— Помните классическое определение войны? «Война — это продолжение политики другими средствами». Соответственно, «информационная война» — это продолжение информационной политики другими средствами. То есть здесь экстремально расширяется набор средств, механизмов, инструментов воздействия на сознание (и особенно подсознание) личности — вплоть до ее уничтожения. На войне как на войне. Здесь личности не нужны. Нужна однородная масса, проще управляемая приказами, чем «ансамбль личностей», требующий ювелирно скрупулезного подхода… Так вот, если очень кратко.
— Многие считают, что Россия в информационной войне явно уступает опыту и напору украинских пропагандистов, не говоря уже о полном доминировании дружественных им западных СМИ в мировом масштабе. Насколько это верно?
— Вообще-то, Россия вообще не имела собственного опыта даже локальных «специальных информопераций». Дело в том, что она годы и десятилетия пыталась жить в общей западной цивилизационной модели общественного устройства — капитализм называется.
Это ведь не только «рыночная экономика», но и «рыночная идеология», «рыночная информация»… У Запада здесь вековой опыт. Им он, кстати, щедро делился с украинским олигархатом, которому принадлежит все информационное пространство Незалежной. Украина здесь не самостоятельный игрок, а прокси, «полупроводник», ретранслятор чужих, но колоссальных наработок, заготовок, технологий, которые отсутствуют у РФ. Последняя даже не научилась копировать западные шаблоны и лекала.
Очевидна неуклюжесть российских медиа и самых вроде бы продвинутых пропагандистов. От чужой модели и стилистики информборьбы они пытаются отказаться, а свою еще не наработали. Да и специалистов не воспитали. Отсюда тусклость пропаганды при внешней яркости ее исполнителей. Отказ от старых приемов и отсутствие новых смыслов делает ее пока излишне пресной. Такая себе «халяльная пропаганда», как сказали бы мои мусульманские друзья.
Короче — Мюнхгаузен, тянущий сам себя за волосы из болота. Посмотрите по ТВ любую российскую политическую программу: вроде чуть-чуть вытянули себя из трясины, а потом перебивка рекламой, которая опять засасывает зрителя своим потребительским нарративом. Россия всегда умела работать с «тяжелыми сущностями». Придется учиться на ходу истории работать с «легкими».
— А какие конкретные достижения или неудачи в освещении специальной военной операции имеются со стороны РФ? Каков потенциал для совершенствования этой работы?
— Операция подобного масштаба должна артикулировать и соответствующие масштабные цели. Да, были заявлены две метазадачи — демилитаризация и денацификация. Но сами эти термины скорее из новояза, чем из устоявшегося и сакрализованного в массовом сознании глоссария.
У России, например, есть в понятийном арсенале классический трофейный термин — «демократия». Да, внутри он уже почти не работает — как скомпрометированный до пошлости. Но на значительной территории наших оппонентов он до сих пор свят. Свят, свят… Вот и надо бы использовать его пусть чужую, но пока не выработанную энергетику. Ну, как при взятии Берлина использовали трофейную тяжелую артиллерию.
Например: для западного зрителя и читателя можно было бы заявить, что главная цель операции — «демократизация» украинской территории. Тем более, что это по большому счету правда. Ведь освоение этих территорий предполагает возвращение политической конкуренции (многопартийность), возвращение информационной конкуренции (свобода слова), отлучение олигархов от власти (декоррумпированность). Вот это и будет понятной, достойной целью.
Кстати, здесь можно попутно показать, что Казахстан — за месяц после операции ОДКБ — провел больше демократических реформ, чем за все предыдущие десятилетия. Жаль только, погибших не вернешь. Безумно жаль.
— Мне довелось когда-то жить и работать в «деревне Бонн». Там в историческом музее есть комната американского оружия, покорившего Германию. Насколько помню, среди главных экспонатов были холодильник, стиральная машина и джинсы. За это «оружие» немцы до сих пор, если не любят, то терпят американцев. Если еще не учитывать несколько сотен их военных баз, разбросанных по территории страны. Но дело сейчас не в них, а в принципе: хочешь править, покажи конкретно, что даешь подданным.
Думаю, именно сейчас российской власти надо — поднатужившись — дать простым людям на всех подконтрольных территориях по максимуму: финансовые, материальные, культурные, юридические льготы и преференции.
А еще корректно и убедительно об этом поведать в медиа. Я постоянно перезваниваюсь с коллегами из Европы. Никто из них не знает о последней системе льгот и поддержки малому и среднему бизнесу в РФ. Тем более не знают о «гуманитарке» на Украине, о помощи ее фермерам в посевной горючкой и семенами… Не говорю уж о прекращении внесудебных расправ и освобождении от пыток их политзаключенных.
Короче, запас прочности любого лидера прямо пропорционален его реальной помощи гражданам — и в своей стране, и в соседних. Лидер — тот, кто дает, помогает, окормляет. И в плане материальном, и в плане духовном. Причем новых смыслов от него ждут еще больше, чем новых благ. Новые смыслы, по большому счету, лучшее превентивное оружие против «майданов».
— Мы видим, что огромное количество украинских так называемых «адекватников» (не говоря уже об откровенных националистах) с первых дней войны перешли на крайне антироссийские позиции; грозят, что «не забудут, не простят» разрушения, скажем, Харькова. Как восстановить доверие у этой публики?
— Словами здесь не поможешь. Тем более что у значительной части украинской публики вычистили, до основания выскребли запрос на правду. Правда всегда менее харизматична, чем ложь. Об этом еще догадался Владимир Семенович Высоцкий. В его провидческой балладе о Правде и Лжи.
— Понятно, что пророссийскую информационную инфраструктуру придётся создавать на Украине фактически с нуля, но с теми людьми, которые там имеются. Возможна ли такая задача в принципе?
— Думаю, всё возможно, если найти необходимую форму и содержание. И, конечно, гармонию между ними. Помните, как еще во время Гражданской войны некий гениальный военный тактик из Гуляй-поля приспособил пулемёт «максим» на повозку и получил убийственную по эффективности тачанку. И даже малоподготовленный экипаж способен был убойно на ней воевать.
Вот сейчас смотрю, как многие медийщики стремительно осваивают Телеграм. И российские, и украинские. Но пока, кроме двух-трех, не умеют размещать на своей «телеге» разящий «максим» — убойный стильный контент, способный в позитивном плане поражать сознание читателя и зрителя. Но эти «тачанки» на подходе в российско-украинской медиа-ойкумене.
Лет десять назад мне довелось проводить небольшие тренинги для руководителей электронных медиа в Донецке и для газетных журналистов в Марике [Мариуполе]. Я был приятно удивлен профессионализмом, истовостью, вовлечённостью в многие процессы местных медийщиков. Хотя не без налета местечкового снобизма. Эти люди, надеюсь, при здравии. И не сомневаюсь, что у них хватит желания создать новую «мускулистую» журналистику для всей новой Украины. И не только…
— Как избежать скрытого саботажа со стороны так называемой творческой и научной интеллигенции, и вообще — надо ли поддерживать за счёт государства (подозреваю, именно российского государства) эту крайне ненадёжную публику?
— Хороший вопрос. Я уже сетовал, что в постсоветских странах нет своей интеллигенции. Почему? Это длинная история. В своих публикация мне приходилось сетовать, что западная корпоратократия растлила этот хлипкий слой, как опытный педофил растлевает ребенка. России придется создавать эту социальную страту фактически с нуля.
Может, тот же Донбасс в этом поможет? Там уже прорисовываются фигуры людей, чье сознание, чувства, эмоции прошли небывалую шлифовку экономическими и социальными испытаниями. И там есть понимание, что задача интеллектуала — создавать смыслы, а не психозы. Донецкие «спартанцы» и русское воинское сословие — вот резерв не просто «умной», но и надежной державы. Их бы поддержать!
Еще по ходу подтянутся умные люди из других стран ближнего и дальнего зарубежья, привлечённые «громадьем» планов. Я много говорил о том, что Марксова пирамида перевернулась. «Базисом» общества давно является не экономика, а культура. Технологический прорыв в Штатах обеспечил не Форд, а Джек Лондон. Отсрочила распад Британии не Тэтчер, а «Битлы». Спас Сербию от полного уничтожения не Милошевич, а Кустурица…
Россия выстоит и прорвется к новым возможностям, если это осознает — и создаст новый кинематограф (зачатки его уже есть), новое телевидение (процесс только начинается), новую литературу (ростки видны)… Вот эти грандиозные задачи и оживят общественный запрос на интеллигенцию как орден смыслотворцев. Вот с этими действительно умными людьми власти придется строить принципиально новые отношения, чтобы и не лизали ее руку, и не кусали.
А крикливых «рукопожатных» шоуменов грядущие непростые времена сдуют, словно пыль. Помните детский анекдотец: «…На улице дождь? Нет — ветер». На экранах «Дождь»? Нет. И не жалко.
— Существует точка зрения, что любая Украина рано или поздно обречена стать анти-Россией, потому ее возрождение нежелательно. Идеальный вариант — это создание на ее территории некой федерации, конфедерации или даже нескольких самостоятельных государств. Ваше мнение по этому поводу?
— Есть страны, которые создавались «на крови» («Перестаньте, черти, клясться на крови!»). Таких немало. А есть такие, которые создавались на ненависти. Кристально чистой ненависти. Украина относится к последним.
Рядом с ней находится колоссальная державная планета с соответствующим геокультурным притяжением. Вначале — сразу после распада Союза — это притяжение сдерживалось потребительско-бытовыми аргументами: заработки и коммуналка сравнимы, качество жизни в принципе тоже, а аэропорты и, пардон, туалеты даже почище. Еще и «кава» получше… Потом Россия вдруг стала по всем параметрам перегонять. Даже по параметрам всеобщего карго-культа.
Образовавшаяся элитка интуитивно стала искать способы, чтобы избежать растущего влияния соседа и купировать возможный вопрос: «Почему мы, такие близкие, не вместе?»
А тут еще гигантский сосед стал создавать уже не чисто потребительские, а экзистенциальные соблазны. Помню, как советовал Януковичу возродить в стране полярные исследования. В России уже появилась тогда тоненькая прослойка подростков, мечтавших стать не коучерами, а полярниками, носить не крокодиловые штиблеты, а меховые унты. Я и говорил, что это может стать соблазном и для некоторых украинских юных сердец. Президент же ответил, что пусть у нас мечтают быть не «полярными волками», а европейскими футболистами. И тех, и тех, мол, ноги кормят…
Короче, проще всего было отгородиться от «российской тяги» не проволочным забором, а ненавистью. На нее и сделали ставку. Поэтому при выбранной модели государства, при действующем культурном модусе, при укоренившемся механизме отбора, шлифования и воспроизводства элит именно ненависть будет основой всех отношений с Россией. Не «койки надо менять» — то есть не государственную модель. Менять надо «государственную душу» — всю модель образования, воспитания, культуры и мировоззрения. И начинать необходимо, как всегда, с типа и качества государственной элиты.
— Ваш прогноз по грядущим событиям: насколько долго продлится специальная войсковая операция, закончится ли она безусловной капитуляцией Украины или неким компромиссом, вмешается ли в конфликт на стороне Украины коллективный Запад и Россия вынуждена будет отступить?
— Это вопрос скорее к военным. Могу только сказать, что отступать Россия может только к собственной гибели.
— После всего произошедшего возможно Ваше собственное возвращение на Украину и на каких условиях? В принципе, нужны ли полуразрушенной, озлобившийся Украине вчерашние политэмигранты?
— Я выехал с Украины восемь лет назад не только по политическим, но и мировоззренческим мотивам. Уже вам говорил, что тогда в стране стал стремительно истончаться запрос на серьезную литературу. У меня, пишущего человека, исчез читатель. Крайняя моя книга, изданная тогда, — «О политике аккордно» — так и осталась на складе. Моей последней работой, опубликованной в украинских СМИ, был памфлет «Майдан как план побега из мегаполиса». Там я предупреждал о грядущей тотальной декультуризации страны. Больше меня не публиковали. И не читали. Тот, кто скачет — не читатель. Живу там, где есть возможность публиковать и есть для кого писать.
Хотя политэмигрантом себя не чувствую. Любая постсоветская республика мне кажется родной и близкой. Поэтому и псевдоним мой «Дервиш». Много езжу, особенно по любимому Кавказу — путешествую, смотрю, думаю, пишу.
А эмигранты — это те, кто на чужбине. У многих из них судьба драматична. Помните, как поступал шах, если заставал своего воина с дочкой. Он его не казнил, дочь не проклинал, а наказывал их близостью. Связывал на несколько суток лицом к лицу. Потом они никогда уже не могли смотреть друг на друга. Эмигрант — часто человек, привязанный силой обстоятельств к некой чужой стране. Лицом к лицу. Не все пройдут это испытание. Тем более, что украинцев долго учили не любить, а ненавидеть.
— Я же Дервиш! Шутка. Ну, во-первых, Турция — это не такое уж далекое зарубежье. Здесь Россия в шаговой информационной, ментальной, транспортной доступности. Во-вторых, я здесь по некоторым медицинским соображениям. В-третьих, и это главное, мне весьма близки идеи шейха Имрана Хосейна о неизбежном сближении православия и мусульманства. Как раз сейчас изучаю его идеи и пророчества.
Даже появились на этом поприще ученики. С прекрасным специалистом Турпал-Али мы написали книгу о том, как происходила интеграция мусульманских и православных стилей рукопашных единоборств. На этой методической базе он сейчас открывает школы нового ушу «Синтез».
Турция сейчас на самом острие важнейших геополитических, геоэкономических и геокультурных процессов. Наблюдать это вживую крайне интересно. Вообще, жить на стремнине всегда интереснее, чем в пруду…
