Есть такая категория людей, которые в мирной и спокойной обстановке выглядят нелепо и неуклюже, зато в бою становится абсолютно незаменимыми. «Не будь на нем мундира, — вспоминал генерал Врангель, — он был бы несомненно принят каждым за комика какой-нибудь провинциальной сцены».
Послужной список
В 1914 году 46-летний подполковник Май-Маевский собирался уйти со службы. Большинство его однокурсников по Николаевскому инженерному училищу и Академии Генштаба стали если не генералами, то полковниками. Ему самому ничего не светило: родом из бедных польских шляхтичей Могилёвской губернии, принявших православие, ни семьи, ни денег не было. Единственным по-настоящему светлым пятном его послужном списке была русско-японская война, где он показал себя с лучшей стороны. Но в мирное время грузного и сильно пьющего офицера не предъявишь государю на военном параде, его фото не может украсить страницы "Нивы" и любого другого иллюстрированного издания.
Но тут пришла война и, как оказалось, лучшего командира в полевых условиях найти трудно. Поначалу Май-Маевский командовал 44-м пехотным Камчатским полком, затем — бригадой 11-й пехотной дивизии, с 1916 года — 35-й и 4-й пехотными дивизиями; после Февральской революции — командир 1-го Гвардейского корпуса, генерал-майор Генерального Штаба. За Великую войну Владимир Зенонович был награжден орденами св. Анны, Владимира, Станислава 1-й степени, золотым оружием, Георгиевскими крестами 3-й и 4-й степени, солдатским Георгиевским крестом с веточкой. Подчиненные обожали своего командира за храбрость: он часто вел солдат и офицеров в атаку лично.
В Добровольческую армию генерал вступил весной 1918 года на Дону, причем был зачислен рядовым солдатом в 3-ю стрелковую («Дроздовскую») дивизию. После ранения Дроздовского в ноябре 1918 года главнокомандующим А. Деникиным назначен врид начдива, затем, по смерти Дроздовского, в январе 1919 года — начдивом; 19 декабря 1918 г. переброшен со своей дивизией в Каменноугольный район (Донбасс). К концу января — командующий Вторым Добровольческим корпусом, созданным на основе дивизии с приданием ей других добровольческих частей, затем — образованной с приданием ему новых подкреплений Донецкой группой войск (январь — март в составе Крымско-Азовской Добровольческой армии генерала Боровского, март — май в составе Кавказской Добровольческой армии генерала Врангеля).
С 22 мая 1919 года, с преобразованием Донецкой группы войск в Добровольческую армию — командующий Добровольческой армией. С конца июня 1919 года также Главноначальствующий Харьковской области (Харьковская, Екатеринославская, Курская, с октября Орловская и до сентября 1919 г. Полтавская, частично Киевская и Черниговская губернии).
Таким образом, ставка генерала находилась в Харькове. 16 апреля 1919 года премьер-министр Великобритании Дэвид Ллойд-Джордж заявил в парламенте следующее: «Мы не можем сказать русским, борющимся против большевиков: «Спасибо, вы нам больше не нужны. Пускай большевики режут вам горло». Мы были бы недостойной страной!… А поэтому мы должны оказать всемерную помощь адмиралу Колчаку, генералу Деникину и генералу Харькову». Затем король Георг наградил «Генерала Харькова» орденом, который вручили Май-Маевскому.
Позднее В. В. Набоков писал:
«… Виолета
жила у тётки. Дама эта,
одна из тех учёных дур,
какими Англия богата,
была в отличие от брата
высокомерна и худа,
ходила с тросточкой всегда,
читала лекции рабочим,
культуры чтила идеал
и полагала, между прочим,
что Харьков — русский генерал».
По законам военного времени
Убеждение Май-Маевского были твердыми и однозначными он был решительным сторонником единой и неделимой России. Все кто этого не принимал, были его врагами.
Вот как он и обратился к киевлянам по взятии города: «Граждане города Киева! Приветствую вас с освобождением от красной нечисти. Недалек тот день, когда многострадалица Россия опять будет единой и неделимой».
Носителей украинства он ненавидел. 3 августа 1919 года главноначальствующий подписал указ № 22 в котором говорилось в следующем:
«1 все школы, в которых до появления «украинской» власти преподавание проводилось на русском языке, а потом по распоряжению украинской власти языком преподавания сделали малороссийский язык, должны вернуться к преподаванию на русском.
2. В соответствии с законами и правилами 1 июня 1914 года, преподавание на малороссийском языке дозволяется только в частных учебных заведениях.
3. В соответствии с законоположениями, изданными до 25 октября 1917 года, отпуск предметов из казны на содержание учебных заведений с преподаванием на малороссийском языке не дозволяется».
Однозначным было отношение Май-Маевского к русским офицерам изменившим присяге. Когда представитель гетмана Скоропадского полковник Боржинский перебежал к Петлюре, генерал не стал миндальничать.
Вот что пишет историк Ярослав Тинченко: «Кубанский и донской атаманы всячески отговаривали Боржинского от рискованного шага, но тот оставался непоколебим и выехал на Украину в фирменном вагоне. 13 февраля 1919 года поезд прибыл на станцию Волноваха, занятую белыми. Вагон с ним был тут же оцеплен, а сам он вместе со всеми членами делегации отправлен под арест в Юзовку. Ночью 14 февраля белые устроили военно-полевой суд. Божинский был приговорён к расстрелу. Приказ отдал лично генерал Май-Маевский».
Тот же подход Владимир Зенонович применял и к большевикам. Военно-полевые суды при нём работали бесперебойно. Так, например, только в Харькове было ликвидировано три состава красного подполья.
Безжалостный к противнику он был способен по достоинству оценить его воинские качества. Услышав как-то от генерала Ревишина обещание схватить Махно, Май-Маевский, улыбнувшись, сказал: «Я не сомневаюсь в Ваших способностях, но поймать Махно вряд ли Вам удастся. Я слежу за его действиями и не прочь бы иметь на своей стороне такого опытного начальника».
Расстреливал и тех, кто пытался устроить еврейские погромы. А вот грабежи, не сопровождавшиеся иными насилиями, генерал Май-Маевский твердо полагал естественным правом своих войск.
Закат генерала
«Страдал генерал от своей тучности, и не было для него большей муки, чем молебны и парады, когда он, стоя, утирал пот с лица и багровой шеи носовым платком. Но этот человек совершенно преображался, появляясь в боевой обстановке. Пыхтя, он вылезал из вагона, шёл, отдуваясь, до цепи, но как только равнялся с нею, на его лице появлялась бодрость, в движениях уверенность, в походке лёгкость.
На пули, как на безобидную мошкару, он не обращал никакого внимания. Его бесстрашие настолько передавалось войскам, что цепи шли с ним в атаку, как на учение. За это бесстрашие, за умение сказать нужное ободряющее слово добровольцы любили своего «Мая», — вспоминал М. Левитов.
И такой генерал довел войска почти до Тулы. А дальше Добровольческая армия покатилась вспять…
Впрочем, добровольческой ее можно было к тому времени назвать с большой натяжкой. В районах, ею контролируемых, была объявлена всеобщая мобилизация, что, мягко говоря, не обрадовало местных обывателей и крестьян.
При этом большевики радостно распевали песенку на стихи Демьяна Бедного: «В Красной армии штыки чай найдутся, без тебя большевики обойдутся». И за одно это, а также за обещание прекратить грабежи, красным были готовы простить и голод, и террор. А главное, они обещали закончить войну.
В результате отступления белых, незадолго до падения Харькова Май-Маевский был заменен генералом Врангелем. Уже потом, задним числом и Врангель, и Деникин признали, что вины генерала в этом не было.
Последние дни своей жизни Владимир Зенонович жил не у дел в Севастополе, продавал мебель из гостиничного номера и, конечно, пил. Май-Маевский по одной версии, застрелился во время эвакуации Белой армии из Севастополя 12 ноября 1920 года, по другой — умер от инфаркта по пути следования на автомобиле к кораблю для эвакуации. Дата смерти во всех версиях совпадает. Могилы генерала не существует.