В эксклюзивном интервью для Украина.ру мэр Донецка Алексей Кулемзин рассказал о том, как проходит восстановление города в условиях продолжающихся уже 11-й год обстрелов, о силе духа жителей и о том, какие перспективы развития на ближайшее время.
— Это не коммунальное предприятие, не городская собственность. Насколько мне известно, варианты прорабатываются. Но все упирается в вопросы безопасности. Потому что любой подобный объект является местом повышенного риска. Даже троллейбусов, автобусов у нас не один десяток сгорел, не один десяток был подвержен ударам дронов.
Поезд – это тем более существенный объект, который нельзя укрыть, нельзя изменить движение. То есть очень легко поразить его. Поэтому убежден, что это будет, но наша задача не галочку поставить и не с лозунгом пробежать, а обеспечить безопасную перевозку людей. Поэтому убежден, что это будет, но как только позволит обстановка.
— Еще такой амбициозный вопрос. Нельзя ли связать с помощью метро Марьинку с Петровским районом, с Харцызском. Все говорят, что это невозможно, что пустоты какие-то под землей. А как насчет надземного метро?
— Вы меня наверно подслушали где-то. Я об этом говорю точно так же. Город Донецк прирос и частью Ясиноватского района, Песками. Хочется, чтобы в перспективе там был не зажатый аэропорт, настоящий хаб можно было построить, чтобы не одна полоса была, а несколько, чтобы малая авиация была, чтобы летающие тарелки приземлялись. Это все в перспективе.
Мы приросли Маринкой и Красногоровкой, это огромная территория дополнительная, это та территория, которая сегодня разрушена, но это объем, где можно будет любое строительство организовывать, от жилищного, индивидуального до промышленных каких-то объектов, даже технопарки создать.
Тема метро давно обсуждалась. Миллионником городу Донецку быть? Быть, я в это свято верю!
— А сколько сейчас населения?
— Перепись пока не проводилась, но здесь достаточно населения сейчас. Это мое субъективное мнение. Смотрю – пробки на дорогах есть, как было когда-то.
Если говорить о метро, то мы смотрим сегодня перспективы, смотрим последние разработки. Когда мы будем застревать в пробках в машинах, сможем подниматься как коптер, куда-то перелетать. Я тоже приветствую – зачем нам идти в землю, если можно сделать над землей? Это будет скоростное все, но это нужно будет связывать. И тот проект, который был, он маленький теперь по современным меркам.
Есть соответствующие институты, есть специалисты, которые понимают в этих вопросах. Поэтому мы дадим вводные, выскажем наши пожелания, все это придет. На сегодняшний момент нужно поэтапно идти. Потому что у нас тысячи квартир, в которых сегодня нет окон. Кровли нужно менять. Сначала нужно дать людям возможность уюта, кров. Параллельно будут эти вопросы решать. Потому что, поймите правильно, все одним махом сделать не получается, потому что ограниченный ресурс и финансовый, и людской. Все нужно делать по уму.
Знаете, нельзя относиться ко всему, как к работе. Относись, как будто дома ты. Ты же не покупаешь все одним махом. Что-то купил первоочередное, а с чем-то потерпим. То же самое здесь.
— Я смотрю на Мариуполь – там грандиозная стройка. А что будет в Донецке? Может, какой-то российский инвестор вложится в новые микрорайоны, небоскребы? Пофантазируйте, пожалуйста.
— Мне не до фантазии. Я знаю точно, что земельные участки под эти цели отводятся уже, планируются и промышленные производства, и строительство крупных объектов, и не только жилых домов. Что дальше делать маме с папой, которые с ребенком живут в жилом доме? Им нужна школа, детский сад, больница. Поэтому это все проработано.
Я не буду сравнивать с Мариуполем. У каждого города, у каждой территории своя история. На сегодня так. Нам нужно закончить войну. Нет смысла делать одно и то же два раза. Для меня лично это вообще самое тяжелое. Если записали, выполнили, вычеркнули, ну тогда порядок. А если потом придется переделать? Поэтому сегодня идут подготовительные работы.
Как только мы врага отгоним на безопасное расстояние, здесь будет не один инвестор, здесь будет вся Россия, потому что здесь очень удобный центр промышленный, культурный, трудолюбивый край, население которого всю жизнь привыкло работать. Здесь будут созданы условия для проживания и труда, для отдыха у нас тоже есть все рядом.
Плюс удобнейшее географическое положение, которое ставит нас в центр всех четырех исторических территорий. Если так разобраться, у нас рядом Луганская Народная Республика, Мариуполь внизу, Мелитополь, Бердянск. То есть плечо небольшое. Потому я уверен, что бизнес в первую очередь точно оценит все преимущества города Донецка и все складские, перевалочные базы. Удобнее место я не вижу.
— Алексей Валерьевич, вы уже давно на посту мэра Донецка, кажется, с 2016 года. Сначала были исполняющим обязанности, потом мэром… За это время происходили с вами, с дончанами, какие-то интересные или необычные истории?
— Я не знаю, насколько это интересно, потому что историй, конечно, много. 10 лет пролетели действительно быстро, и так за одно мгновение не вспомнить все. Но я хочу рассказать вам такие два эпизода, которые запомнились наиболее.
Мы приехали в Кировский район, под обстрелом все, много частного сектора. И была еще тогда возможность эвакуацию провести, потому что не было еще тех дронов, это незадолго до СВО было. И предложили людям просто выехать. Россия-мать принимала и принимает, дает условия, а потом ситуация стабилизируется – вернем. Здесь же обстрелы постоянно.
И дедулечка хороший, бойкий, ему лет под 80. Он говорит: "Сынок, вот это я поеду туда? Идем со мной". Заходим, он шторку открывает, а у него ящички с рассадой. И он говорит: "Да мне же ее через две недели высаживать в землю. Куда же я поеду?" Я на него смотрю, у меня слезы наворачиваются. "Я тут жил с 2014, я уже слышу, как летит – я в подвал".
Это вот дух донецкий. Хотите его сломить? Никогда!
И второй раз был, сейчас вспомнил, когда мы уже в Киевский район приехали. И обстрел. А на остановке автобус стоит, маршрутка. Обстрел, я говорю: "В укрытие всем. Всем в укрытие, лечь на пол". И трое пацанов до автобуса добегают. Я кричу: "Лечь!". И оин из них, прыгая в автобус отъезжающий, мне говорят: "На работу опоздаем, подведем, смена не сменится". Вот тут можно смеяться, если бы не было жутко тяжело.
Вот это люди, которые из стали сделаны, как хотите называйте. Он рискует жизнью, но придет, потому что смена, подвести нельзя.
Что говорить? Я горжусь, что мне довелось руководить городом, в котором живут такие люди. И никогда в жизни этот город не сломить и не покорить.
— Алексей Валерьевич, в 2022 году Донецк, как и весь Донбасс, как Запорожская и Херсонская области, вошли в состав Российской Федерации. Вхождение в состав России – это возрождение города, возрождение городской инфраструктуры. Скажите, пожалуйста, ваш шеф-регион Москва за два года в Донецке что возродил?
— На самом деле проделана огромная, титаническая работа. И давайте не забывать, что речь не идет только о 2022 годе. Мы же прекрасно помним, когда в 2014-2015 году Украина нам блокаду объявила, белые КАМАЗы пошли, гуманитарные конвои. Это не просто конвои, это сотни тысяч спасенных жизней мирных жителей.
Поэтому Россия сразу же помогала нам. И мы, конечно же, с признательностью к этому всегда относились и никогда этого не забудем. И мы всегда к этому шли, всегда говорили: "Донецк, Донбасс, мы думаем на русском. Мы разговариваем на русском. У нас родственников много в России через дорогу, через границу". Это испокон веков было. Мы русские люди. Мы умеем дружить, мы умеем воевать, как оказалось, неплохо.
Но 2022-й год был для нас той точкой, к которой мы шли. С боями, с потерями, со слезами. Очень тяжело было, непросто. Но теперь мы можем сказать: "Да, мы - русский Донецк, мы граждане России".
Для нас это не только очень радостно, очень почетно, но и очень ответственно. Сколько души, сколько сил вложено в нас. И мудрые решения нашего президента Владимира Владимировича Путина, которые вообще позволили нам всем тут выжить и идти вперед.
Сегодня шеф-регион Москва – это тот свет, та палочка-выручалочка, которые пришли сюда. Пришли люди, которые тоже не собирались работать под обстрелами, на войне. Но пришла большая группировка. Огромное спасибо мэру Москвы, Сергею Собянину, всему правительству, команде, всей группировке, которая здесь. Потому что не секрет, что наши люди многие пошли воевать. Многие сегодня не могут выполнять свои функциональные обязанности по возрасту. И это усиление трудовым коллективом видно сразу же, невооружённым глазом.
Сколько поменяно коммуникаций, сколько заменено окон, разбитых после обстрелов. Это тысячами измеряется. Такие масштабные проекты, как реконструкция проспекта Ильича, парка Горького. В планах еще больше работ.
На сегодняшний момент мы все прекрасно понимаем, что каждый наш успех является целью для укронацистов. Поэтому, конечно же, огромное внимание, когда под обстрелами работаешь, уделяется коммуникациям. То, что нужно делать, то, что сильно изношено, но то, что просто так, напрямую, нельзя повредить и испортить. К сожалению, мы знаем примеры, когда обстреливались и строительные бригады, и ремонтные, и объекты, которые восстанавливаются, повторно обстреливались. С кем мы воюем, мы знаем. Там ничего святого нет.
— А сколько квадратных километров дорог реконструировано?
— Только проспект Ильича - порядка 155 тысяч квадратных метров. Там 36 гектаров общая площадь благоустройства. В прошлые годы тоже производился ремонт.
Мы сейчас, знаете, больше можем сказать не о квадратных метрах. Это будет, может, сухо, для кого-то – весомо. Просто люди, которые выходят, когда гремит канонада, где сыплются осколки, а работы продолжаются – это и есть то братство, тот русский дух, тот русский мир, та великая наша страна Россия, за которую мы здесь все и стоим. Потому что мы не в одну сторону куда-то идем. Мы идем навстречу друг другу. Поэтому враг и беснуется.
Каждая неудача их на фронте оборачивается у нас обстрелами. Каждый наш святой праздник православный, государственный праздник России оборачивается для нас обстрелом. То есть, беснуются. Добьем. Убежден. Все вместе добьем.
— А какие у вас вообще планы на 2025-2026 годы, до 2030-го?
— Да и до 2035-го есть планы и видения. Я коренной дончанин. Я здесь родился, вырос. Никогда не уезжал отсюда. И никуда не собираюсь. Поэтому это мой ребенок. Это мой любимый город. И, конечно же, очень хочу, чтобы в нем воцарился мир.
Для того, чтобы четко ответить на ваш вопрос в цифрах и в объемах, в квадратах, конечно нужно подвести черту. Простите, но есть свои суеверия. Давайте сначала подчеркнем, на чем мы останемся, и пойдем вперед.
Сегодня уже проработаны вопросы на предмет строительства нового жилья, новых жилых кварталов, новых объектов соцкультбыта. Сегодня работают по земельным отводам, по проектированию. То есть то, чему нельзя еще навредить, но это уже готово.
Конечно же я хочу, и мы увидим это в ближайшее время, с Денисом Владимировичем Пушилиным мы не раз это обсуждали, чтобы у нас появились работающие башенные краны, новое жилье, чтобы заработала программа, утвержденная президентом нашей страны, по ипотеке. Для того, чтобы люди, которые потеряли дома, а у нас, к сожалению, порядка 13 тысяч домов разрушено, обрели новое жилье, началась новая мирная жизнь.
Но для этого нужно подойти всем ответственно и терпеливо, как мы это и делаем. Для того, чтобы дожать. Дожать и дотерпеть. И когда станет ситуация позволять это, тогда я уверен, сумасшедшими темпами пойдет здесь развитие. И уверен, что в ближайшие 5-10 лет мы все исправим, и город не узнают.
— Алексей Валерьевич, когда изучал вашу биографию, я так понял, что вся ваша жизнь связана с Донецком. И даже еще при Украине, в 2000, в начале 2010 годов, вы были если не одним из руководителей города, то человеком, который имел отношение к повседневной жизни Донецкого края. Вот скажите, пожалуйста, до 2014 года донецкая инфраструктура городская, она развивалась, гнила, приходила в упадок? Какое вообще было ее состояние?
— Эта история хорошо всем известна. До 2014 года я 16 лет отработал в областной государственной администрации, где я курировал вопросы привлечения инвестиций, внешних связей, внешнеэкономической деятельности.
Донецкая область широко известна была и за пределами Украины. Это промышленный край, и в то время давал 23% промышленного производства всей тогдашней Украины. Поэтому можете себе представить развитие региона, развитие края. У нас трудолюбивые люди. У нас работали шахты, металлургия, все отрасли были представлены, потому что мы всегда привыкли работать. Мы могли высказать свои чаяния, могли высказать свои недовольства, но это все делалось в рабочее время.
Собственно говоря, ничего не поменялось у людей, именно у простых людей, тружеников, с началом военных действий, когда мы стали на защиту идеалов русского мира. Ведь все понимают, что когда идет страшная война, то можно взять и сложить руки. Можно пойти всем воевать, а народным хозяйством не заниматься. Но мы стараемся до сих пор поддерживать в надлежащем состоянии нашу экономику и наш быт, тот, который есть.
— С 2014 года на Донецкую землю пришла война. Какая сейчас ситуация с обстрелами? То есть, я так понимаю, центр города не обстреливается, а обстреливается Петровка и Кировский район?
— Мы находимся одиннадцатый год в состоянии военных действий. И сложились уже определенные суеверия свои. Потому в нашем городе нет точки, куда бы сегодня не могло прилететь. Вы знаете прекрасно и слышите разрывы ПВО, снарядов. Это сумасшедшая, титаническая работа наших ребят ПВО. Но прилететь может куда угодно. Поэтому я бы не стал говорить о том, что у нас все успокоилось, все хорошо и можно о чем-то забывать.
Все всё равно находятся на чеку. Все понимают, что нужно делать, если вдруг. К сожалению, опыта у нас более чем предостаточно по ликвидации таких ситуаций.
Да, сегодня Петровский район под обстрелами. Но статистика вещь упрямая. По разрушенным школам и детским садикам Ворошиловский район, центральный район находится на первом месте. Потому что были прилеты из тяжелого вооружения, из запрещенного. Поэтому мы здесь видели все.
На сегодняшний момент мы используем каждую минуту тишины для того, чтобы что-то сделать, что-то восстановить. Но мы все прекрасно понимаем, что для Донецка конкретно ничего еще не закончено.
— А вот в Петровском районе как вообще люди живут? Находятся под обстрелами? Что у них там с водой? Что у них с магазинами? Что у них с транспортом вообще?
— Это тяжелейшая ситуация. Но в свое время мы неоднократно организовывали эвакуации. Кто-то, безусловно, выехал. Многие люди, которые живу в Донецке, когда им предлагали выехать, отвечали: "Нет, это наш дом. Куда же мы поедем? Кто же будет его защищать, оберегать?".
Работают и магазины, и рынки. Это, к сожалению, становится одним из объектов для укронацистов, у которых нет ничего святого. Они бьют по массовому скоплению мирных жителей, особенно, когда речь идет о коптерах. Оператор великолепно видит, по ком он будет бить. К сожалению, это продолжается.
Нет воды на Петровке. Где-то есть, где-то нет в Ворошиловском районе, в Киевском, в Калининском. Ситуация одна и та же с водой. Потому что перекрыт канал наш, по которому поступает вода. Потому что принимаются временные меры. Но на сегодняшний момент, еще раз повторяю, никто не знает, где что выстрелит.
Поэтому, да, сегодня Петровский район под обстрелом, где-то Кировка (Кировский район), где-то дроны летают. Но, повторяю, нет у нас пока такой возможности, чтобы сказать: "Все, уважаемые жители, Донецк может спокойно работать, потому что у нас надежный щит. Или такое расстояние, что не долетают снаряды".
Наоборот, чем дальше мы отгоняем этих укронацистов от наших границ, тем все более дальнобойное, разрушительное вооружение западные хозяева им поставляют.
— Многие говорят о том, что вот сейчас закончится операция по освобождению города Курахово, и станет спокойнее. Ведь именно из района Курахово обстреливается Петровский район. Если это так, то после того, как будет Курахово освобождено, проблемы у Петровского района прекратятся с обстрелами или нет?
— Вы знаете, ваши слова, как говорится, да Богу в уши. Я гражданский человек. Поэтому нам на эти вопросы, безусловно, ответят военные. И я очень хочу, чтобы мы с вами пришли на Петровку и сказали людям: "Все. Теперь можете не волноваться. если что-то грохнет, упало, это значит, мы стройматериалы разгружаем, что-то строим, приехали восстанавливать все. Или водопровод меняем, стучим. Не будет этого больше, когда дети знают: вылет, прилет, какой снаряд прилетел".
Это на самом деле страшно. Потому что наши дети, которые сегодня ходят в школы, кому повезло ходить, кто-то дистанционно учится, еще мира не видели.
— Алексей Валерьевич, по-моему, в 2017 году в Республике произошла не национализация, а переход под государственное управление объектов частной собственности, особенно олигархов, крупных бизнесменов, которые перешли на сторону Украины и уехали туда. Я о Таруте, Ахметове и других известных лицах. Сейчас. Несмотря на войну, идет восстановление Донбасса. Могут ли эти люди через каких-то своих подставных лиц вернуть свои объекты себе?
— На самом деле муниципалитет города ничего ни у кого не забирал. Задача моя не разбазарить то, что у нас есть, и поддержать в том состоянии, чтобы было не хуже. Потому что да, на сегодняшний момент у нас сложная ситуация, капитальный ремонт не получается проводить, потому что не хватает ресурсов.
С точки зрения всех имущественных отношений, это не наша компетенция в принципе. И еще раз повторяю, моя задача – обеспечить в этой ситуации максимально возможные комфортные условия для проживания. Поэтому вы учитывайте, что государственные предприятия – вода, свет, тепловики – это госкомпании, которые не подчиняются напрямую городу Донецку на протяжении длительного времени. Но, учитывая слаженную нашу работу с правительством, учитывая наши партнерские рабочие отношения со всеми руководителями, мы работаем единым целым.
Поэтому у меня нет времени даже у кого-то что-то забирать. Человек, который приезжает на Донецкую землю, несет ей добро, он всегда найдет здесь себе место и всегда будет нашим другом. Человек, который хочет чего-то там получить, ну получается у человека – пусть получает.
Я еще раз говорю, мы ничего ни у кого не отняли, ничего ни у кого не украли, не забрали, никого не лишили чего-то. Есть закон Российской Федерации, которому нужно следовать. Никто не будет писать закон конкретно под каждый случай. Если кто-то с чем-то не согласен, есть суд. Это инстанция, которая всем понятна и ясна.
Я же тоже не всегда мэр. Я когда-то человек и горожанин, мне может тоже что-то хотелось бы вот так. Я выхожу с какой-то инициативой, но говорят – потом рассмотрим, сделаем. Сейчас это не первостепенно.
Поймите правильно, очень просто подменить демократию в стране анархией, что очень многие пытаются делать. Демократия – это свобода слова, свобода выбора.
Вот вы мне задаете сейчас вопрос такой. Давайте его в другую сторону перевернем. Насколько все-таки Россия велика и могуча, что вы мне такой вопрос задаете, мэру столицы, воюющей 11-й год. Ну давайте зададим мэру Киева: "Если наша собственность осталась в Киеве?". Вы доживете до конца вопроса? Наверное расстреляют, наверно там же, потому что это в голову никому не придет, а вы еще об этом рассуждаете.
Вот разница между русским человеком и вот тем так называемым прогрессивным Западом, вот и все.
— А что сейчас с "Донбасс-Ареной" и "Донбасс-Паласом"? Это коммунальные предприятия?
— Нет. "Донбасс-Палас" – это гостиничное хозяйство. Им занимается государственное предприятие, которое курирует правительство.
"Донбасс-Арена" – прекрасный стадион, который оказался покинут, брошен в силу определенных обстоятельств. Сегодня он в оперативном управлении, не в собственности муниципалитета, потому что он стоит в центре города, вокруг него 12 гектаров газона, которые нужно косить и убирать. Кто это будет делать?
Оказалось, что многие хотели владеть "Донбасс-Ареной". Но убирать не хотели. Поэтому сегодня это в оперативном управлении у города находится, чтобы обслуживать. Мы сохранили поле внутри, чего бы это ни стоило. Мы обслуживаем территорию вокруг, насколько это получается. Но мы ничего не забрали.
— А когда-нибудь будет у нас донецкая футбольная команда "Шахтер"?
— В обязательном порядке.
— А что с ботаническим садом? Он считался одним из лучших в СССР.
— И считается.
— Расскажите, в Марьинке и Красногоровке насколько сильные разрушения? И что там будет? Новое жилье или люди получат компенсацию на реконструкцию своих старых домов?
— На сегодняшний момент эти пункты населенные освобождены, но там огромное количество взрывоопасных предметов. По-русски – мин, закладок, гранат, схронов и всего остального. Поэтому пока возвращаться гражданским не нужно, по рекомендации военных. Разрушения, конечно же, значительные, но все эти вопросы решаются генпланом. Поэтому будут наши предложения, будут территориальные решения, зонирование, и конечно там будет целый комплекс.
Нельзя везде поставить что-то одно, жизнь другая, и потребности людей разные. Я всегда говорю, что мы можем сусальным золотом что-то вымостить, и будет красиво блестеть. Но нужно спросить у людей, это нужно или нет. И люди скажут: "Нет, блестит сильно, глазам некомфортно, не надо было этого делать". Поэтому мы обязательно будем вовлекать общественность туда и задавать вопрос.
Безусловно, будет жилье взамен разрушенного. Но и расширение города, придут новые специалисты, придут новые жители из северных регионов, допустим, еще откуда-то. Нужно место для жизни, которое будет удобным, комфортным. Поэтому мы, конечно, зададим вопрос, чего бы хотелось.
Я всегда спрашиваю, что построить? Давайте построим бассейн. Хорошая идея. Может надо велодром? Точно, давайте велодром. Мы же все последние проекты, сколько лет уже, вплоть до асфальтирования, просто ямы нужно залатать, мы с жителями решаем через открытое голосование. У меня в Телеграм-канале спрашиваю: "Хватает денег на пять улиц. Какую сделать в первую очередь?". Люди голосуют. Мы же делаем для них, не для себя и не для нашего интервью сегодняшнего.
— Господин мэр, с 1 ноября в Донецке пустили воду, теперь она есть в городе каждый вечер. А скажите, когда будет горячая вода, есть такие планы? Или это не произойдет пока водоканал Северский Донец-Донбасс не заработает?
— Смотрите, здесь получается следующая ситуация. Мы разговаривали с водянниками, как я их называю, с государственным предприятием "Вода Донбасса". По их информации, специалисты есть, которые понимают в этом деле, мы должны получать 300-350 тысяч кубометров воды в сутки на город, для того чтобы бытовые нужды закрывать. Если даже где-то что-то прорвало, то все равно до девятых этажей хватает.
Потому что все люди говорят, давайте поставим насосы в дома. Давайте, но качать нечего. То есть объема воды нет. Так она течет там 3 часа до 4 этажа, а так насосом до 9 этажа за 10 минут заберете, и все закончится, если хватит.
Поэтому сегодня мы говорим о том, что все те меры, которые мы принимали и принимаем, и канал "Дон" - это все равно временная мера.
На сегодня мы получаем воды 120-150 тысяч кубометров воды, кратно меньше необходимого. Для того, чтобы обеспечить горячую воду, нужно из этих 150, условно говоря, еще 40 вычесть. Соответственно, остатка холодной воды не хватит даже примерно.
Поэтому, конечно же это больной вопрос по горячей воде.
О состоянии инфраструктуры при Украине, о разрушениях из-за обстрелов и о том, как российские шеф-регионы помогают в восстановлении и капитальном ремонте Амвросиевского округа - в интервью "Глава Амвросиевского округа Игорь Лызов: "Большая Россия" вложилась в нас как никто и никогда раньше"