Родился Халтурин в 1857 году в Вятской губернии. Родители были государственными крестьянами, то есть людьми лично свободными, к тому же небедными. Во всяком случае Халтурин учился в земском училище, затем в учительской семинарии.
Правда, семинарию он не окончил из-за увлечений революционными идеями. Считается, что первым наставником Халтурина стал Евпиногор Вознесенский, сосланный в Вятку после покушения Каракозова на Александра II. Вознесенский ввел Халтурина в круг местных подпольщиков. В тот период Халтурин вместе с группой приятелей собирался уехать в США и организовать там коммуну. Отъезд сорвался из-за кражи паспорта и денег одним из несостоявшихся коммунаров. После этого он перебрался в Петербург, где свел знакомство с молодым Плехановым.
Стоит отметить, что тогда Плеханов был еще начинающим народником и о марксизме даже не помышлял. Тогда как Халтурин уже ориентировался не на крестьян, а на рабочих, за что и был позднее очень высоко ценим Лениным, что, в свою очередь, привело к настоящему культу Халтурина в СССР.
В столице Халтурин вошел в состав Северно-русского рабочего союза, в котором вскоре выдвинулся на первые роли. Организация в основном занималась пропагандой революционных идей среди рабочих, пыталась наладить выпуск подпольной газеты. Собственно, на последнем ее революционная деятельность и завершилась. В разгар подготовки первого номера организация была разгромлена. Часть актива, не попавшая в поле зрения жандармов, перешла к народовольцам.
Известно, что первоначально Халтурин был убежденным противником террора. Плеханов вспоминал: «К народническому террору Халтурин отнесся первоначально с большим неудовольствием, т.к. покушения сопровождались усилением правительственных репрессий. «Чистая беда, — восклицал Халтурин, — только-только наладится у нас дело, — хлоп! — шарахнула кого-нибудь интеллигенция, и опять провалы. Хоть немного бы дали вы нам укрепиться!» Но затем настроение Халтурина переменилось».
Достаточно долгое время Халтурин был известен в подпольных питерских кругах как пропагандист. Причем его весьма ценили. Во-первых, он был неглуп, много читал, умел располагать людей к себе. Во-вторых, он был настоящим мужиком, то есть имел крестьянское происхождение, что очень ценилось в кругах революционеров, преимущественно выходцев из дворянской среды. Революционеры из мужиков в то время были еще редкостью и пользовались особой популярностью и почтением.
Интересно, что, несмотря на свое происхождение, Халтурин вовсе не питал народнических иллюзий, как большинство его окружения. Плеханов, в тот момент сам бывший народником, вспоминал:
«Могу сказать одно, в сравнении с нами, землевольцами, Халтурин был крайним западником. Ум его до такой степени исключительно поглощен был рабочим вопросом, что ему едва ли когда случалось заинтересоваться пресловутыми «устоями» крестьянской жизни».
Трудно сказать, когда именно Халтурин окончательно встал на террористические позиции. Впрочем, ему было нечего терять, он страдал туберкулезом и вряд ли прожил бы долго.
Вероятно, окончательно к этой идее Халтурин пришел, когда появилась возможность подобраться к императору. Халтурин под вымышленной фамилией работал столяром в Петербурге и узнал, что один из подпольщиков имеет выход на Зимний через своего тестя, который работал там столяром. Благодаря нескольким рекомендациям Халтурин выхлопотал себе рабочее место во дворце как лакировщик. Одновременно при посредничестве Плеханова и Квятковского Халтурин установил контакт с Александром Михайловым.
Михайлов, он же Дворник, отвечал в организации за покушения. Сын помещика, после исключения из университета он ушел к старообрядцам, надеясь поднять их на революцию, но ничего не добился и вернулся в столицу, где фактически взял на себя руководство всеми покушениями и боевыми акциями.
Способ покушения предложил Квятковский. Сам Халтурин первоначально намеревался напасть на царя с топором, но Квятковский предположил, что скорее царь отберет топор и сам побьет Халтурина, поэтому лучше действовать наверняка — взрывчаткой.
Халтурин по частям переносил динамит в свою каморку и, в конце концов, подготовил взрыв, однако вмешалась случайность. Гость, которого ждали к обеду, задержался в пути и в момент взрыва императора в столовой не было. Впрочем, даже если бы он был, вряд ли это привело бы к чему-то большему, чем испуг императора и его гостей. Взрывом был лишь немного поврежден пол столовой, главный удар пришелся на кордегардию, где находились караульные. Погибли 11 караульных из лейб-гвардии Финского полка.
В советское время был распространен миф, что Халтурин очень сильно переживал из-за случайной гибели непричастных солдат, однако в действительности все было иначе. Еще на этапе подготовки к взрыву часть народовольцев выступила за ограничение мощности взрывного устройства, чтобы погибло меньше посторонних, тогда как Халтурин настаивал на максимально мощной бомбе. Тихомиров вспоминал слова Халтурина:
«Число жертв все равно будет огромно. Полсотни человек будут непременно перебиты. Так лучше уж не жалеть динамита, чтобы по крайней мере посторонние люди не погибли бесплодно, а чтобы он и сам был наверное убит. Хуже, как придется опять начинать новое покушение».
Тем не менее, из-за сложностей в доставке мощность бомбы пришлось ограничить (от 2 до 3 пудов по разным источникам). Халтурин был в ярости, когда узнал, что император не пострадал, и считал Желябова главным виновником провала теракта (мало взрывчатки дал).
Интересно, что Халтурин давно находился в поле зрения жандармов, его личность была им хорошо известна, несмотря на многочисленные псевдонимы. Но по какой-то необъяснимой причине дворцовое ведомство приняло его на работу, причем с откровенно липовыми документами (по паспорту Халтурин носил фамилию Батышков и был жителем деревни Суток Олонецкой губернии, которой попросту не было в этой губернии, но никто его документы не стал досконально проверять).
Сам Халтурин благополучно успел уйти и залег на дно в Москве. После неудачного покушения на императора и разгрома народовольцев Халтурин, оставшийся на свободе, вошел в состав исполнительного комитета разгромленной организации.
В конце 1881 года Халтурин прибыл в Одессу. Еще до взрыва в Зимнем он уже бывал в этом городе и имел контакты с подпольем. Теперь же он намеревался создать в организацию по примеру Северно-русского рабочего союза. Однако на месте выяснилось, что подполью мешает прокурор Стрельников, командированный из Петербурга для участия в местных политических делах.
В советских источниках обычно указывается, что Стрельников был сущий зверь, сатрап, истязатель и инквизитор. Однако никаких конкретных свидетельств его зверств почему-то не приводится.
Даже в объемной книге Гернета «История царской тюрьмы», вышедшей в советские времена и представляющей собой официальный партийный взгляд на те события, Стрельникову приписываются лишь «угрозы каторгой и виселицей» подсудимым, которые проходили по т.н. стрельниковскому процессу: 23 одессита, в основном народовольцы и сочувствующие. По делу проходила, например, Вера Гассох — народоволка и будущая эсерка, супруга идеолога эсеровского террора и одного из лидеров партии эсеров Михаила Гоца (к слову, она отделалась всего лишь отдачей под гласный надзор полиции).
Стрельникова решено было убить. Инициатором выступила Вера Фигнер:
«Напоминая Комитету предыдущую деятельность Стрельникова по целому ряду политических процессов, в которых он прилагал все усилия, чтобы смешать социалистов с грязью, выставить их перед обществом как шайку уголовных преступников, умышленно прикрывающих политическим знаменем личные поползновения испорченной натуры, и указывая на ту ненависть к Стрельникову, которую нам завещали наши товарищи, начиная с Осинского и кончая Поповым, я настоятельно предлагала поставить на очередь вопрос об убийстве Стрельникова <…> Мое предложение было принято, и участь Стрельникова решена».
Исполнителем убийства должен был стать Желваков, который был настолько впечатлен казнью первомартовцев, что поклялся себе тоже совершить что-нибудь такое же значительное, а Халтурину всего лишь надо было вывезти его на пролетке под видом извозчика.
Желваков смог застрелить прокурора прямо на улице, но за ним началась погоня. Халтурин пытался вступить в перестрелку, чтобы отбить Желвакова от преследователей, но сам был скручен и схвачен. Такова версия революционеров. Согласно официальной версии, Желваков успешно добежал до пролетки, но они с Халтуриным не успели уйти, поскольку им заблокировали путь и скрутили.
На допросе он назвался фамилией Степанов и пояснил, что прибыл в Одессу для создания рабочей организации, а Стрельников был препятствием на его пути, и он был «казнен по поручению исполнительного комитета».
Поскольку они были застигнуты на месте преступления, оба были осуждены военным судом и приговорены к смертной казни. 3 апреля 1882 года оба были повешены в Одессе. Подлинную личность Халтурина удалось установить уже после его казни.
