Точнее будет сказать, что полученными результатами на настоящий момент не доволен никто, поскольку процесс далёк от завершения. Но интересы никуда не делись, а значит, действующие лица будут бороться за их реализацию.
Интересы Вселенского патриархата
Вселенский патриархат, конечно, руководствовался, в том числе, и пожеланиями «вашингтонского обкома», но отрицать наличие у него интересов своих собственных было бы неправильно.
В первую очередь речь шла об интересе стратегическом. Патриарх Варфоломей видит себя не «первым среди равных», а своеобразным «православным папой», который имеет особое влияние на весь православный мир.
Создание зависимых церквей на постсоветском пространстве и, главное, работа по организации их признания — очень важное направление усиления роли Вселенского патриархата. Таким образом, он де-факто присваивает себе право вмешиваться в деятельность других церквей на их традиционных территориях, а потом подтверждает это право де-юре.
С точки зрения тактической надо понимать, что Константинопольская церковь сравнительно бедная и невлиятельная, поскольку базируется в мусульманской стране, где православных сравнительно мало. Это ограничивает её финансовые ресурсы. Создание ПЦУ и, главное, её зависимость открывают тут большие возможности.
Во-первых, Вселенский патриархат приобретает влияние на приходы УПЦ-КП и УАПЦ в количестве около 6,5 тыс. (в теории больше, но в ПЦУ перешли далеко не все).
С формальной точки зрения они подчиняются митрополиту Епифанию, но ПЦУ обязана покупать миро для богослужений в Стамбуле. Экономика мироварения — вещь в себе. Каждый патриархат варит миро в расчёте на свои приходы (это у ПЦУ Томос не той системы, о чём не устаёт говорить патриарх Филарет), никакого рынка тут нет. В каждом случае, соответственно, разная себестоимость и разная цена. А тут ещё поставки из-за рубежа и — за валюту.
Можно только предполагать, что это отнюдь не «свечной заводик».
Кроме того, телеграм-канал «Шептун», ссылаясь на неназванные СМИ, пишет, что «Варфоломей хочет взимать с каждого прихода ПЦУ налог от 4000 до 20 000 евро. Информация пока не подтвердилась, но и Вселенский патриархат этого не стал опровергать».
Во-вторых, это доход от деятельности ставропигий — приходов и монастырей, которые ПЦУ вообще не подчинены. Обещано их было много, потому для управления ими даже создана специальная инстанция — экзархат. Кстати, никаких экзархатов на территории автокефальной церкви быть не может, но… Есть, кстати, точка зрения, что экзархат должен потеснить, а со временем может и поглотить ПЦУ.
Пока что из обещанного Константинополь получил только Андреевскую церковь, и то он вынужден её делить с музеем, но есть основания полагать, что остальные ставропигии всё же будут передаваться.
В-третьих, это зарубежные приходы УПЦ-КП и УАПЦ, которых понасоздавали довольно много и, кажется, на всех материках, кроме Антарктиды и Африки. По Томосу ПЦУ лишена права духовно окормлять диаспору, что вызвало логичное возмущение Филарета.
Например, глава Европейского деканата УПЦ КП Владимир Чайка, участвуя по видеосвязи в пресс-конференции патриарха Филарета, заявил: «ПЦУ не может называться украинской, если украинцы всего мира не могут к ней принадлежать. Отказ от диаспоры стал действием, которое направлено не на объединение, а на ослабление Украины».
Тут, насколько известно, ничего не получилось — подавляющее большинство зарубежных приходов осталось в своих первоначальных церквях. Но это всё дело поправимое. Все рассчитывают на то, что Филарет не вечен и епархии всё же вернутся (правда, судя по их настроениям, сейчас они принципиально будут возвращаться куда угодно, но только не к Константинополю).
Интересы Киева
У киевских участников авантюры тоже были свои расчёты.
Для начала посмотрим, что рассчитывали выиграть создатели ПЦУ из УПЦ-КП и УАПЦ.
УПЦ-КП и УАПЦ изначально были связаны с носителями националистических взглядов и проповедовали идею «одна нация — одна церковь». То, что в конечном итоге «одна церковь» оказалась зависимой от Константинополя, их совершенно не беспокоит — лишь бы не с Москвой. Кстати, эта же логика толкает носителей таких взглядов к отказу и от православия, поскольку крупнейшей православной страной в мире всё равно является Россия…
Правда, неверно считать, что тут основания были число идейные: своя церковь означает, прежде всего, свою иерархию и отсутствие конкуренции со священниками, понаехавшими из-за рубежа.
Был расчёт и на признание. Но опять же, признание тут важно не только и не столько в плане воссоединения единства с мировым православием, сколько в смысле объединения с УПЦ на равных основаниях (то есть без покаяния за раскол). Более того, иерархи УПЦ-КП и УАПЦ должны были оказаться даже в более выигрышном положении, чем иерархи УПЦ, поскольку изначально выступали за самостоятельность…
Ну и, понятно, больше церковь — больше денег.
Правда, как мы знаем, с признанием дело не заладилось в обоих смыслах: сам процесс признания идёт медленно и, главное, УПЦ не признала ПЦУ, сколько-нибудь массового перехода приходов в новую структуру не было. Но в ПЦУ всё же на что-то надеются…
Нынешний статус ПЦУ, «зажатой» между Фанаром, с которым надо согласовывать каждый чих, и УПЦ, которая всё равно остаётся более массовой и влиятельной, не удовлетворяет руководство ПЦУ. Однако нынешнее состояние всё же предпочтительнее, чем прежнее, когда не было вообще никакого признания, но был Филарет, державший архиереев в ежовых рукавицах (Епифаний тоже не подарок, но его методы управления более мягкие).
Даже помимо этого, ожидалась передача ПЦУ многих объектов, формально находящихся в государственной собственности. Прежде всего, это относилась к лаврам, которые относятся к УПЦ. Однако с этим ничего не получилось. Да, определённые шаги в этом направлении властью предпринимаются и руководству монастырей крови попортили немало, но от прямого захвата изначально отказались (что характерно — против было руководство МВД в лице Арсена Авакова).
Юридический же путь — долгий, муторный и к однозначным результатам не ведёт.
Ко всему прочему, по давней украинской народной традиции, в результате объединения двух церквей появилась третья — Филарет из ПЦУ ушёл, а Харьковская епархия УАПЦ в неё даже и не вошла, провозгласив себя УАПЦ (обновлённой). Правда, вес нынешних УПЦ-КП и УАПЦ(о) значительно меньше, чем у УАПЦ до объединения. Но сам факт раскола раскольников…
Помимо интересов чисто церковных, были интересы и политические.
Пётр Порошенко, например, исходя из неизвестных политологической науке соображений, полагал, что создание ПЦУ улучшит его положение перед выборами. Не улучшило, потому что:
а) повестка выборов была совсем другая (народ требовал смены политической элиты без смены политического курса);
б) тема религии в любом её понимании не является сколько-нибудь значимой для общенациональных избирательных кампаний (это же не выборы мэра Умани или Почаева);
в) сторонники создания «национальной» церкви и так были бы «твёрдо за Петра», даже если бы он ограничился дежурными заявлениями;
г) в Вашингтоне были довольны, но ввести военное положение и сорвать выборы всё равно не дали.
Думается, он заблуждается. Варфоломей, конечно, может замолвить слово перед новым хозяином Белого дома, но у него есть свои интересы, а у США — свои. Причём и Варфоломея, и Байдена будет в большей степени интересовать политика Турции, а не Украины.
В целом возникает впечатление, что если Вселенский патриархат получит хотя бы часть того, что он хотел получить в связи с созданием ПЦУ, то украинские игроки получат жалкие крохи от заморского пирога.
