- Алексей Константинович, сегодня в мире существует целый ряд внешних и внутренних конфликтов (США — Россия, США — Китай, Россия — Запад, Россия — Украина, Запад — Сирия). Как вы считаете, это череда не связанных между собой локальных конфликтов или они имеют некую общую геополитическую природу?
— Они имеют общую цикличную природу. Как экономика и цивилизация развиваются циклами, так и международная ситуация развивается циклами. После какого-то крупного события, например, окончания Второй мировой войны или распада Советского Союза и социалистического блока возникает некий новый баланс. Этот баланс держится, пока не появляются силы и обстоятельства, которые ставят его под сомнение.
Скажем, после распада СССР наступил так называемый однополярный мир во главе с США. И всем казалось, что это незыблемо и надолго. Но уже к 2005 году становится ясно, что этот эпизод уходит в прошлое, на первые позиции в экономике выходит Китай, который станет важнейшим экономическим конкурентом Соединенных Штатов, постепенно Россия восстанавливает свою военно-политическую силу и уже не будет добровольно встраиваться в американскую систему координат. Появились такие страны, как Иран, Турция, которые ставят под сомнение американское превосходство, по крайней мере, в своих регионах.
То же самое относится к внутренней политике. Нарушается внутренний баланс. У США этот баланс держался с конца 1960-х годов — после того, как был убит Мартин Лютер Кинг и в США черное меньшинство было полностью уравнено в правах с белыми. С тех пор в течение 40-50 лет в США не было выступлений такого масштаба. Были расовые конфликты и в 2014 году, и в 2015-м, но они ограничивались одним городом, как правило. Такого размаха выступлений, погромов, грабежей, протестов — такого покушения на историю Соединенных Штатов никогда не было.
Это нарушение баланса внутри элиты. Американские элиты всегда боролись за места в Конгрессе и за место президента, но в целом были достаточно едины в принципиальных вопросах. А сейчас Америка переживает кризис — и внутренний, и внешний. Он настолько глубок, что единства нет. Отсюда ожесточенность внутренней борьбы, изображение Трампа исчадием ада, использование любых средств для дискредитации президента и т.д. Вот эти нарушения баланса и являются причиной многочисленных конфликтов.
Например, США решили, что Арабскую весну надо распространить на Сирию для того, чтобы заменить президента Асада на более послушного. Отсюда — сирийские события.
- Можно ли в качестве примера привести и Украину? Там тоже нарушен баланс?
— Да, на Украине при зарубежной поддержке был организован госпереворот. Нарушился баланс, который у нас был с Украиной, состоящий в том, что Украина ведет себя как не враждебное нам государство, а мы соблюдаем договоренности, которые были достигнуты к тому времени. Но когда Украина стала выступать с откровенно антироссийской платформой, когда она стала ставить под сомнение права русскоязычных на Украине, когда она стала в спешном порядке принимать закон, запрещающий русский язык, то возникло резкое нарушение баланса, на которое мы не могли не ответить.
Причем первыми на это отреагировали даже не в России, это сделали те регионы Украины, которые были не согласны жить в так называемой «новой Украине» после госпереворота. Я присутствовал 22 февраля на съезде депутатов всех уровней Востока и Юго-Востока Украины, который собрался в Харькове. Там были представители Харькова, Донецка, Луганска, Днепропетровска, Херсона, Крыма и Севастополя. И они все ставили вопрос о том, что новая власть должна считаться с их интересами — и лингвистическими, и культурными, и экономическими. При этом никто из руководства регионов не ставил вопрос о выходе из состава Украины.
Что сделала новая власть? Тогда же уже можно было догадаться, что будет происходить: они прислали поезд жовто-блакитных (укр. желто-синих — ред.) боевиков, вооруженных бейсбольными битами, в касках, которые подошли к зданию спортивного комплекса, где проходил съезд, и угрожающе били битами по щитам, чтобы запугать участников съезда. Вот, что сделала киевская власть. А потом была одесская резня 2 мая, а потом киевская власть отправила войска на Донбасс.
Таким образом, произошло нарушение баланса, и произошло это не по вине России. Оно произошло по вине тех, кто организовал государственный переворот на Украине. Именно отсюда — все последующие события.
- Вы сейчас вспомнили события 2000-х. Но ведь было множество других послевоенных, но более ранних конфликтов — они не влияли на баланс?
— Когда я говорю о балансе, я не имею в виду идеальное равновесие. Его в политике не бывает. Я говорю об относительном равновесии. Региональные кризисы были и в 1980-е годы, и в 1990-е годы: оставался израильско-палестинский конфликт, острый кризис в Югославии, продолжался кризис вокруг Северной Кореи, был создан острый кризис вокруг Ирака в 2003 году, который завершился агрессией США против этой страны и ее захватом.
Сейчас я говорю о более крупных процессах. Когда шла война в Ираке, не было такого глубокого нарушения стабильности на Украине; или такого нарушения деятельности Евросоюза, как выход из него Великобритании, который стал для ЕС подлинным землетрясением, хотя в Брюсселе и пытаются делать вид, что ничего страшного не произошло. Не было погромов в США, что ставит под вопрос способность США справляться с внутренними проблемами, не говоря об их претензиях на глобальное лидерство. Мы впервые видим нарушение баланса такого размаха и такой глубины за последние 30 лет.
- Можно ли обозначить конкретный триггер, приведший к дисбалансу?
— Это совокупность факторов и противоречий, резко обострившихся в последнее время. Конечно, этому способствовал мировой финансовый кризис 2008-2009 годов, из которого многие страны выходили довольно долго — на протяжении 4-5 лет. Это сказалось на тенденциях в пользу Brexit, на финансовом положении Греции, которая оказалась на грани дефолта, что тоже было сильной трещиной в здании Евросоюза, на американской деловой активности — она восстановилась, но последствия ощущаются до сих пор.
И второй фактор, который, безусловно, сыграл определенную роль, но все же в основном в США, — эпидемия. COVID-19 ударил больнее всего по бедным слоям населения. Кстати, не только потому, что они бедные, но в том числе потому, что они наименее образованные, наименее дисциплинированные, не готовые соблюдать необходимые правила, ограничения и т.д. То есть здесь нельзя все перекладывать на фактор социальной несправедливости. Люди из афроамериканской общины, которые оказались жертвами коронавируса, они сами в известной степени в этом виноваты. В силу плохого понимания проблемы, неправильной реакции, неправильного поведения, отказа носить защитные средства, соблюдать режим самосохранения, дистанцию и т.д.
Эти факторы стали катализаторами этих процессов. Но процессы назревали в любом случае. Уже к началу 21 века, во-первых, стало ясно, что равновесная система и однополярный мир противоречат друг другу: мировой баланс не удержится именно из-за гегемонистских амбиций США. США одержали победу в войне в Югославии, им это вскружило голову и стало прологом к войне в Ираке, которую они в военном плане выиграли, а в политическом проиграли. А Ирак стал прологом к войне в Ливии. То есть США посчитали, что они сейчас будут перестраивать мир по своим представлениям.
В администрации Буша в 2002-2003 годах возник план захвата семи стран за пять лет — это Ирак, Ливан, Йемен, Афганистан, Сирия, Ливия и Иран в качестве завершающего аккорда. Это безумная программа, но она серьезно рассматривалась. То есть разбалансировка новой мировой системы — однополярного мира — началась по вине самих Штатов, которые переоценили свои силы еще до финансового кризиса 2008-2009 годов.
- А что насчет постсоветского пространства?
— Там разбалансировка также началась раньше, а именно в 2004 году, когда состоялась первая Оранжевая революция на Украине. Тогда к власти пришел Ющенко, попытавшийся втянуть Украину в НАТО. Эта попытка была предпринята в 2008 году, и это была, безусловно, «разбалансировка» системы. До той поры предполагалось, что США и Запад не будут тянуть Украину в НАТО. Но в 2008 году такая попытка была предпринята администрацией Буша-младшего. Она не увенчалась успехом из-за раскола в НАТО: ФРГ и Франция были против, но это уже была разбалансировка системы. Следующей фазой разбалансировки стала атака Саакашвили — причём с согласия Вашингтона — на Цхинвал 5 августа 2008 года. Поэтому свести все к влиянию финансового кризиса и коронавируса совершенно невозможно. Предварительные сигналы о том, что система выходит из состояния относительного баланса, появились примерно в 2003-2004 годах.
- В новом мире, перешедшем от однополярности к полиполярности, большую роль играют лидеры всех давших о себе знать государств. Помимо Трампа, тут и президент РФ Владимир Путин, и китайский лидер Си Цзиньпин, и французский президент Эммануэль Макрон, претендующий на место Ангелы Меркель в ЕС. И все они претендуют на роль вершителей судеб мира или хотя бы его части. Как вы считаете, какую роль в нынешнем мире интернета и медиа, способных манипулировать общественным сознанием, играет личность?
— Роль личности остается ключевой. Посмотрите на Россию ельцинского времени и на Россию путинского времени, вы обнаружите очень большие различия. При Путине удалось преодолеть очень глубокий кризис в экономике, восстановить боеспособность вооруженных сил, но этого бы не было, если бы за Борисом Ельциным пришел руководитель его типа.
Путин безусловно является той фигурой, которая восстановила суверенитет страны, и усилила государственность, и создала более стабильную экономику. Подтверждением этого является то, что за шесть лет санкций, которые против нас были введены с 2014 года американцами и Евросоюзом, мы не оказались на грани того экономического краха, который нам предвещали. В своё время Барак Обама говорил, что разорвет в клочья российскую экономику, но Обама уже давно не в Белом доме и может уныло наблюдать, как российская экономика продолжает функционировать. Да, мы бы хотели, чтобы она функционировала лучше, но не было краха, дефолта, экономического провала. И это достижение правления Путина.
- То есть развитие интернета, высоких технологий не влияет на человеческий потенциал в сфере политики?
— Я считаю, что средства массовой информации не могут руководить людьми. Еще меньше ими может руководить интернет, потому что в нем соприкасаются, конкурируют и соседствуют диаметрально противоположные точки зрения. Интернет может стать неким зеркалом общественных недовольств, страстей, возмущений, пожеланий. Интернет могут использовать для организации оранжевых революций и антигосударственных выступлений. Но интернет не может руководить нациями. Он обращается лишь к одной части нации, которая, допустим, как это было в Иране в 2009 году, получала через интернет указания, как действовать, где устраивать демонстрации, где протестовать. Интернет — это либо зеркало, либо инструмент, но он не может быть общенациональным лидером. Лидер — это тот, с кем себя соотносит вся нация или ее большинство.
- Но и далеко не с каждым лидером его нация себя соотносит.
— Соотносить себя можно не только в позитивном, но и в негативном смысле. Посмотрите на Трампа — половина нации его ненавидит, считает его причиной всех бед, обвиняет в том, что в Соединенных Штатах погибло более 120 тысяч человек от COVID-19, а 2,4 миллиона заболели. С другой стороны, 40-45% американцев Трампа по-прежнему поддерживает.
В одних странах лидер объединяет, как в случае Китая или России, а в других случаях лидер может разъединять нацию, выступая лидером только одной части. Но, воспринимается он позитивно или негативно, мы видим колоссальную роль самого института лидерства, потому что именно вокруг него сосредотачиваются основные битвы или же общественная поддержка.
То есть современная история показывает, что фактор лидерства исключительно высок. Кризис, в котором находится сейчас Евросоюз, во многом связан с отсутствием сильных лидеров. С уходом Меркель Европа потеряет последнего лидера классической эпохи, к которой принадлежали еще Жак Ширак, Берлускони, даже Тони Блэр (хотя он сыграл исключительно деструктивную роль и в Европе, и в мире, но, тем не менее, он был признанным лидером Великобритании).
Измельчание лидерства происходит, когда нации теряют способность выдвигать из своих рядов сильных национальных руководителей. Одна из причин состоит в том, что Евросоюз не дает возможностей для появления такого рода фигур. Политик яркий, талантливый, самобытный всегда вызывает споры и разногласия, а в ЕС сейчас все решается консенсусом. В Евросоюзе фигура, равная де Голлю, появиться не может, потому что де Голль проводил политику, которую считал необходимой, и не боялся идти на конфликт даже с США. А сейчас степень интеграции стран в ЕС такова, что если вы хотите быть хотя бы наполовину суверенным государством, вам нужно покидать Евросоюз, что и сделала Великобритания. Лидерство играет исключительно большую роль, но и его отсутствие тоже играет большую роль. Это выражается и в неубедительной политике ЕС в последние годы.
Или посмотрите на Украину: антилидер Порошенко загнал страну в жуткую социально-экономическую и политическую ситуацию, а Зеленский оказался лидером только на время избирательной кампании. На этом его лидерство закончилось. Потом он, похоже, сказал себе: «Господи, во что я вляпался». С такими настроениями лидером, конечно, не станешь.
- Нет ли какой-то общемировой тенденции по избранию национальных лидеров, не имеющих отношения к политике? Например, Трамп же тоже пришел без политического опыта.
— Между Трампом и Зеленским есть очень большое различие. Зеленский был актером, возглавлял сравнительно небольшую компанию по производству фильмов. Трамп — крупный бизнесмен, миллиардер, он руководил большой корпорацией. Более того, Трамп силен тем, что у него есть программа действий: он знает, что хочет ограничить иммиграцию в США, он знает, что хочет добиться конкурентного преимущества американской экономики по отношению к Китаю, хочет усилить позиции американского газа на европейском рынке, не хочет допустить появления ядерного оружия у Ирана. У него есть целый ряд позиций, с которыми можно не соглашаться, но они у него есть, и они выражены в лозунге «Америка превыше всего».
У Зеленского какая-либо программа отсутствует. Вся его программа состояла из риторических заявлений во время дебатов с Порошенко. Он обещает решить за время своего президентства проблему Донбасса — он ее не решит при тех подходах, которые он исповедует. Он обещал наладить отношения с Россией и что-то даже «сказать Путину». Для того, чтобы что-то сказать президенту России, надо с ним, как минимум, встретиться, а Зеленский не создает никаких условий для такой встречи.
Он обещал сделать так, чтобы Украину уважали в мировом сообществе, но уровень уважения к Украине за последнее время скорее ослаб. Если у Украины прежде был на Западе некий потенциал надежд, сейчас на Украину там смотрят скептически: видят, что она не способна на экономический рывок, видят масштабы коррупции и другие слабости. Единственное, что даёт возможность Украине по-прежнему пользоваться поддержкой Запада, это роль фактора политики, который можно использовать против России. Поэтому сейчас отношение к Украине — это не отношение к стране, у которой есть шансы стать полноценным членом западного сообщества, а к стране, которая рвется в западное сообщество, которую надо использовать, но в полной мере ни в коем случае туда не пускать.
