Для меня всегда огромное счастье писать о прекрасном Донецке, городе, в котором так много оттенков, возможно, это благодаря тому, что само имя его содержит в себе сразу два вполне конкретных ответа — и да, и нет. Следите за губами, дорогие читатели. Да-нет-ск! Донецк!
Юрий Болдырев, депутат Верховной Рады Украины II, V, VI созывов:
— Донецк стоит на горных выработках. Если взобраться на любой террикон, то с его вершины обязательно увидишь не меньше двух таких же терриконов. Под землёй всё изрыто штреками, бремсбергами, ходками, гезенками давно закрытых шахт, и они соединяются никому не известным образом. На шахту Центрально-Заводская, где я работал в конце 80-х, поступала вода из закрытой шахты, чей террикон находится недалеко от больницы имени Калинина. В эту шахту немцы живыми сбросили около 80 человек подпольщиков и евреев, и поэтому шахтёры, те, кто знал, не мыли в этой подземной реке ни руки, ни сапоги.
В шахте жизнь грубая, есть только «да» и «нет». «Закрепились?» — «Да». — «Утечку нашли?» — «Нет. Ищут». В шахте не бывает «кажется», «возможно», «я не знаю». Даже уходя в случае опасности ты должен предупредить товарищей и диспетчера. Шахта — как подводная лодка, где у всех одна судьба. Отсюда соответствующая психология, и она транслируется на поверхность. Пусть шахтёров в городе и меньшинство, но на них равнялись и в советское время, и раньше, так за 150 лет сложился господствующий психологический тип, который «незалежность» и её торгаши за свои 22 года изменить не смогли. Вот и рвануло в 2014 году. Это Донбасс, детка!
Роман Кишкань, председатель Госкомэкополитики при главе ДНР:
Kris Roman, president of Euro-Rus:
— Донецк — особенный из-за сочетания несочетающихся элементов. Это город, но он всё же немного сельский. Психологически Донецк южный русский город. Особый город, потому что люди, которые там живут, пережили войну, но всё же излучают много радости. Донецк — столица воюющей страны, но с жителями, которые не потеряли надежду и интерес к жизни.
Алексей Гинтовт, художник:
— Донецк — особенный город. Впервые оказался в нём 23 мая 2014 года. Вначале показалось, Донецк не отличим от Ростова-на-Дону — имперская мощь, пафос труда, запечатлённый в материале, простор, проспекты, преобладание Большого стиля, стиля Сталина — прекрасный южнорусский город. Но некоторые вывески на украинском языке, их цветовая гамма, а главное, наша охрана постоянно, и чем дальше, тем чаще напоминали — мы находимся на оккупированной территории. Здесь враг. Внимание! Внимание! Внимание!
Владислав Русанов, заместитель председателя Союза писателей ДНР:
— Почему Донецк особенный город? Такие вопросы всегда ставят меня в тупик. Это как поиск смысла жизни. Все сходятся во мнении, что он — смысл — есть, но сформулировать затрудняются. То же самое и с вопросами об «особенности» Донецка.
Можно много рассуждать о географическом положении, историческом предназначении, культурной миссии и экономическом чуде. Но всё это не то. Ну не объясняют эти критерии, в чём же особость и знаковость Донецка для живущих в нём людей. Наверное, потому не объясняют, что истина глубже и шире каких бы то ни было объяснений и аргументов.
Для меня особость Донецка, скорее всего, в том, что он — моя родина. Мы сосуществуем уже больше пятидесяти лет. Иногда я злюсь на него, а он, вполне возможно, злится на меня. Но потом наступает примирение. У нас симбиоз. Мы проросли друг в друга. Я ощущаю корни Донецка в моей душе, в моём сердце, даже в моём разуме. А в его общем ментальном и материальном поле есть частичка меня — в какие-то годы она больше, в какие-то меньше.
И то же самое, я уверен, может написать каждый настоящий дончанин. Не важно, родился он здесь и вырос или приехал в осознанном возрасте и влился в донецкую жизнь… Мы все симбиоты. Симбиоты Донецка. И, если пересадить нас на другую почву, мы можем зачахнуть и погибнуть.
Александр Кораблёв, доктор филологических наук, профессор:
Владимир Корнилов, политолог:
— Для меня-то этот город всегда был и будет особенным, потому что это город моего детства и юности. И это ничем никогда не заменить. Самая главная особенность Донецка — это его люди, поразительные, неповторимые, невероятные. Я вот живу сейчас среди москвичей и постоянно ловлю себя на мысли, что не хочу переставать быть дончанином. Не хочу отвыкать от железной фразы «Пацан сказал — пацан сделал», от донецкой внешней простоты в сочетании с невероятной решимостью, характерной для Донбасса, от своего юзовско-донецкого патриотизма. Где бы мы с земляками ни собирались, обязательно поднимаем тост «За Родину! За Сталино!» И никогда не откажемся от этой традиции!
Александр Парецкий, генеральный директор Донецкой государственной академической филармонии:
— Донецк — это город добрых, добродушных, достойных, доблестных и добропорядочных людей. Мы, жители Донецка, воспринимаем свой город таким, какой он есть. Объективно оценить его неповторимую атмосферу, удивительный уклад жизни, особый характер могут, пожалуй, только гости. Донецк живёт по своим правилам, согласно своим устоям и традициям. Донецк, как показывают события последних лет, умеет отстаивать свою точку зрения, не стремясь навязать её другим. Донецк — город высокой культуры со своими особыми вкусами и предпочтениями. Донецк — город-боец и город-герой. Наш город достоин великого будущего.
Дмитрий Стешин, военкор:
— Донецк отличается от других городов тем, что он похож на Дамаск. Только в Дамаске после взрыва 800 кило взрывчатки на оживленной автостраде вы уже следующим утром не найдёте никаких следов трагедии. Полутораметровая воронка будет закатана в асфальт, а сверху вручную нарисована дорожная разметка. Только в Донецке, на окраине Киевского района, ты не знаешь, куда деть окурок. Урн поблизости нет, а под ногами чисто, как дома. А потом на тебя выбегает свора уличных бобиков. У каждого на ухе — пластмассовая бирка. Бобик осмотрен ветеринарами и привит. А вокруг половина выбитых окон, аккуратно заделанных фанерками, следы от осколков, улицы пусты и «гупает» совсем рядом.
Можно долго рассуждать, о чём свидетельствуют эти факты. Я попробую через запятую — о трудолюбии, любви к своему собственному дому и родной земле, о врождённом и непоколебимом оптимизме, о вере если не в Бога, то в светлое и справедливое будущее, что на войне тождественно. Если бы об этой чистоте знали в Киеве, давно бы сняли осаду и ушли. Как ушли викинги, осаждавшие один маленький городок на побережье Англии. Взять штурмом крепостные стены пришельцы не могли и пытались уморить горожан голодом, пока в викингов не запустили из катапульты жареным ягнёнком. И поняли викинги, что нет никакого смысла в этой осаде, погрузились на драккары и уплыли прочь. И никогда не узнали, как спорили до хрипоты защитники города — отдать последнее мясо умирающим детям или показать врагам, что победы им не видать? Поэтому водить пленных в суши-бар и по розариям бульвара Пушкина могли только сильные люди, во сто крат сильнее тех, кто пришёл к ним с войной. И когда война закончится, что Дамаск, что Донецк останутся в истории как современные мегаполисы, вдруг оказавшиеся неприступными крепостями.
Эдуард Бояков, художественный руководитель МХАТ им. Максима Горького:
— Донецк, конечно, особенный город. Это чувствует каждый незаинтересованный, трезвый человек, оказавшийся в этом пространстве. Я не буду сейчас глубоко погружаться в феномен этого места, но главное скажу. Донецк — это невероятное сочетание земли, богатой не только недрами, как, например, на Урале. Донецк — это ещё и чернозём. Всё растёт в Донецке — зерно, черешня, абрикосы. Для русского человека это праздник, он не привык к такому изобилию… А с другой стороны, в Донецке присутствует какая-то удивительная человеческая надстройка, связанная с наукой. Всю государственную логистику — близость Азовского моря, железнодорожные узлы и прочие существующие тракты — как-то завязали, и получился вот такой вот инженерный проект.
Получилось место, где инженерный и промышленный гении играют очень важную роль. И вот это сочетание невероятно богатой земли и невероятно богатого ума делают Донецк уникальным. В Донецке встречаются имперское и советское. Я учился в Воронеже, для меня Воронеж один из самых близких Донецку городов, хотя всё-таки у Воронежа промышленная история отличается. Донецк для меня похож на Воронеж и на моего любимого русского писателя Андрея Платонова. Это тоже такая твёрдость и глубина, удивительная инженерная матрица языка, который кажется корявым, странным, жёстким и упёртым, а с другой стороны, донецкий язык даёт обилие: и лексическое, и поэтическое и ситуационное. А всё остальное — героический характер, экзистенциальный опыт пребывания под землей и в других экстремальных ситуациях — это всё следствие встречи, о которой я говорил. Встречи плодотворной земли и высокого ума. Люблю безмерно этот город. И буду любить его всегда!
