Протестная рок-музыка в прошлом — ее поглотил капитализм, а старые российские рокеры просто пытаются продать себя за любую цену, но предатели и эмигранты никому не нужны. Об этом в интервью изданию Украина.ру рассказал писатель, публицист, автор Telegram-канала Платон Беседин.
— Платон, мы с вами договорились поговорить о российских музыкантах и их разнообразной реакции на происходящее. Если вы не против, я скажу вам два тезиса, которые сейчас встречаются довольно часто, а вы могли бы согласиться с ними или опровергнуть?
Во-первых, по итогам последних полутора лет, многие констатируют «раскол русского рока»: музыканты, которые активно за, и те, кто категорически против. В этом контексте еще принято вспоминать слова [Артемия] Троицкого о том, что рок перестает быть роком, когда не протестует.
Второй тезис о том, что русская музыка, в том числе и рок, совершенно не экспортируется за рубеж. Обычно это объясняется тем, что наш рок вторичен по музыке и в чем-то копировал уже состоявшихся Deep Purple, The Doors, The Animals, а самое ценное в композициях — текст, что, разумеется, интересно только носителям языка. В этом контексте, конечно, мы вспоминаем об артистах, уехавших из-за СВО.
— Я вам сейчас скажу страшную вещь: я действительно согласен с господином Троицким в том, что рок — это музыка протеста. Безусловно, так.
Но протест может быть разным: он может быть против войны во Вьетнаме, что, например, делали Джон Леннон и Йоко Оно; бунт против капиталистического мира; бунт против существующей системы координат.
Самый яркий пример: волна британского панка — это, конечно, в первую очередь Sex Pistols с их Anarchy in The UK, God Save the Queen.
Это может быть и голос разочаровавшегося поколения, как это было у культовой группы Nirvana и Курта Кобейна. Тогда гранж явил яростный бунт, энергия разрушения накатила против рейгановских времен. Растерянная молодежь тогда поняла, что машина и дом — та самая материализованная «американская мечта» — это не то, что им нужно.
— А в Советском Союзе?
Конечно, в СССР происходило глубинно то же самое, но со своей спецификой. Вообще рок-музыка, конечно, сыграла колоссальную роль в распаде Советского Союза: она давала ощущение той самой свободы, и страну во многом разваливали те, кто слушал Pink Floyd или Beatles.
Теперь многие из этих людей стали консерваторами, патриотами, но дома на пластинках они по-прежнему слушают Оззи Осборна. Это такой себе отблеск протеста.
В самом конце СССР советские лидеры поняли, что просто запретить рок-музыку не получится, и попробовали взять все под свой контроль. Так и появились рок-клубы. Иначе и быть не могло, потому что был дикий спрос, и когда одни имели зарплаты 100—120 рублей, некоторые другие покупали пластинки по 60—70.
Эффект был еще и в том, что люди банально не понимали, о чем поют. Запрещёнка создавала налёт мистичности. Казалось, эти песни о величии, о свободе, а на самом деле, те же «битлы», к примеру, пели всего лишь следующее: «Я хочу держать тебя за руку, я тебя люблю».
Я вспоминаю эти рок-фестивали в Лужниках, на которые приезжали и Оззи, и Scorpions, и Pantera, там были молодые девушки в состоянии транса: то ли выпили, то ли что-то приняли, то ли от самой музыки. Это было абсолютное подчинение масс. Вот как выглядела свобода.
13 апреля 2023, 05:42Культура
Бунтарь Вакарчук, украинский Свердловск и рок-н-ролл, вышедший из сумракаСамая середина весны — 13 апреля — взрывается ритмами и голосами рок-н-ролла. Мир отмечает день музыкального жанра, одновременно молодого и уже вызывающего ностальгию, давно заполонившего мир, и в тоже время символа контркультуры и музыкального подполья— То есть вы считаете, что таков был план — через рок музыку донести советским людям определенные мысли?
— Да, вышло именно так, подчинили протест.
Американский политикум вовремя понял и подчинил себе весь рок: кого-то убили, как, например, Джима Моррисона (по одной из версий, фильм об этом снял Оливер Стоун), кого-то купили, как Beatles, и тот же Пол Маккартни теперь стал частью мировых элит.
США тогда проигрывали Вьетнамскую войну, но признать этого не могли, вот и придумали движение хиппи — «за мир».
Любой музыкальный бунт в истории всегда подчинялся. Кроме, пожалуй, британского панка. И то до определённого времени.
— Против чего рок-музыканты бунтуют сегодня, и возможен ли этот бунт?
— Один из немногих, кто что-то пытается говорить, это Роджер Уотерс из Pink Floyd. То есть да, рок-музыка — музыка протеста, но она давно уже не существует, она встроилась в общемировую систему.
Символом современного рока стал суперделец, супербизнесмен Боно [Пол Хьюсон] из U2, который поет свои слащавые песенки и говорит о голодающих детях Африки. Но никто из них никогда не скажет о чем-то серьезном, например, об уничтожении Ирака.
Наши же рок-музыканты всегда занимались пережевыванием пережевывания не только в музыке, но и в смыслах. Русский художник нужен Западу на территории России только в виде некого тарана. Лучший русский художник это тот, которого крутит ОМОН, бьет мордой о мостовую, выбивает зубы, избивает дубинкой, а он при этом кричит: «Свобода! Рейган! Америка!»
Так и было: все эти Гребенщиковы*, Макаревичи*, Шевчуки пели о свободе — кто-то искренне, кто-то нет. Им действительно казалось, что, как в песне Scorpions, будет дуть ветер перемен и все будут петь «Аll you need is love». Это уже потом многие поняли, что музыка — тоже часть мирового рынка, такой же товар, как нефть или алмазы.
У Макаревича в песне «Барьер» есть такие строки:
Ты шел как бык на красный свет, ты был герой, сомнений нет.
Никто не мог тебя с пути свернуть.
Но если все открыть пути, куда идти и с кем идти?
И как бы ты тогда нашел свой путь?
Никто не мог тебя с пути свернуть.
Но если все открыть пути, куда идти и с кем идти?
И как бы ты тогда нашел свой путь?
Это в советское время, когда были запреты, ты чувствовал себя героем, с 91-го года — все. Делай что хочешь, покупай пластинки, кассеты. А бороться против чего? Вы же победили эту страшную тоталитарную систему, Пол Маккартни выступает на Красной площади. А строить и созидать они не умели, только бороться.
— Что-то подобное, если не ошибаюсь, говорил клавишник «Братів Гадюкіних» Сергей Кузьминский.
— Да. И в этот-то момент все эти наши рокеры, претендующие на ум и совесть народа, должны были сказать: «Ребята! Мы в [очень плохой ситуации]! Люди умирают миллионами, идут чеченские войны!» Но вместо этого они поддержали [Бориса] Ельцина.
Теперь что касается экспорта их музыки: вот светлоликому Борису Борисовичу [Гребенщикову] дали записать три пластинки на Западе, он там сотрудничал с хорошими музыкантами — Дэвидом Боуи, Брайаном Ино и другими. Но вдруг оказалось, что он нахрен там никому не нужен.
Единственный успешный [российский] проект на Западе — это Gorky Park. Но они выступали в немного шароварном стиле: со значками Ленина, балалайками и прочей атрибутикой. То есть их как медведей, по сути, показывали. Но и они быстро стали неинтересны.
И вот, казалось бы, Советский Союз распался, Берлинская стена рухнула, но и тогда наша музыка, наше искусство оказалось ненужным на Западе. Относились, как к побежденным. И вот эти наши рок-музыканты, когда страна в полной разрухе, в 96-м году вышли агитировать за Ельцина, потому что кроме собственной сытости их вообще ничего не интересует.
В других направлениях музыкальных, конечно, было тоже самое, но какого-нибудь [Филиппа] Киркорова я даже обсуждать не хочу. Он, может, и неплохо поет, но это не творчество, это просто коммерческий продукт.
Хотя был и Егор Летов, «Гражданская оборона», он говорил от лица подавленных масс. И подался потом, кстати, в коммунисты, в нацболы (запрещенная в России экстремистская организация).
— Сейчас рок-музыканты ведут себя так же, как тогда, в 90-е?
— Да, теперь они вышли с теми же самыми мантрами и начали пугать всех восстановлением Советского Союза. И все, что сейчас происходит, выходит из вышесказанного. Рок-музыка больше не играет своей роли. Нет протеста, нет никакой идеи.
Почему многие рокеры не поддержали свою страну? Потому что все, что они могут, опять рассказывать о реставрации СССР и тоталитаризма. Они все уже старые. И если Мик Джаггер бегает по сцене и девок зажимает, но что делать Макаревичу*, который едва передвигается?
Я слушал их интервью: все, что они там говорят — воспоминания о прошлом, стенания о «страшной красной машине», которая всех порабощает.
Кто поддерживает спецоперацию? Это в определенной степени [Гарик] Сукачев — те, кто снялись в клипе «Я остаюсь» (на песню Анатолия Крупнова. — Ред.). Песня была написана совершенно о другом, но в новой эпохе прозвучала с новыми смыслами.
Бытует еще такое мнение, что если ты поддержал СВО, то тебе теперь везде дорога. Но это не совсем так. Я не думаю, что Александр Ф. Скляр везде катается с концертами, а вот «Би-2» отлично кормились, пока не начался резонанс.
— Диана Арбенина никаких заявлений, если не ошибаюсь, не делала, а концерты ее везде отменяют.
— Но мы же понимаем, что все это тоже передел бизнеса. Шоу бизнес под шумок старается прибиться к кормовой базе.
Есть еще такое явление, я называю его «эффект Урганта». Что [Иван] Ургант сказал плохого об СВО?
— По-моему, он только выложил черный квадрат в первый день.
— Но Иван Ургант в сознании масс стал адептом зла и воплощением предательства. С «Би-2», например, совершенно другая история: они «белоленточники», они всю жизнь выступали против государства Российского, при этом прекрасно в нем кормились. Меня именно это лицемерие в рок-музыкантах возмущает. Это даже не на двух стульях, а попытка на трех диванах усидеть.
Есть люди, которые поддерживают и власть, и Донбасс последовательно: это и Скляр, и группа «Зверобой», и Юлия Чичерина. Причем Чичерина стала поддерживать Донбасс, когда это еще не было мейнстримом, когда никто туда не ездил. Вадим Самойлов из «Агаты Кристи» тоже.
А есть люди, которые выступили не просто против государства и правительства, а против всего русского как такового: я сейчас говорю о Максиме Покровском* и группе «Ногу свело», например. Человек уехал за границу, оттуда поливает всех грязью и просит донаты. И он там по факту никому не нужен.
Эти люди нужны, только пока находятся в России, но и внутри самой России сейчас меняется повестка и они уже тоже не слишком нужны.
Интересно, они искренне верили, что их примут там как борцов и революционеров? Даже великие русские творцы не всегда встраивались в повестку. Михаил Барышников, например. [Александра] Солженицына сейчас принято хаять, что он предатель, сволочь и гад, но он отказался от сотрудничества с американской системой и критиковал ее. Он был по природе своей диссидентом: критиковал Советский Союз, уехал в Америку и критиковал их систему, вернулся в Россию, где был запрещен, и критиковал уже Ельцина.
Западу просто не нужна наша русская музыка, мы в целом не нужны.
— Некоторые из уехавших артистов, как, например, Земфира [Рамазанова]*, дают концерты за границей, но их аудитория все же русские эмигранты и украинские переселенцы, я думаю.
— Может, и французы ходят на Земфиру*, кто знает. Но в целом да: их концерты, группы «Сплин», например, все назначены в Тбилиси, Узбекистане — в общем, там, где говорят по-русски.
Помните, как в советское время где-то собирались в барах, в чайных, и там русские исполнители пели для наших эмигрантов? В фильме «Сердцеедки» (режиссер — Дэвид Микрин) была такая сцена, в которой героиня Сигурни Уивер приходит в русский ресторан и пытается изображать из себя русскую, но ничего не понимая по-русски, начинает петь песню Beatles «Back in USSR». Короче, это люди, которые развлекают «своих».
И, наверное, если бы у них все было хорошо, не щемились бы они обратно в Россию и не просили снять статус иноагента. Но Запад наплевал на них.
В общем, протест в роке быть должен, но все должно быть очень честно: если ты протестуешь против войны на Украине, то ты приезжаешь в Израиль и протестуешь против убийства палестинцев и против любых других военных конфликтов, против бесчеловечной политики Америки. Тогда это честно, тогда ты рокер и ты говоришь: «Война — это плохо. Капитализм жрет всех!»
* Лица, выполняющие функцию иноагентов в РФ.