключительно против России (судя по высказываниям главы СВРУ Егора Божка). На Россию (точнее, против России) нацелены военная украинская разведка и СБУ, где изучают Россию при содействии опытных западных «русистов». Работают многочисленные НПО, выделяются гранты… В Москве же по-прежнему официально считают Украину «дружественным государством» (о чём свидетельствует хотя бы практика работы с фактическими политическими беженцами, которых таковыми не признают) и традиционно не углубляются в детали — и так ведь всё известно.
Между тем Украина уже далеко не та страна, о которой «всё известно». Да и раньше Москва совершала на Украине серьёзные ошибки, которые во многом и сделали возможной нынешнюю ситуацию. При этом в РФ и сегодня практически ничего не делается для организации сети научных и экспертных структур, которые были бы способны глубоко анализировать и прогнозировать развитие событий в политической, экономической, культурной сферах Украины. Пока российская украинистика — это публицистика. Об этом изданию Украина.ру рассказали эксперты, занимающиеся украинскими проблемами.
Директор Института миротворческих инициатив и конфликтологии Денис Денисов (до этого был директором украинского филиала Института стран СНГ):
— Если говорить в целом об украинистике в России, то львиная доля, подавляющая — это публицистика, причём не самого высокого уровня. Исходя из того, что средства массовой информации России приучили своих читателей, зрителей к тому, что подавляющее большинство экспертов, которые находятся в СМИ, они по факту могут комментировать любые проблемы, в том числе и Украину. И достаточно часто так бывает, что люди, не особо разбираясь в проблеме, на основании своих ограниченных знаний (об Украине. — Ред.) делают далеко не адекватные выводы и по ситуации в целом, и, особенно, это связано с прогнозами развития ситуации.
Вместе с тем, необходимо говорить и о другой стороне этого вопроса. И до госпереворота на Украине в 2014 году в РФ действительно был целый ряд серьёзных специалистов по украинской тематике, и в последние несколько лет к ним прибавились эксперты, которые переехали из Украины и продолжают заниматься украинской темой.
Но если говорить о взаимодействии между экспертным сообществом и органами государственной власти РФ, мне кажется, в настоящий момент это взаимодействие совершенно недостаточно.
Мы не можем, конечно, говорить о знании всего спектра тех записок, которые ложатся на стол высшим руководителям РФ, но, по крайней мере, мы понимаем, какие это каналы. И на этом основании можем говорить, что данное направление (изучение украинской проблематики — Ред.) еще нужно очень много дорабатывать и усиливать. Чтобы ситуация (на Украине. — Ред.) воспринималась действительно такой, какая она есть, а не такой, какой она видится, особенно представителям госвласти. Потому что в России есть такая позиция, такая выстроенная система, что очень многие аналитические записки готовятся под конкретные пожелания и интересы представителей государственной власти. Вот как они видят ситуацию — а эксперты просто должны наполнить их видение своими смыслами. Это негативно влияет на адекватную оценку ситуации в этой проблеме (изучения Украины. — Ред.), равно как и в других проблемах.
Ведущий научный сотрудник Российского института стратегических исследований (РИСИ) Олег Неменский:
— Говорить о состоянии украинистики в России довольно трудно, потому что украинистики нет. Есть такая проблема. В советское время гуманитарная наука распределялась по следующим территориальным принципам: история, культура, языки народов СССР изучались только в соответствующих национальных республиках. Единственно, что Россия, история России изучалась везде. Когда Советский Союз распался, оказалось, что во всех соседних с нами государствах есть свои специалисты по России, а у России своей системы подготовки, своих школ специалистов по бывшим советским республикам просто нет.
Эта ситуация была вполне очевидна ещё в начале 90-х годов. Казалось бы, государство должно было бы позаботиться о том, что это надо изменить. Тем более, что если уж рассматривать это (пространство. — Ред.) как нашу бывшую имперскую территорию, то мы можем посмотреть на другие бывшие метрополии. Они являются центрами науки, изучающей их бывшие колонии. Где лучшие специалисты по Африке? Во Франции. Где лучшие специалисты по Индии? В Великобритании. И так далее… А в России не то что лучших специалистов, вообще специалистов по Средней Азии, по Закавказью, по Прибалтике и даже по Украине и Белоруссии — нет, их не готовят.
Да, предпринималось немало частных инициатив по созданию центров, кафедр — но эти инициативы не находятся в системе. Например, на некоторых кафедрах политологии стали подготавливать специалистов по постсоветскому пространству. Но, во-первых, без изучения истории этих стран, языков этих стран, литературы и так далее — образование получается поверхностным. Собственно, с этих кафедр пока что не вышло ни одного заметного специалиста. Да и не может выйти.
Во-вторых, для того, чтобы люди шли на такие специализации, чтобы людям хотелось быть специалистами по Украине или по Киргизии, нужно такие специализации не только создать, но и сделать привлекательными в плане трудоустройства.
Одно дело, когда человек идёт специализироваться по Италии, он затем ездит в Италию, это уже привлекательность темы. Плюс к тому любая такая страна дальнего зарубежья, так скажем, имеет свою систему стимулирования и завоевания симпатий специалистов по себе в других странах, в том числе в России. А являясь специалистом по Украине или по Киргизии, ты оказываешься в проигрышном положении.
И стоит задача — она стоит уж скоро 30 лет как — во-первых, создать систему подготовки специалистов разного профиля по бывшим советским республикам. Это касается не только каких-то практических областей, политологии или специалистов по торговле, но всего спектра специалистов — это история, история культуры, филология, лингвистика и т.д.
Во-вторых, нужно создать систему научных учреждений, в которых могли бы работать лучшие выпускники этих кафедр, заниматься наукой. Необходимо создать структуру трудоустройства и вне научной области для выпускников таких кафедр. Это очень сложная задача, которую можно решать только на государственном уровне.
К ней не только не приступали, но, как ни странно, такая задача даже и не ставится.
Скажем, я, когда в начале 90-х решил стать специалистом по Западной Руси, по Украине и Белоруссии, я думал, что буду в первой волне, что мы будем создавать с нуля российскую украинистику и белорусистику. У нас на кафедре истории южных и западных славян исторического факультета МГУ в то время такая инициатива была юридически оформлена, была попытка создать Центр украинистики и белорусистики истфака МГУ. Но этому центру так и не дали ставок, не дали финансирования, потому что нет самих специализаций. Да, у нас нет даже формальных специализаций по этим странам.
И такая же ситуация в других учреждениях, где люди проявляли инициативы, но они гасли из-за отсутствия финансирования и системного подхода. Есть Ассоциация украинистов, но она к российской украинистике никакого отношения не имеет, она финансируется западными структурами и организациями. С российской стороны профессиональных украинистов нет, но есть политически ангажированные люди, мягко, говоря, не пророссийских взглядов.
После 2014 года ситуация не изменилась. Каким образом люди, принимающие решения, получают сведения к размышлению? Это вопрос культуры и традиций. Российский политический класс в принципе не очень привык пользоваться экспертной информацией. Многие из экспертных учреждений, которые есть в России, созданы по образцу и подобию западных учреждений — раз там есть, значит, и у нас тоже должны быть. Но у нас нет такой большой и серьёзной системы контентов и их взаимодействия с политической сферой. Пытаемся такую систему создать в отдельных учреждениях, но пока что проходит это с трудом.
Это не проблема отдельных людей во власти, а проблема политической культуры и некоторых административных традиций. Сколько ни кричим через СМИ и через прямые обращения об этой проблеме, но всё равно до сих пор не возникло желания со стороны властей предпринять инициативу по созданию всей этой сферы подготовки специалистов по бывшим советским республикам. А это меры дорогостоящие, требующие значительных финансовых и человеческих ресурсов, проводиться они должны системно и самым серьёзным образом. Но пока что этого нет.
Будет ли? Например, мы помним майские указы Владимира Путина, в соответствии с которыми научные сотрудники должны получать в среднем две средних зарплаты по региону. Но зарплата научных сотрудников в Академии наук до сих пор 20-25 тысяч рублей. Это отражает подход государства к научной сфере. Конечно, пока такой подход будет сохраняться, то есть занятия наукой будут оставаться сферой скорее хобби, но никак не той сферой, где можно обеспечивать себе жизнь, каких-то серьёзных инициатив предпринимать, может быть, и не стоит — потому что не пойдут люди в эту сферу. А те сумасшедшие, в хорошем смысле слова, которые готовы заниматься этими проблемами независимо от того, платят за это или не платят, есть ли для этого условия или нет, они всё равно будут этим заниматься, потому что вне системы их труд не будет иметь тех результатов, которые были бы полезны.
А вот у Запада подход иной. Например, в Польше — шикарная украинистика. Более того, например, и американская, и, во многом, немецкая украинистика созданы во многом польскими эмигрантами. Это, может быть, можно сказать вообще про всю советологию. Конечно, российская наука по Украине даже и близко не стоит по уровню и по возможностям к тому, что есть в Польше.
Всё это сказывается на реальной политике. Мы видим, что всё постсоветское время Польша, бросив вызов России на этом пространстве, открыто заявив, что она хочет стать альтернативным центром для этого пространства, чтобы оно ориентировалось не на Москву, а на Варшаву — она одерживает одну победу за другой. И уже две революции на Украине — они во многом обеспечивались и польскими политиками, и польскими специалистами на экспертном уровне, или подготовленными польскими специалистами НПО. По влиянию на умы молодого поколения Польша, конечно, на порядки выше работает не только на Украине, но и в соседней Белоруссии. Созданная Польшей система подготовки специалистов, в том числе специалистов из числа граждан Украины и Белоруссии, работает очень серьёзно, действует целая сеть школ — я их называю «школами промывки мозгов». Иногда они являются просто языковыми школами, но, тем не менее, оказывают своё влияние. Очень хорошо всё организовано.
Следует помнить, что любая наука, даже самая фундаментальная, имеет практический выход. Мы вошли в столетие, которое многие специалисты, даже естественно-научных сфер специализации, описывают как столетие господства гуманитарных технологий. Судя по всему, это так и будет. Россия в этой сфере действительно очень сильно отстаёт. Но не только в этой сфере, у нас в целом с наукой огромные проблемы. Повторю, надо помнить, что любая наука имеет практическое значение. И идея некоторых наших не очень талантливых чиновников, которые иногда озвучивают с телеэкранов, что надо вкладывать деньги в практическую науку, а фундаментальной пусть занимаются более богатые нации, она абсурдна совершенно, потому что никакая практическая наука без науки фундаментальной успешно существовать не может.
И задача России, если она хочет и впредь решать проблемы, в том числе и на постсоветском пространстве, не через экономические рычаги, которые, на самом деле, не очень хорошо работают, и тем более не с помощью силы, — формировать и развивать науку в части изучения стран постсоветского пространства. И иметь выход в сферу гуманитарных технологий, которые теперь — например, для успешного влияния на украинское общество — приоритетны.
