В этом можно было подозревать ошибку или махинации со статистикой, но правда оказалась гораздо страшнее — речь может идти о настоящих гетто с работорговлей, детской проституцией и торговлей органами.
На первом плане фотографий к статьям, рассказывающим о тяжелой жизни беженцев в Европе, непременно присутствуют дети. Их огромные восточные глаза печально смотрят на европейского обывателя, а обыватель утирает слезу и жертвует в пользу детей пару-другую евро. То, что с этими детьми происходит потом, его уже не волнует.
Меж тем еще осенью прошлого года Европол объявил о том, что за всё время миграционного кризиса на территории Евросоюза бесследно исчезли более десяти тысяч детей-беженцев. И произошло это не в дремучих балканских лесах, а в самых безопасных странах Европы: абсолютный лидер по этому показателю – Германия, несколько тысяч приходятся на Италию, несколько сотен – на Англию.
Представители полиции утверждают, что часть из них просто сбежали из центров временного содержания и теперь слоняются по Европе без документов. Однако правозащитники уверены, что в реальности дети подвергаются эксплуатации и принуждаются к совершению преступлений, а правоохранительные органы закрывают на это глаза и занижают количество исчезнувших.
В последние годы в ЕС попадают не менее ста тысяч «несовершеннолетних без сопровождения» ежегодно. Около 90 процентов из них – мальчики. Более половины – выходцы из Афганистана. Некоторые теряются в хаосе постоянных переездов. Некоторых сознательно разлучают с родными контрабандисты, чтобы вытянуть из семьи дополнительные деньги. Но многих отправили в Европу в одиночку собственные родители.
По их воспоминаниям и многочисленным интервью легко представить себе этот путь в страну обетованную, как и всю механику контрабандистского бизнеса. Средней сирийской или афганской семье обычно не хватает денег, чтобы полностью оплатить переправку в Европу. Тогда они наскребают полторы–две тысячи долларов, чтобы контрабандист перевез хотя бы одного ребенка. Чаще всего это подросток лет 14–16. Его задача – пробраться к любому, самому далекому родственнику в Европе, оформиться на новом месте и пригласить к себе – уже официально, по программе «воссоединения семьи» – родителей, братьев и сестер.
С одной стороны, подросток должен растрогать принимающую сторону. С другой, родители считают его уже достаточно самостоятельным, чтобы позаботиться о себе – на Востоке по сию пору взрослеют раньше, чем на Западе. К тому же, приближается призывной возраст, а бегство в Европу – лучший способ избежать попадания в армию.
Контрабандист получает деньги на руки не сразу. Оговоренную сумму кладут на хранение в местный магазинчик или обменник. Если ребенок не сможет пересечь границу и вернется, родители заберут деньги обратно. Если же все прошло успешно, средства достаются контрабандистам, сервисом которых в той или иной степени пользуются практически все мигранты. Такие города, как, например, Стамбул или Измир, стали настоящими бизнес-центрами по переправке людей на территорию Евросоюза. Годовой оборот от нелегальной перевозки людей оценивается сегодня в 5–6 миллиардов евро и уже не уступает по прибыльности торговле наркотиками.
Агенты контрабандистов, как и турагенты, отлавливают своих клиентов прямо на улицах и предлагают им отправку в Европу «пакетами» на любой вкус и кошелек. За тысячу евро с носа можно переправиться из Турции в Грецию на резиновой лодке. За десять тысяч – на яхте.
Прежде, когда большинство мигрантов прибывало в Европу по «балканскому коридору», контрабандист брал деньги с родных ребенка только один раз. Теперь, когда власти балканских стран ввели жесткий пограничный контроль, путь на Запад стал сложнее, подростка передают «с рук на руки» от одного контрабандиста другому и платить нужно на каждом этапе. Родители получают телефонные звонки с угрозами и вынуждены продавать последнее. В какой-то момент деньги заканчиваются, и подросток застревает где-нибудь в центре содержания беженцев. У него нет ни документов, ни средств – только надежда добраться до города, где живет дальний родственник, который, возможно, не видел его никогда в жизни.
В этот момент к подростку начинают приставать другие контрабандисты или их агенты, уговаривая его бежать из центра содержания. Если он соглашается, его ставят на счетчик. Через неделю-другую подросток уже должен такую сумму, что вынужден отрабатывать ее месяцами – воровством, попрошайничеством, проституцией, на черном рынке небольших производств или в рамках бизнеса своих «покровителей». Так он попадает в гигантскую подпольную сеть, из которой часто не может выбраться.
Тонкость в том, что контрабандисты предпочитают работать со своими земляками. Сирийцы возят сирийцев, афганцы – афганцев, ливийцы – ливийцев. Они устанавливают доверительные отношения со своими подопечными, и взрослые мигранты обычно отзываются о перевозчиках доброжелательно. Одинокие дети попадают в зависимость – финансовую и психологическую – гораздо быстрее. Не зная языка страны пребывания, боясь каждого полицейского, они даже не думают попросить о помощи представителей официальной власти. И попадают в рабство.
Нельзя сказать, что правозащитники и волонтеры не пытаются спасти детей-беженцев от подобной участи. Они постоянно напоминают, что власти страны, в которой оказался ребенок-мигрант, должны сделать все, чтобы найти его родных в Европе и отправить его к ним. А до тех пор он должен получать образование и медицинские услуги наравне с местными детьми. Однако на практике это происходит далеко не всегда.
С шумом провалился и принятый в 2016 году в Великобритании закон, предложенный лордом Альфредом Дабсом. Дабс еще ребенком бежал из Чехословакии через Kindertransport – подпольную систему переправки детей из фашистской Германии. С его подачи правительство Соединенного Королевства согласилось принять неограниченное число детей-беженцев без сопровождения. А начать решили с печально знаменитого самопального лагеря для беженцев в Кале под названием «Джунгли». Там, в дикой тесноте и антисанитарии, дети и подростки вынуждены были жить вместе со взрослыми беженцами. Их грабили, насиловали, они страдали от недоедания, холода и болезней. Но первая же «партия» детей-беженцев из Кале разочаровала англичан.
Детей с материка встречали в Дувре торжественно. Но уже на следующий день журналисты Daily Mail пропустили фотографии детей через специальную программу для определения возраста и выяснилось, что очень многие из этих детей как минимум совершеннолетние, а одному уже исполнилось 39 лет. Так стало понятно, что взрослые беженцы попросту не пустили детей в Англию и заняли их места.
После того как 350 мигрантов из Кале въехали в Англию, программу Альфреда Дабса приостановили до лучших времен. А «Джунгли» разрушили. Почти все его несовершеннолетние обитатели убежали от полицейских и теперь живут под эстакадами и на свалках между Дюнкерком и Кале. А автостоянки, где можно запрыгнуть на грузовик, едущий в Англию, как и все подходы к поездам, «крышуют» банды африканцев и афганцев, собирающих с малолеток дань за каждую попытку влезть в поезд или машину.
Сегодня во всех крупных городах Западной Европы легко встретить беспризорников без документов. Они воруют и попрошайничают, отдавая все деньги контрабандистам и прочим рабовладельцам. Для официальных властей этих детей попросту не существует. В самом центре Афин афганские подростки занимаются проституцией за 10–15 евро – и это еще не самое страшное, что может произойти с детьми-мигрантами.
Прошлым летом итальянская полиция арестовала банду из 38 контрабандистов, перевозивших беженцев из Африки в Европу. Один из них показал на допросе, что мигрантов, которые не могли расплатиться с перевозчиками, убивали и продавали их органы. Среди убитых, по данным газеты la Reppublika, были и дети.
Судьба этих несовершеннолетних беженцев – живое и страшное свидетельство того, как в самом сердце прогрессивной Европы растет гигантское мигрантское гетто, которое живет по нормам вековой давности. Криминальный бизнес, проституция, наркотики, торговля людьми – мафиозные кланы уже поделили пространство европейского континента и установили там свои законы. В которых, что бы там ни говорили в Брюсселе, нет ничего похожего на «европейские ценности».
Виктория Никифорова
