«Украинские политики, не говоря уже об олигархах, думают не о людях, а только о себе, грабят страну, набивают карманы, переводят награбленное за рубеж и т.д. и т.п.», — такой набор расхожих представлений жителей Украины о своей элите. Ее главным грехом общество считает коррупцию. Причем в массовом сознании это слово понимается широко, как любое неправомерное обогащение.
Отсюда вывод — если у власти окажутся политики честные, некоррумпированные, все как-то наладится само собой. Но они упорно у власти не оказываются, хотя именно народ эту власть выбирает. Либо непосредственно как президента и депутатов, либо опосредованно как правительство, которое утверждают голосами народных избранников. Но раз выборы в этом плане неэффективны, то многие приходят к выводу, что лишь внешнее давление успешных, некоррумпированных по общим понятиям стран, может заставить украинскую власть быть лучше.
Эта логика немало поспособствовала поддержке Евромайдана. Но история с «Приватбанком» разрушила и эту теорию. Однако потеря 2,6-3 миллиардов собственных долларов (а именно так оценивал Игорь Коломойский свою долю в «Приватбанке» в начале 2008-го) не может быть свидетельством реализации интересов?
А при Януковиче бизнес развивался
Тогда почему же это случилось с олигархом? В ходу рассуждения о том, что, дескать, «Приватбанк» — это своего рода пирамида, и он неизбежно лопнул бы. Допустим, что, не будь национализации, такое могло бы действительно произойти сейчас. Но ведь «Приватбанк» существует не со вчерашнего дня — срок его работы как банка Коломойского многократно дольше срока деятельности «МММ» и менее знаменитых финансовых пирамид.
Да, банк, говорят, проводил рискованную политику, кредитуя проекты группы «Приват», привлекая для этого депозиты населения и создавая для рядовых граждан возможности намного легче получить кредит, чем в других банках. Но ведь до недавнего, самого недавнего времени, такая политика была успешной, риск во многом смягчался введением инновационных технологий работы, по части которых банк был первым на Украине.
Так за период с начала 2010-го по начало 2014 года, а это годы очень медленного роста экономики Украины, собственный капитал банка вырос почти вдвое, составив в пересчете на доллары более 2,5 миллиардов. Активы же банка достигли около $27 миллиардов (рост за этот период в 2,5 раза), а чистая прибыль — около $235 млн (рост в 1,8 раза). К концу 2015 года даже в гривневом исчислении прибыль упала почти в 9 раз, составив в долларовом эквиваленте менее 9 млн. Прочие показатели в гривнах выросли, но в долларах оказались ощутимо меньше, чем на момент Евромайдана — собственный капитал чуть более $1 млрд, активы — $10,5 млрд.
Ясно, что в 2016-м, после обвала экономики, стало невозможным вести бизнес так же, как в 2013-м. Но ведь это уже прямое следствие победы Евромайдана и евроинтеграции, к которым Игорь Коломойский сам приложил руку. А ведь как видно из статистики дела «Приватбанка» при Януковиче успешно развивались, что же касается бизнеса Коломойского в целом, то именно при старой власти он занял наилучшие в своей биографии позиции в рейтинге «Форбс»- $3 млрд на начало 2012-го. Да потом тот же рейтинг фиксировал спад — к моменту победы Евромайдана его состояние оценивалось журналом в $2,1 млрд. Но все это объяснялось не тем, что власть отжимала бизнес, а негативной конъюнктурой на рынке нефти и металлов, от которой страдали все связанные с этими отраслями олигархи. Например, у более близкого к Януковичу Рината Ахметова за 2013 год состояние похудело на 19%, а у Коломойского за тот же период на 12,5%.
Конечно, все эти обстоятельства не обязывали Игоря Валерьевича сохранять лояльность к президенту. Но надо ж было предвидеть последствия событий, которые поддерживаешь. Тем более, что, как известно, деньги любят тишину. Однако, похоже, радикальная сторона Евромайдана с самого начала не смущала. по крайней мере. ближайшее окружение Коломойского. Еще 15 декабря 2013-го Борис Филатов записывает в Фейсбуке свое отречение от русских корней: «Но мой дракон сожрал голос моей крови. Моя Земля «от Сяну до Дону» проросла во мне невыкорчевываемыми кореньями. И когда я слышу, что я «свидомит», «хохол» и даже «бандеровец», то мое сердце наполняется гордостью…»
Отвергнув децентрализацию и стабилизацию
Ну вот Евромайдан победил. Что дальше было объективно выгодно Коломойскому, кроме скорейшей стабилизации страны? Думаю, глубокая децентрализация, при которой он имел бы хорошие шансы контролировать Днепропетровскую область, не опасаясь Киева. Ведь в материалах периода его губернаторства нередки пожелания представителей его команды о том, чтобы область могла оставлять себе больше средств. А после первого Минского соглашения самые серьезные компромиссные предложения озвучил тот же Филатов, который тогда был замом Коломойского в ОГА: «Я искренне считаю, что материальную помощь на восстановление Донбасса из ЕС должны осваивать местные. Киевские коррупционеры не имеют права их осваивать. Нам придется идти по пути Чечни в Донбассе… Россия тоже прошла опыт амнистирования и десепаратизации», — говорит Филатов в СМИ.
То есть правая рука Коломойского хотел бы сделать из Захарченко и Плотницкого, с которыми Киев и тогда не хотел общаться, Ахмада и Рамзана Кадыровых. А зачем?
Просто потому, что он так видел оптимальный путь урегулирования? Нет, думаю, прежде всего потому, что Филатов понимал: с широкой автономизацией Донбасса в украинском правовом поле, децентрализация легко перейдет на другие регионы и закрепит господство Коломойского в области. И это закрепление вероятно было для него куда важнее, чем то, сыграют ли лидеры ДНР и ЛНР желаемые им роли.
Но объективно точку невозврата на тот момент конфликт уже прошел. Надо было хвататься за передачу полномочий регионам как базу для украинского согласия куда раньше, в марте 2015-го, когда испуганный крымскими событиями Арсений Яценюк предлагал на словах куда более радикальный вариант децентрализации, чем затем зафиксировал Порошенко в проектах конституционной реформы.
Тогда, особенно при желании Коломойского, можно было поднажать и превратить децентрализацию в федерализацию де-факто. Ведь проблема-то не в слове, а в полномочиях, и в пиар обеспечении, о роли которого остроумно высказался олигарх еще в 2008-м: «Хомячок такой маленький, симпатичный, домашнее животное, дети любят, играются. А крыса — отвратительное мерзкое животное, от которой женщины падают в обморок. А разница только в одном — в пиар-обеспечении». И ведь такая децентрализация была выгодна Коломойскому, не только из-за передачи власти на места, но и потому что стабилизировала бы страну, установив ту самую тишину, которую любят деньги.
Однако такой вариант стал бы реальностью, если бы власть пошла навстречу требованиям протестующих юго-востока ради общеукраинского согласия. А правая рука Коломойского, Филатов, выдвинул тогда иную формулу согласия: «Нужно давать мразям любые обещания, гарантии и идти на любые уступки….А вешать…Вешать их надо потом».
Последний сюрприз от Запада
А ведь можно было предвидеть, что будет со страной в результате этого переворота и попытки навязать всему юго-востоку волю Киева, и как эти события в итоге скажутся на бизнесе. И здесь не проходят объяснения о том, что Коломойский был погружен в проблемы ферросплавов, «Укрнафты», «Приватбанка» и не разбирался в большой политике. Ведь в финале большого интервью, которое он дал в марте 2008-го «Украинской Правде», звучат такие слова: «Я в 40 лет кардинально поменял ведение бизнеса. Я перестал заниматься текущими делами. Сегодня я не занимаюсь текучкой, а только глобальным планированием. Иногда я концентрируюсь над какими-то важными моментами, в чем-то участвую. Но того, как я занимался этим до 40 лет, уже нет. Сидеть в офисе с утра до вечера, что-то считать, обсуждать, советы директоров, совещания… Надоело».
И глобальное планирование такой финансово-промышленной империи как раз и предполагает учет внутриполитических и геополитических факторов. Но, похоже, дело в том, что Коломойский эти факторы неправильно оценил: поверил, что ассоциация с ЕС — это если и не чудо, то, по крайней мере, быстрый прогресс, а Россия, конечно, развалится или отступит под тяжестью санкций. Ибо «санкции» для украинской элиты — это магическое слово.
А расчеты оказались неверными, и под конец «цивилизованный мир», за который так ратовал Коломойский, преподнес ему сюрприз. Ведь можно всерьез относится к его нынешним аргументам о том, что национализация «Приватбанка», это по сути рейдерский захват организованный Порошенко и Гонтаревой. Но надо при этом учитывать одну деталь: эта национализация была одним из немногих, если не единственным шагом Порошенко в этом году, за который его публично похвалил этот мир на таком уровне. Ведь свое слово сказали здесь и вице-президент США Байден, и канцлер Германии Меркель, и глава европейской дипломатии Могерини, и глава МВФ Лагард. А Игорь Коломойский об этом молчит. И здесь не так важно вошли Европа и США в долю с Порошенко и Гонтаревой, или бескорыстно считают этот шаг необходимым для Украины. Важней, что Запад, на который ставил Коломойский, как раз подтолкнул Порошенко к отъему его детища.
То есть понимание сути мировых процессов оказалось у украинского олигарха таким же ограниченным, как у майданных активистов, повторявших, как мантру, слова о «свободных народах Европы». И именно это недопонимание, порожденное расхожими тезисами европейцев, помешало Коломойскому увидеть, каков его реальный собственный долгосрочный интерес. В итоге он поплатился Приватбанком, и в перспективе, возможно, не только им.
Миллионы же граждан Украины платят своим благосостоянием за аналогичную ошибку, которую они совершили зимой 2013-2014-го. А практические выводы из этой ошибки дадут Украине заметно больше, чем пресловутая борьба с коррупцией на фоне полуживой экономики.
