То есть человек как бы возмущался «автоматически» — не читая, не думая, не желая выслушать доводы автора, стремясь побыстрее отметить свою позицию неприятия иной стороны.
Посмотрел страницу дамы: флаг «Правого сектора» (запрещён в РФ) и весь суповой набор, полагающийся записному «патриоту». Но характерно не это, повторюсь, а скорость бессмысленной автоматической реакции.
Важной особенностью пропаганды является навешивание ярлыков, доведение реакции на нежелательные доводы до условного рефлекса. Субъект видит некую метку и соответствующим образом реагирует на неё.
Не согласен с госпереворотом 2014 года — «агент Кремля», выступаешь за федерализацию — «сепаратист», говоришь о необходимости сберечь лучшее из прошлого — «совок».
Нереально вести переговоры с теми, кто мыслит заранее заготовленными шаблонами. Переговоры (как и слово «парламент») — от глагола «говорить», по сути — найти взаимопонимание. Невозможно найти взаимопонимание с теми, кто мыслит исключительно шаблонами, — разве что стать частью их шаблона.
Свойственная фанатикам Майдана сектантская нетерпимость есть проявление внутренней пустоты, когда нутро человека и его поведение определяет набор извне внушенных истин, а все остальное воспринимается им как безусловная ересь.
Сейчас на Украине с легкостью можно убить человека (особенно инакомыслящего), зато не допускается возможным подвергать сомнению факт «голодомора» как «геноцида» исключительно «украинской нации» (что историческим фактам не соответствует). Подобных навязанных «символов веры» с десяток, и они напрочь бетонируют разум огромного количества людей; этот бетон замешивали у нас на глазах, и он тянет украинские общество на дно, словно жертву мафии.
Если общество хочет выплыть, спастись, оно должно обрести дар речи и протеста против навязанных стереотипов — о Донбассе, о Крыме, о России, о русской истории и ее украинской составляющей. Выход за рамки выработанных майдан-пропагандой условных рефлексов и есть условие мира для тех, кто действительно хочет мира.
Украина слишком разная. Это могло стать основой ее выживания, пластичности, способностью принимать разнообразнейшие вызовы сегодняшнего дня и справляться с ними. Но правящим «Львово-Киевом» сознательно выбрана твердокаменная национал-архаика, что стало залогом внутренней слабости и происходящей дефрагментации Украины.
В каждом должен быть стрежень личности, но не надо этим стрежнем — словно арматурой — лупить других. Большинство граждан Украины, безусловно, вменяемые и нормальные люди. Однако часть из них (под влиянием непрерывного пропагандистского воздействия) рефлекторно реагирует, например, на получивший широкое распространение ярлык «вата» — по отношению к противникам Майдана.
«Вата» как нечто мягкое, аморфное, что можно подпалить (что охотно обыгрывалось украинскими социальными сетями после аутодафе в Одессе). И хотя их доводы этой «ваты» нередко иллюстрируются статистическими данными, документами и реалиями окружающей жизни, им с животной непосредственностью противопоставляются тупые речевки, шаблоны и, наконец, репрессии.
Подобный уровень дискуссии — путь в никуда, в ограниченность, фанатизм, сектантство.
Когда на массовых маршах мы видим лица национал-сектантов, особенно отчетливо ощущается уже свершившаяся деградация личности. Манипуляторы в данном случае достигли поставленной цели — там нет мысли (видимо, у «пушечного мяса» ее и не должно быть), но имеется стремление дать волю агрессивным рефлексам.
Увы, подобное социальное доминирование общество (в значительной своей части) принимает — поскольку разделяет декларируемые лозунги либо вынужденно молчит. И напротив: чем шире спектр свободных мнений, тем большей эрозии подвергается монополия активного меньшинства на шельмование несогласных и применение к ним репрессивных мер.
Спасение Украины — в разнообразии мнений, регионов, языков, личностей, и это спасение зависит от каждого непокорного и свободомыслящего человека.
