Сам нарвался
Самый известный в мире донбассовец прозевал оппозицию в своем ближайшем окружении. Ведь это не просто Пленум ЦК КПСС, спешно собранный заговорщиками с Леонидом Брежневым во главе, освободил его, спокойно почивавшего от дел державных в Пицунде, от должности первого секретаря ЦК КПСС «по состоянию здоровья», а люди, которых он считал соратниками, люди, которые шли с ним по дороге антисталинизма с середины пятидесятых годов. Они сделали все, чтобы остановить вал знаменитого хрущевского волюнтаризма.
Центральный комитет партии, а в первую голову самая его верхушка, пришли к мнению, что пора спасать от этого волюнтаризма и международный имидж страны, и ее экономику, армию, науку. На следующий день указом Президиума Верховного Совета СССР Никита Хрущёв был освобождён и от должности главы советского правительства.
Правда, считается, что хрущевский демарш с ракетами на Кубе мог привести к атомной катастрофе. Но не стоит забывать, что закоперщиками в гонке вооружений, как всегда в современной истории человечества, были американские империалисты.
«Однова живём»
Вообще, Хрущеву, как и всякому русскому, видимо, были неинтересны мелкие, повседневные проблемы. Ему было тесно в рамках рутинной работы, составляющей в общем-то суть деятельности и жизни государственного мужа такого масштаба.
Кажется, вполне уместным будет привести здесь одну оценку его личности и дел. Ее дал выдающийся советский кинорежиссер Михаил Ромм, знавший Хрущева очень хорошо:
«Что-то было в нём очень человечное и даже приятное. Например, если бы он не был руководителем такой громадной страны и такой могущественной партии, то как собутыльник он был бы просто блестящий человек. Но вот в качестве хозяина страны он был, пожалуй, чересчур широк. Эдак, пожалуй, ведь и разорить целую Россию можно.
В какой-то момент отказали у него все тормоза, все решительно. Такая у него свобода наступила, такое отсутствие каких бы то ни было стеснений, что, очевидно, это состояние стало опасным — опасным для всего человечества, вероятно, уж больно свободен был Хрущёв».
Это высказывание Михаила Ильича легко и просто сопрягается с определением русской свободы как воли, никем и ничем не ограничиваемой, высказанного в свое время философом Николаем Бердяевым. Налицо просто все признаки: космичность целей, простор действий, чисто народная, можно сказать, сельская, нетерпимость к возражениям и преградам, купеческая готовность жечь самые крупные купюры, прикуривая сигары, а то и вовсе — для куражу.
Простонародность вообще лезла из него везде и во всем. Это был первый и единственный лидер огромной империи, позволявший себе откровенную грубость, сальности и ненормативную лексику в публичном пространстве. Родившейся в российском селе Калиновка в Курской губернии, до 12 лет в нем росший, Никита Хрущев навсегда оставил при себе все замашки и представления типичного мужичка кулацкого типа. Среди прочего это проявилось и в его наплевательском отношении к вопросам идеологическим, а перво-наперво — к проблемам национальным.
Территориальные корни антисемитизма Хрущева
Известно, что Хрущев любил носить украинские сорочки-вышиванки. Это не с рухоцев 90-х годов, а с него пошла мода носить вышиванку под пиджак. Многочисленные фотографии Хрущева в этой национальной одежде, его многолетнее руководство (до войны и после нее) Украинской республикой, его же указ о передаче Крымской области РСФСР в состав УССР сделали из него в массовом сознании, особенно, российском, украинца, каковым он, как мы знаем не был и не мог быть.
Но ведь именно при Хрущеве начал поднимать голову недобитый украинский национализм, при нем были помилованы и вернулись в Галичину вояки УПА*, усилиями его правительства огромное количество бывших бандеровцев и членов их семей оказались в Донбассе, где, осев принудительно-добровольно на шахтах, вырастили антирусских детей и внуков, зигующих на футбольных стадионах.
К тому времени, когда Никита Хрущев из интернационального Донбасса выбрался на большую политическую дорогу, мало что изменилось в бытовом антисемитизме. Известный правый эсер, министр земледелия в правительстве Керенского Семён Маслов в своей по свежим следам, сразу после Гражданской войны, написанной книге "Россия после четырех лет революции" (Париж, 1922), писал:
«О погромах, производимых повстанцами, мне рассказывали приезжавшие из губ. Харьковской, Полтавской, Екатеринославской. По всей Украйне, когда повстанцы нападают на поезда, по вагонам нередко раздается команда: "Коммунисты и евреи, выходи". Отзывающихся на команду расстреливают тут же у вагонов, иногда даже на площадке вагона».
Но это крестьяне. Откуда украинофилия и антисемитизм взялись в Хрущеве? Об этом стоит задуматься. Известен рассказ диссидента Андрея Дикого о том, как в начале 1944 года в Киеве, тогдашний глава Советской Украины Никита Хрущев беседовал с киевлянами.
«Одна еврейка Ружа Годес, — пишет Дикий, — которой удалось пережить оккупацию Киева немцами, пожаловалась Хрущеву, что ее не хотят принимать на службу потому, что она еврейка. На это Хрущев сказал следующее: «Я понимаю, что вы, как еврейка, рассматриваете этот вопрос с субъективной точки зрения. Но мы объективны: евреи в прошлом совершили немало грехов против украинского народа. Народ ненавидит их за это. На нашей Украине евреи нам не нужны. Ведь мы здесь на Украине… Понимаете ли вы? Здесь Украина. И мы не заинтересованы в том, чтобы украинский народ толковал возвращение советской власти, как возвращение евреев».
Супружеский фактор
Вполне возможно, что все это — украинофилию, и бытовой антисемитизм, в нем, кроме сельского характера, воспитала жизнь со второй женой. Нина Кухарчук была родом из Западной Украины. Почему бы нам не предположить, что Хрущев, поощряя национализм в киевской интеллигенции, надевая «антисемитку», просто продолжал на людях семейную жизнь, семейные разговоры?
В отечественной истории немало влиятельных жен мужей, занимающих высокие государственные посты: Александра Фёдоровна Романова, Нина Ивановна Кухарчук, Раиса Максимовна Горбачева. Так что мы не можем сбрасывать со счетов «супружеский фактор».
Заигрывание с националистически настроенной интеллигенцией Хрущев начал еще в Киеве. Во многом благодаря Никите Сергеевичу такие кадры встали во главе вузов, издательств, газет, партийных органов. По прямому указанию Хрущева первым секретарём ЦК КПУ был назначен известный своими «мягкими» националистическими взглядами Петр Шелест, от которого даже Брежнев смог избавиться лишь тогда, когда утвердил свою власть в Кремле.
Дурь страна не простила
Известно, что юный большевик Хрущев в пору своей юзовской юности примыкал сначала к меньшевикам, а потом к троцкистам. Уцелев в жерновах 1937 года, встав у руля СССР, он повел партию резко вправо, вернувшись к троцкистским забавам: уничтожению церкви и внедрению национализма в образование и литературу, с трудом в начале тридцатых остановленным Сталиным. И это тоже стало каплей, переполнившей чашу терпения партийных бонз со Старой площади.
Да, отставка Никиты Хрущева была громкой, но не роковой. Общество и партийцы навсегда связали его имя с эпохой оттепели, покорением целины и космоса, но не забыли ему разгрома армии, слома мировой коммунистической системы, кукурузы, расстрела Новочеркасска и вызывающей вышиванки под просторным серым пиджаком то ли Добчинского, то ли Бобчинского, то ли осатаневшего от всевластья Городничего.
Говорят, что буквально через день после его отставки дом-музей Хрущева в Донецке за одну ночь снесли. Бульдозером — вместе с экспонатами.
* Деятельность организации с таким названием запрещена в РФ
