Этот период хоть и был весьма кратким, но тем не менее достаточно бурным. Более того, именно он и стал полноценным боевым крещением полка в новой войне — Гражданской. О нем и пойдет речь.
До конца сентября 1917-го года полк, переименованный 10 сентября в 1-й Российский ударный, квартировали в белорусском Могилёве, однако после ареста Лавра Корнилова и его соратников будущее полка оказалось под угрозой — элитную часть, воспринимавшуюся как личную гвардию опального Верховного Главнокомандующего, могли попросту расформировать.
Спас остроумный ход, предложенный будущим первым президентом Чехословакии Томашем Масариком: переименовать полк в Славянский ударный и пополнить его чехословацкими добровольцами — с тем, чтобы их количество составило не менее половины личного состава. Соглашение об этом было достигнуто на переговорах между Масариком и командиром полка капитаном М.О.Неженцевым 24 сентября, официальный приказ о переименовании полка в Славянский вышел 30 сентября.
Однако ударники по-прежнему продолжали считать своим «шефом» Корнилова и оставались корниловцами по духу; ниже мы будем называть их так, чтобы отличать от других чехословацких стрелковых частей в составе русской армии.
Через неделю полк покинул Белоруссию и направился в расположение 1-й Чехо-Словацкой Гуситской стрелковой дивизии — в окрестности Житомира. Квартировали в деревнях севернее железнодорожной станции Печановка, штаб полка разместился в Бундычеве. Обстановку, царившую в полку, описал один из чешских добровольцев:
«Образовалось два лагеря, между которыми была откровенная вражда и неприязнь. В одном лагере — ударники, сохранявшие дисциплину, казаки и чехословаки, в другом — недовольные всем, бунтовщики и откровенные большевики. Часто, если бы весьма активно не вмешались офицеры, то кто знает, возможно, все закончилось бы кровавой резней… К счастью, недовольных становилось меньше, поскольку те самовольно покидали полк, и вскоре осталось около половины русских ударников».
Кстати, довести количество чехословаков в полку до положенной половины состава не удалось — их было около двухсот пятидесяти, сведенных в две роты. Восприятие ими происходящих осенью 1917-го в России событий было двойственным: с одной стороны, чешские и словацкие офицеры и солдаты чувствовали себя частью русской армии, с другой — ядром будущих чехословацких вооруженных сил, и желанием погибать за спасение России не очень горели, гораздо важнее для них было сохранить себя для будущего Чехословакии.
После октябрьского переворота в Петрограде командование Киевского военного округа обратилось к командованию 1-й Чехо-Словацкой стрелковой дивизии с просьбой выделить воинские части для поддержания порядка в Киеве.
Для этой цели 27 октября (9 ноября по н.с.) были выделены Славянский ударный полк (примерно 800 штыков, из них 250 чехословаков), 2-й Чехо-Словацкий стрелковый полк (2500 штыков, 30 сабель) и артбатарея.
Сами корниловцы были уверены, «что мы едем в Киев для охраны государственного имущества, в первую очередь охранять склады с боеприпасами, взрыв которых грозил уничтожением всего Киева». По пути из эшелонов видели, как «целые караваны богатых русских киевских семей, спасаясь, покидали город» — и негодовали по поводу того, что беглецы «мало беспокоятся о судьбе России и таким поведением и трусостью вносят панику среди тех, кто был более сознательным».
Днем 29 октября (11 ноября) 1917-го эшелоны выгрузились на киевском вокзале и направились к штабу округа.
Обстановка была во многом непонятная — горожане радостно приветствовали военных, но в то же время на улицах хватало вооруженных людей неясной политической ориентации; «проезжали бронеавтомобили, а чаще всего грузовики, наполненные войском, над которыми торчали длинные русские штыки. Одни автомобили были заняты большевиками, другие украинцами, между ними не было неприятельства, что не отвечало представлениям добровольцев, которые предполагали, что были посланы в Киев на помощь украинцам против большевиков».
После приветствий со стороны главного начальника КВО генерала М.Ф.Квецинского чехословацкие стрелки отправились в кадетский корпус, пушкари — в Николаевское артиллерийское училище, а корниловцы — в 1-е Киевское Константиновское военное училище.
Однако спокойно отдохнуть с дороги не получилось: в тот же день, 11 ноября, в 17.00. в Киеве вспыхнуло восстание сторонников большевиков.
Точнее, Константиновское училище подверглось атаке большого отряда рабочих завода «Арсенал» и солдат 3-го авиапарка. Корниловцы отразили атаку, но большевикам удалось захватить артиллерийский склад и пополнить свои ряды солдатами 1-го конно-горного артдивизиона, понтонного батальона и запасной Воронежской дружины. На поле ипподрома разместились «большевистские» орудия, которые начали обстрел здания училища.
Одновременно училище обстреливали из винтовок и пулеметов и украинские части.
Из сообщения штаба КВО в Ставку следовало, что 29 октября «в 23 часа 50 минут на улицах Киева перестрелка, Константиновское военное училище осаждается солдатами конно-горной батареи, на стороне училища чехословацкий полк. Убито: офицер и пятеро солдат-чехов. Один юнкер ранен легко, другой тяжело».
Первое, пока еще условное деление на «красных» и «белых»…
Но никакого желания участвовать в междуусобной бойне у корниловцев, в особенности у чехословаков, не было. Более того, в полку царило непонимание — с какой стати их атакуют украинцы?.. На вечернем заседании полкового комитета приняли резолюцию:
«Ударный полк прибыл в Киев не для политической и национальной борьбы, а для подавления анархических выступлений толпы и отдельных лиц. Полк доводит до сведения Центральной Рады и войскового генерального комитета, что полк никогда не выступал и не выступит против Ц.Рады и украинских войск, признанных Временным Правительством и просит Ц.Раду и Главный военный комитет, если они не нуждаются в нашей помощи, направленной всецело на подавление анархических выступлений, содействовать скорейшему уводу полка на фронт».
Тем не менее наутро бои продолжились — уже по принципу «Кто по нам стреляет, тот и враг».
12 ноября корниловцы несколько раз контратаковали большевиков и объединившихся с ними украинцев, забрасывая их гранатами и доводя дело до штыкового удара, а после полудня вместе с юнкерами Константиновского, Николаевского артиллерийского училищ и 1-й школы прапорщиков попытались штурмом взять арсенал.
13-я рота подпоручика Трушновича при этом заняла интендантские склады, а 14-я рота поручика Яновского взяла под контроль Печерскую базарную площадь.
Но в итоге все же пришлось отойти назад в Константиновское училище, который целый день подвергалось жестокому обстрелу. В своих воспоминаниях Яновский так описывал тот день:
«Наше положение ухудшилось, так как украинцы соединились с большевиками и выступили против нас. Наше положение было отчаянным. Мы были окружены со всех сторон 70 тысячами украинского войска и красной гвардии. Без питания. Ситуацией воспользовались провокаторы, и под влиянием их агитации полк начал распадаться. Так на одном тайном собрании прозвучало предложение: "Убить офицеров, чехов и юнкеров".
В полку было много малороссов, которые, узнав, что против них стоят украинские части, начали роптать. Вся служба в это время легла на нас и юнкеров.
Украинцы вели себя весьма подло. Ночью вместе с большевиками стреляли по нам, а днем выступали посредниками между нами и большевиками».
Об идеологическом хаосе, царившем среди корниловцев, дает представление фрагмент еще одних воспоминаний:
«В полку, в частности в русских ротах, началась суматоха, да и в чешских ротах было не лучше. Одна часть наших солдат была за то, чтобы продолжать бой с большевиками, другая за нейтралитет; русские же солдаты в большинстве симпатизировали большевикам. Тем самым то напряжение, которое было в полку и ранее, обострилось еще больше».
Неизвестно, чем бы кончилось дело, если бы не твердая позиция Чехословацкого национального совета во главе с Томашем Масариком. Убедившись, что чехословацкие части принимают участие в русской междоусобице, совет категорически потребовал вывести их из Киева.
В ночь на 31 октября (13 ноября) после переговоров с Центральной Радой было достигнуто соглашение о выводе всех офицеров и солдат чехословацкого происхождения из города. Однако чешские офицеры, видя, что 1-й Славянский полк находится на грани разложения, отказались выполнить этот приказ. Поручик Яновский так вспоминал об этом:
«Командир Корниловского полка капитан Неженцев позвал меня и поручика Тайбра и показал нам приказ, при этом сказав: "В этой ситуации я не могу вам приказать уйти из полка, а также у меня нет права вас задерживать. Подумайте и решите сами". Так как, помимо юнкеров, наши две роты были единственными надежными частями полка, а после нашего отхода юнкерам и около 150 русским офицерам (настоящим русским патриотам) грозила бы неминуемая смерть, мы решили остаться и разделить их участь».
Убедившись, что полк продолжает сопротивление, большевики применили тяжелую артиллерию, стоявшую в Дарнице.
Это был первый и, к сожалению, далеко не последний в истории Киева случай, когда по жилым кварталам открыли огонь из орудий крупного калибра. Чехам предлагали свободный выход из здания Константиновского училища в обмен на выдачу русских офицеров и юнкеров, но ответом был отказ. И только появление комиссара Юго-Западного фронта Григорьева как-то разрядило ситуацию.
Поначалу «начальник украинского штаба Павлюченко предложил корниловцам перейти в подчинение украинской Раде и стать ее сердюцким (гвардейским) полком. Неженцев только рассмеялся».
В итоге сложных переговоров корниловцы согласились покинуть здание училища в обмен на свободный путь на Дон или в Житомир, в расположение 1-й Чехо-Словацкой дивизии.
Окончательное решение было принято на общем собрании в Николаевском артиллерийском училище: капитан М.О.Неженцев предложил вернуться в Печановку за полковым имуществом, а оттуда следовать на Дон, к шефу полка Л.Г.Корнилову. Вместе с корниловцами направились на Дон 25 офицеров и 131 юнкер Константиновского училища, которые вступили в зарождавшуюся Добровольческую армию. Свободный выезд из Киева им обеспечил командир корниловцев Неженцев, поставивший перед украинскими властями соответствующий ультиматум.
Дорога на Дон в условиях революционного хаоса оказалась очень долгой — только 19 декабря корниловский эшелон достиг Новочеркасска…
Таким образом, вся киевская эпопея корниловцев уложилась в три дня.
Однако в эти дни 1-й Славянский ударный полк прошел через полноценное боевое крещение в Гражданской войне. В современном Киеве своеобразным памятником событиям конца октября 1917-го может служить здание бывшего 1-го Киевского Константиновского военного училища (Киев, улица Московская, 45/1). Ныне в нем размещается военный институт телекоммуникации и информатизации имени Героев Крут.
