https://ukraina.ru/20220609/1034122466.html
Александр Бородай: Россия выиграла сражение с ВСУ и НАТО, но до победы еще далеко
Александр Бородай: Россия выиграла сражение с ВСУ и НАТО, но до победы еще далеко - 13.07.2022 Украина.ру
Александр Бородай: Россия выиграла сражение с ВСУ и НАТО, но до победы еще далеко
Украинская армия сопротивляется, поэтому наше продвижение происходит крайне невысокими темпами без ярких побед и прорывов, о которых можно было бы рассказать в СМИ. Идут тяжелые и утомительные бои, чреватые достаточно большой кровью и с нашей стороны тоже, указывает депутат Госдумы и глава Союза добровольцев Донбасса Александр Бородай
2022-06-09T10:55
2022-06-09T10:55
2022-07-13T11:11
интервью
донбасс
нато
россия
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/07/12/1036530119_27:8:860:476_1920x0_80_0_0_3dee73428ca2c08b341f7b129aff833a.jpg
- Александр Юрьевич, вы проводите много времени на разных участках фронта. Насколько ваши прогнозы совпали с тем, что вы увидели в реальности?— Мои прогнозы в целом совпали. Я все-таки думал, что это будет не настолько тяжело, но я понимал, что будет нелегко и непросто. Кажется, многие другие этого не понимали, но я и мои товарищи понимали это очень и очень хорошо. Я побывал на разных участках фронта.Сначала это был сам Донбасс, а с 20 числах апреля я нахожусь на харьковско-изюмском участке фронта. Мы от Изюма с севера на юг идем по направлению к славянско-краматорской агломерации. От наших передовых позиций до Славянска осталось примерно 20 км. Это вроде бы не очень много. Но в день можно пройти 100 метров, можно вообще никуда не пройти, а можно пройти 1,3 км, и это очень здорово. Сами понимаете, что темпы наступления не настолько высокие, как этого многим бы хотелось.- Можно ли сказать, что наше военно-политическое руководство недооценило противника? Или все же, это мы его недооценили?— Я не буду ничего говорить про военно-политическое руководство, потому что не знаю, насколько его оценки были правильными и адекватными в связи с проведением специальной военной операции. Возможно, были какие-то недочеты, которые потом сказались.Сейчас надо констатировать очень простой факт: с нашей стороны — это спецоперация, а со стороны противника — это полноценная широкомасштабная война, в которой мы воюем не с Украиной, а с коллективным Западом, активно использующим украинское пушечное мясо.В последнее время у противника ощущается острая нехватка пушечного мяса, поэтому в ход идут отряды наемников и других парамилитарных структур. По сути, это бывшие военнослужащие стран НАТО, которые пока имеют несколько другой статус.Повторюсь, мы ведем войну с НАТО, в которой противник воюет против нас натовским оружием с самым широким спектром. Военно-промышленные структуры Запада с удовольствием обкатывают на нынешнем театре военных действий все свои самые новые виды вооружений.- Насколько нам сейчас удается справляться с натовскими видами вооружений?— Пока мы находимся в ситуации наступления. Дай Бог, чтобы было так же. В этом случае мы и дальше будем отвоёвывать одну территорию за другой. К этому есть определенные предпосылки. Наша армия тоже «ввоёвывается», получает боевой опыт и психологически перестраивается с идеи о том, что проходит «легкая и безболезненная спецоперация», на идею о том, что войну нужно будет вести до победного конца.- Украинская пропаганда утверждает, что мы свои тактические успехи выдаем за большие победы. Как обстоит ситуация на самом деле?— У нас действительно есть определенные тактические успехи, которые должны привести к большой победе. Мы уже одержали важную победу на южном фронте. Мы сначала блокировали, а потом взяли и добили группировку противника в Мариуполе.Мариуполь — это крупнейший транспортно-логистический узел, где были сосредоточены отборные части врага. Они больше не существуют и не представляют угрозы. Более того, благодаря этому успеху высвободилась большая группа войск на других участках фронта. Я уже не говорю о сдавшихся в плен. Это хорошо. Это крупная победа. Невозможно сделать вид, что ее не было.- Вы можете рассказать, на какие именно участки фронта отправили наших бойцов, которые действовали в Мариуполе?— Я об этом говорить не буду, потому что я чего-то не знаю. Надо понимать, что я буквально два дня назад вернулся из деревень под Изюмом. Я некоторое время «сидел в лесу и молился колесу». Потому что от домов в этих деревнях остался только фундамент и подвал, и куда активно прилетает. Так что я пока отгорожен от новостей на других участках фронта.Да, у меня есть в планах поездка на Донбасс, где мне нужно провести много организационной работы. Потому что «Союз добровольцев Донбасса» оказался самой воюющей организацией, что и было предусмотрено, потому что военно-мобилизационные функции СДД выполнял всегда.Члены Союза воюют в самых разных подразделениях и силовых структур ДНР и ЛНР. Мне их судьба небезразлична, я их деятельность тоже стараюсь курировать. Потому что есть части вооруженных сил, в которых действуют члены СДД, а есть отряды и батальоны, напрямую созданные Союзом и полностью состоящие из его представителей.Деятельность этих отрядов я курирую в полной степени. В некоторых случаях я даже заменяю командиров и напрямую ими командую. А поскольку два стрелковых батальона (они постепенно превращаются в мотострелковые), а также отдельные отряды СДД находятся как раз на харьковском участке фронта от Балаклеи до населенных пунктах южнее Изюма, прежде всего, я уделяю внимание именно этому направлению.Один наш штаб находится в Балаклее. Другой работает по «шервудскому лесу» недалеко от Изюма, чистит его от 20-ой аэромобильной бригады и отрядов теробороны. Отряд «Центр» работает существенно южнее Изюма километрах в 20.- Какова там сейчас обстановка?— Обстановка непростая. Я далек от шапкозакидательства. Идут тяжелые бои. Противник пока сопротивляется, хотя у него ощущается некоторый надлом и снарядный голод. У него колоссальная нехватка ГСМ и нехватка квалифицированного личного состава. Кадровые военные там практически выбиты, в том числе те, кто был призван на военную службу до 24 февраля.В основном мы имеем дело с резервистами, разбавленными кадровыми военными. Резервисты эти плохо обучены и морально неустойчивы, поэтому сдаются все чаще, и чаще. Тем не менее, украинская армия пока не потеряла командную иерархию. Плюс, там сплошные укрепрайоны, а это очень удобная для обороны местность. Украинская армия сопротивляется, поэтому наше продвижение происходит крайне невысокими темпами без ярких побед и прорывов, о которых можно было бы рассказать в СМИ. Идут тяжелые и утомительные бои, чреватые достаточно большой кровью и с нашей стороны тоже.- У противника есть возможность заменить кадровых военных натовскими наемниками или непосредственно натовскими офицерами?— Они пытаются их заменить. Другое дело, что натовские офицеры активно действуют в руководстве украинской армии, обеспечивая им разведку, радиоэлектронную борьбу и многое другое, чего украинские военные не умеют или делают плохо.Что касается наемников, то отдельные их отряды действуют достаточно активно. Мы совсем недавно столкнулись с небольшим отрядом тюркских наемников, которые ранее вынесли наш армейский опорный пункт. Мы его потеряли, но мы его вернули и с нашей помощью этот опорный пункт восстанавливается.- Некоторое время назад министр обороны Сергей Шойгу поставил новые задачи в рамках спецоперации на Украине, которые ускорят ее темпы. Ощущается ли эта новая тактика сейчас?— Я пока что не знаком с новой тактикой. Возможно, она разработана, но пока еще не применена. Я не вхож к Сергею Кужугетовичу, а только к некоторым его подчиненным. Поэтому министр обороны не счел нужным меня с этой новой тактикой ознакомить.Пока тактика достаточно простая, старая и проверенная временем. Сначала артиллерия бьет по позициям противника с большим или меньшим успехом, потом поднимаются дроны, смотрят, что происходит с этими позициями, а потом туда идет обычная штурмовая пехота, которая пытается эти позиции занять, вскрыть и расковырять.Позиции как правило начинают огрызаться, возникают огневые точки, наших бойцов пытаются затянуть в огневые мешки, из которых надо выходить. Потом по выявленным новым точкам снова бьет наша артиллерия, а потом снова идут штурмовые группы, и так может повторяться много-много раз.Повторюсь, это утомительный труд, где многое зависит от взаимодействия пехоты, артиллерии и бронетехники. К сожалению, это взаимодействие не всегда бывает удачным, но это самый важный сегмент обеспеченья военной деятельности.- С мест раздается критика, что нашим приходится идти в атаку в тот момент, когда артиллерия противника еще не подавлена. В чем причина?— У противника хорошая, опытная и «ввоёванная» артиллерия. Надо отдать ему должное. Их артиллерия действует маневренно и грамотно. Им никто не мешал восемь лет стрелять на Донбассе, и они очень неплохо натренировались. Действительно, нам часто не удается подавить артиллерию противника. Она существует до сих пор. Да, она стреляет уже не так активно, но все равно стреляет.- Могут ли поменять расклад сил поставки серьезных западных РСЗО и ПВО?— С ПВО у противника не так, чтобы плохо. Тем более, что ПЗРК там действительно валяются под каждым кустом. На сегодняшний день мы знаем об использовании 28 видов одних только «Стингеров». С противотанковыми гранатомётами у них тоже все отлично. Они используют не только пресловутые «Джавелины» и NLAW, но и шведские, израильские и польские гранатометы. Они там встречаются в огромном количестве и часто попадают к нам в качестве трофеев. Мы их тоже используем.Что касается других тяжелых артиллерийских систем, то на фронте замечено использование 155-мм снарядов. Это сильно настораживает. Потому что американские M-777 могут вести огонь управляемыми реактивными снарядами с расстояния в 60 км. В значительной степени, это сужает возможности нашей артиллерии для ведения контрбатарейной борьбы, потому что они достаточно далеко находятся от линии боевого соприкосновения. Это действительно печально.Появляются и другие новинки. Очень активно используются боеприпасы с белым фосфором. Используются и в виде снарядов, и в виде мин для минометов, и в виде гранат на растяжках. Это запрещенное оружие, но американцы его всегда производили, и сейчас они его применяют против нас на территории, которую мы называем Украиной.Также зафиксировано использование барражирующих боеприпасов. Это очень неприятная штука. Дело в том, что обычно ты слышишь подлет снаряда или мины и по звуку можешь определить, куда он летит, понимая, надо ли тебе нырять в подвал, окоп или блиндаж. А эти снаряды выстреливаются сжатым воздухом, некоторое время зависают над тобой, а когда пакет со шрапнелью уже пошел вниз, только тогда вы их можете ощутить на себе.Так что с различными техническими новинками у противника все весьма и весьма неплохо.- Наше господство в воздухе может нивелировать это преимущество противника?— Наше господство в воздухе весьма относительно. Противник время от времени поднимает свою авиацию, к сожалению, она у него есть. Понятно, что мы ликвидировали ту технику, которая была на территории Украины изначально. Но они собрали всю советскую технику из стран Варшавского договора и отправили ее на Украину. Эта техника не старая, она модернизирована и хорошо знакома тому пушечному мясо, которую они используют. Все это там воюет.Поэтому время от времени появляются и украинские вертолеты, и самолеты. Я напомню, что Украина еще при советской власти была в полной мере обеспечена аэродромами подскока, потому что это была территория передовых западных округов советской армии. Поэтому им есть откуда взлетать. Вражеские вертушки взлетают из Чугуева, и железнодорожные узлы там действуют.У меня нет ответа на вопрос, почему мы окончательно не уничтожили мосты через Днепр, чтобы отрезать левобережную Украину от правобережной. Сейчас же не Вторая мировая война. Не обязательно посылать к каждому мосту диверсантов, которые тянут на себе огромное количество взрывчатки. Можно обойтись более высокотехнологическими средствами.В данных условиях беречь инфраструктуру противника, объясняя это тем, что она имеет экономическое значение, мне представляется крайне неверным решением. У нас идут серьезные боевые действия с серьезным уровнем потерь со всех сторон.- Это принято объяснять тем, что мы бережем жизни мирных украинских жителей и пытаемся не спровоцировать гуманитарную катастрофу. Насколько это имеет значение?— Это не имеет никакого значения. Чем дольше будет длиться эта война, тем больше «мирных украинских жителей» будет уходить на тот свет. Кто такие «мирные жители»? Вы же знаете, что на Украине прошла четвертая волна мобилизации. И «мирные жители» даже в почтенном возрасте уходят заробитчанами на фронт. Им неплохо платят по 3 тыс. долларов в месяц. Для Украины это колоссальные деньги.Правда, энтузиазм у них быстро рассеивается, когда они приближаются к линии фронта. Они понимают, что эти деньги — недостаточная плата за потерянную жизнь или за оторванные конечности. Большинство, особенно западенцев, предпочли бы постоять в глубине обороны на блокпостах. Но когда их гонят в бой, энтузиазм снижается.Но они все равно идут в бой. Потому что перед ними маячит призрак перемоги. Им говорят, что вот-вот они пойдут наступление. Правда, судя по разговорам с пленными, в последнее время на наступление у них все меньше и меньше надежд. Им теперь внушают другую мысль, что весь мир за них, и что этот «весь мир» так навалиться на Россию политически и экономически, что в России случится какой-то коллапс, она развалится или умрет изнутри.Они мечтают продержаться до того момента, пока в Москве все разрушится, и они смогут перейти в наступление. Пока же они держатся за каждый клочок земли, потому что таким образом они тянут время, за которую их западные хозяева развалят Россию изнутри.- А это возможно?— Нет. У России колоссальный запас прочности. В России есть колоссальное доверие к действующей власти и прежде всего к президенту. Мы выдержим. Большая часть населения РФ, которая имеет право называться «народом», прекрасно понимает, в какой ситуации мы оказались. Она понимает, что как бы ни было тяжело, самое главное — держаться и не менять курс. Это хорошо понимают люди на фронте и большая часть людей в тылу. И это самое главное.- Вы рассказали про зарплаты на той стороне. А удалось ли нам решить проблемы с обеспеченьем и статусом мобилизованных жителей ДНР и ЛНР?— Повторюсь, я не могу сообщить вам новости про ДНР и ЛНР, потому что я давно там не был. Я всего два дня как оказался в цивилизации, где есть свет, интернет и беспрерывно звонящий телефон. У меня не было времени сверить карты. Я надеюсь в ближайшее время побывать и в той, и в другой республике и быть в курсе дела. Но пока что мое поле зрения была сужено, потому что я работал на ограниченном участке фронта и занимался конкретными проблемами действий отрядов и батальонов. Поэтому, к сожалению, я об этом сказать ничего не могу.- Сейчас в ДНР проходит суд над западными наемниками. Кого-то из них действительно казнят? Или это политический процесс, чтобы попугать или поторговаться?— Это неважно. Главное, что эти наемники нейтрализованы и представлены миру. А каково будет конкретное наказание для них (срок в 20 лет, пожизненное заключение или расстрел) непринципиально. Важно, чтобы приговор суда показал неотвратимость возмездия для подобных персонажей. Это уже большая победа.- Вы выступаете за легализацию частных военных компаний. Поспособствует ли спецоперация тому, что это все же случится?— Конечно. ЧВК — это инструмент. Бессмысленно его не признавать и не использовать. Если Запад его использует, почему его не можем использовать мы? Это просто один из видов вооружений. Запад его использует и использует достаточно эффективно. Из каких моральных соображений мы должны от этого отказываться? Конечно, подстегнет. Тем более, что на фронте сейчас активно используются различные добровольческие формирования в достаточном количестве.
https://ukraina.ru/20210907/1032204556.html
https://ukraina.ru/20220608/1034117712.html
https://ukraina.ru/20220606/1034075942.html
https://ukraina.ru/20220607/1034108453.html
донбасс
россия
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, донбасс, нато, россия
- Александр Юрьевич, вы проводите много времени на разных участках фронта. Насколько ваши прогнозы совпали с тем, что вы увидели в реальности?
— Мои прогнозы в целом совпали. Я все-таки думал, что это будет не настолько тяжело, но я понимал, что будет нелегко и непросто. Кажется, многие другие этого не понимали, но я и мои товарищи понимали это очень и очень хорошо. Я побывал на разных участках фронта.
Сначала это был сам Донбасс, а с 20 числах апреля я нахожусь на харьковско-изюмском участке фронта. Мы от Изюма с севера на юг идем по направлению к славянско-краматорской агломерации. От наших передовых позиций до Славянска осталось примерно 20 км. Это вроде бы не очень много. Но в день можно пройти 100 метров, можно вообще никуда не пройти, а можно пройти 1,3 км, и это очень здорово. Сами понимаете, что темпы наступления не настолько высокие, как этого многим бы хотелось.
- Можно ли сказать, что наше военно-политическое руководство недооценило противника? Или все же, это мы его недооценили?
— Я не буду ничего говорить про военно-политическое руководство, потому что не знаю, насколько его оценки были правильными и адекватными в связи с проведением специальной военной операции. Возможно, были какие-то недочеты, которые потом сказались.
Сейчас надо констатировать очень простой факт: с нашей стороны — это спецоперация, а со стороны противника — это полноценная широкомасштабная война, в которой мы воюем не с Украиной, а с коллективным Западом, активно использующим украинское пушечное мясо.
В последнее время у противника ощущается острая нехватка пушечного мяса, поэтому в ход идут отряды наемников и других парамилитарных структур. По сути, это бывшие военнослужащие стран НАТО, которые пока имеют несколько другой статус.
Повторюсь, мы ведем войну с НАТО, в которой противник воюет против нас натовским оружием с самым широким спектром. Военно-промышленные структуры Запада с удовольствием обкатывают на нынешнем театре военных действий все свои самые новые виды вооружений.
- Насколько нам сейчас удается справляться с натовскими видами вооружений?
— Пока мы находимся в ситуации наступления. Дай Бог, чтобы было так же. В этом случае мы и дальше будем отвоёвывать одну территорию за другой. К этому есть определенные предпосылки. Наша армия тоже «ввоёвывается», получает боевой опыт и психологически перестраивается с идеи о том, что проходит «легкая и безболезненная спецоперация», на идею о том, что войну нужно будет вести до победного конца.
- Украинская пропаганда утверждает, что мы свои тактические успехи выдаем за большие победы. Как обстоит ситуация на самом деле?
— У нас действительно есть определенные тактические успехи, которые должны привести к большой победе. Мы уже одержали важную победу на южном фронте. Мы сначала блокировали, а потом взяли и добили группировку противника в Мариуполе.
Мариуполь — это крупнейший транспортно-логистический узел, где были сосредоточены отборные части врага. Они больше не существуют и не представляют угрозы. Более того, благодаря этому успеху высвободилась большая группа войск на других участках фронта. Я уже не говорю о сдавшихся в плен. Это хорошо. Это крупная победа. Невозможно сделать вид, что ее не было.
- Вы можете рассказать, на какие именно участки фронта отправили наших бойцов, которые действовали в Мариуполе?
— Я об этом говорить не буду, потому что я чего-то не знаю. Надо понимать, что я буквально два дня назад вернулся из деревень под Изюмом. Я некоторое время «сидел в лесу и молился колесу». Потому что от домов в этих деревнях остался только фундамент и подвал, и куда активно прилетает. Так что я пока отгорожен от новостей на других участках фронта.
Да, у меня есть в планах поездка на Донбасс, где мне нужно провести много организационной работы. Потому что «Союз добровольцев Донбасса» оказался самой воюющей организацией, что и было предусмотрено, потому что военно-мобилизационные функции СДД выполнял всегда.
Члены Союза воюют в самых разных подразделениях и силовых структур ДНР и ЛНР. Мне их судьба небезразлична, я их деятельность тоже стараюсь курировать. Потому что есть части вооруженных сил, в которых действуют члены СДД, а есть отряды и батальоны, напрямую созданные Союзом и полностью состоящие из его представителей.
Деятельность этих отрядов я курирую в полной степени. В некоторых случаях я даже заменяю командиров и напрямую ими командую. А поскольку два стрелковых батальона (они постепенно превращаются в мотострелковые), а также отдельные отряды СДД находятся как раз на харьковском участке фронта от Балаклеи до населенных пунктах южнее Изюма, прежде всего, я уделяю внимание именно этому направлению.
Один наш штаб находится в Балаклее. Другой работает по «шервудскому лесу» недалеко от Изюма, чистит его от 20-ой аэромобильной бригады и отрядов теробороны. Отряд «Центр» работает существенно южнее Изюма километрах в 20.
- Какова там сейчас обстановка?
— Обстановка непростая. Я далек от шапкозакидательства. Идут тяжелые бои. Противник пока сопротивляется, хотя у него ощущается некоторый надлом и снарядный голод. У него колоссальная нехватка ГСМ и нехватка квалифицированного личного состава. Кадровые военные там практически выбиты, в том числе те, кто был призван на военную службу до 24 февраля.
В основном мы имеем дело с резервистами, разбавленными кадровыми военными. Резервисты эти плохо обучены и морально неустойчивы, поэтому сдаются все чаще, и чаще. Тем не менее, украинская армия пока не потеряла командную иерархию. Плюс, там сплошные укрепрайоны, а это очень удобная для обороны местность.
Украинская армия сопротивляется, поэтому наше продвижение происходит крайне невысокими темпами без ярких побед и прорывов, о которых можно было бы рассказать в СМИ. Идут тяжелые и утомительные бои, чреватые достаточно большой кровью и с нашей стороны тоже.
- У противника есть возможность заменить кадровых военных натовскими наемниками или непосредственно натовскими офицерами?
— Они пытаются их заменить. Другое дело, что натовские офицеры активно действуют в руководстве украинской армии, обеспечивая им разведку, радиоэлектронную борьбу и многое другое, чего украинские военные не умеют или делают плохо.
Что касается наемников, то отдельные их отряды действуют достаточно активно. Мы совсем недавно столкнулись с небольшим отрядом тюркских наемников, которые ранее вынесли наш армейский опорный пункт. Мы его потеряли, но мы его вернули и с нашей помощью этот опорный пункт восстанавливается.
- Некоторое время назад министр обороны Сергей Шойгу поставил новые задачи в рамках спецоперации на Украине, которые ускорят ее темпы. Ощущается ли эта новая тактика сейчас?
— Я пока что не знаком с новой тактикой. Возможно, она разработана, но пока еще не применена. Я не вхож к Сергею Кужугетовичу, а только к некоторым его подчиненным. Поэтому министр обороны не счел нужным меня с этой новой тактикой ознакомить.
Пока тактика достаточно простая, старая и проверенная временем. Сначала артиллерия бьет по позициям противника с большим или меньшим успехом, потом поднимаются дроны, смотрят, что происходит с этими позициями, а потом туда идет обычная штурмовая пехота, которая пытается эти позиции занять, вскрыть и расковырять.
Позиции как правило начинают огрызаться, возникают огневые точки, наших бойцов пытаются затянуть в огневые мешки, из которых надо выходить. Потом по выявленным новым точкам снова бьет наша артиллерия, а потом снова идут штурмовые группы, и так может повторяться много-много раз.
Повторюсь, это утомительный труд, где многое зависит от взаимодействия пехоты, артиллерии и бронетехники. К сожалению, это взаимодействие не всегда бывает удачным, но это самый важный сегмент обеспеченья военной деятельности.
- С мест раздается критика, что нашим приходится идти в атаку в тот момент, когда артиллерия противника еще не подавлена. В чем причина?
— У противника хорошая, опытная и «ввоёванная» артиллерия. Надо отдать ему должное. Их артиллерия действует маневренно и грамотно. Им никто не мешал восемь лет стрелять на Донбассе, и они очень неплохо натренировались. Действительно, нам часто не удается подавить артиллерию противника. Она существует до сих пор. Да, она стреляет уже не так активно, но все равно стреляет.
- Могут ли поменять расклад сил поставки серьезных западных РСЗО и ПВО?
— С ПВО у противника не так, чтобы плохо. Тем более, что ПЗРК там действительно валяются под каждым кустом. На сегодняшний день мы знаем об использовании 28 видов одних только «Стингеров». С противотанковыми гранатомётами у них тоже все отлично. Они используют не только пресловутые «Джавелины» и NLAW, но и шведские, израильские и польские гранатометы. Они там встречаются в огромном количестве и часто попадают к нам в качестве трофеев. Мы их тоже используем.
Что касается других тяжелых артиллерийских систем, то на фронте замечено использование 155-мм снарядов. Это сильно настораживает. Потому что американские M-777 могут вести огонь управляемыми реактивными снарядами с расстояния в 60 км. В значительной степени, это сужает возможности нашей артиллерии для ведения контрбатарейной борьбы, потому что они достаточно далеко находятся от линии боевого соприкосновения. Это действительно печально.
Появляются и другие новинки. Очень активно используются боеприпасы с белым фосфором. Используются и в виде снарядов, и в виде мин для минометов, и в виде гранат на растяжках. Это запрещенное оружие, но американцы его всегда производили, и сейчас они его применяют против нас на территории, которую мы называем Украиной.
Также зафиксировано использование барражирующих боеприпасов. Это очень неприятная штука. Дело в том, что обычно ты слышишь подлет снаряда или мины и по звуку можешь определить, куда он летит, понимая, надо ли тебе нырять в подвал, окоп или блиндаж. А эти снаряды выстреливаются сжатым воздухом, некоторое время зависают над тобой, а когда пакет со шрапнелью уже пошел вниз, только тогда вы их можете ощутить на себе.
Так что с различными техническими новинками у противника все весьма и весьма неплохо.
- Наше господство в воздухе может нивелировать это преимущество противника?
— Наше господство в воздухе весьма относительно. Противник время от времени поднимает свою авиацию, к сожалению, она у него есть. Понятно, что мы ликвидировали ту технику, которая была на территории Украины изначально. Но они собрали всю советскую технику из стран Варшавского договора и отправили ее на Украину. Эта техника не старая, она модернизирована и хорошо знакома тому пушечному мясо, которую они используют. Все это там воюет.
Поэтому время от времени появляются и украинские вертолеты, и самолеты. Я напомню, что Украина еще при советской власти была в полной мере обеспечена аэродромами подскока, потому что это была территория передовых западных округов советской армии. Поэтому им есть откуда взлетать. Вражеские вертушки взлетают из Чугуева, и железнодорожные узлы там действуют.
У меня нет ответа на вопрос, почему мы окончательно не уничтожили мосты через Днепр, чтобы отрезать левобережную Украину от правобережной. Сейчас же не Вторая мировая война. Не обязательно посылать к каждому мосту диверсантов, которые тянут на себе огромное количество взрывчатки. Можно обойтись более высокотехнологическими средствами.
В данных условиях беречь инфраструктуру противника, объясняя это тем, что она имеет экономическое значение, мне представляется крайне неверным решением. У нас идут серьезные боевые действия с серьезным уровнем потерь со всех сторон.
- Это принято объяснять тем, что мы бережем жизни мирных украинских жителей и пытаемся не спровоцировать гуманитарную катастрофу. Насколько это имеет значение?
— Это не имеет никакого значения. Чем дольше будет длиться эта война, тем больше «мирных украинских жителей» будет уходить на тот свет. Кто такие «мирные жители»? Вы же знаете, что на Украине прошла четвертая волна мобилизации. И «мирные жители» даже в почтенном возрасте уходят заробитчанами на фронт. Им неплохо платят по 3 тыс. долларов в месяц. Для Украины это колоссальные деньги.
Правда, энтузиазм у них быстро рассеивается, когда они приближаются к линии фронта. Они понимают, что эти деньги — недостаточная плата за потерянную жизнь или за оторванные конечности. Большинство, особенно западенцев, предпочли бы постоять в глубине обороны на блокпостах. Но когда их гонят в бой, энтузиазм снижается.
Но они все равно идут в бой. Потому что перед ними маячит призрак перемоги. Им говорят, что вот-вот они пойдут наступление. Правда, судя по разговорам с пленными, в последнее время на наступление у них все меньше и меньше надежд. Им теперь внушают другую мысль, что весь мир за них, и что этот «весь мир» так навалиться на Россию политически и экономически, что в России случится какой-то коллапс, она развалится или умрет изнутри.
Они мечтают продержаться до того момента, пока в Москве все разрушится, и они смогут перейти в наступление. Пока же они держатся за каждый клочок земли, потому что таким образом они тянут время, за которую их западные хозяева развалят Россию изнутри.
— Нет. У России колоссальный запас прочности. В России есть колоссальное доверие к действующей власти и прежде всего к президенту. Мы выдержим. Большая часть населения РФ, которая имеет право называться «народом», прекрасно понимает, в какой ситуации мы оказались. Она понимает, что как бы ни было тяжело, самое главное — держаться и не менять курс. Это хорошо понимают люди на фронте и большая часть людей в тылу. И это самое главное.
- Вы рассказали про зарплаты на той стороне. А удалось ли нам решить проблемы с обеспеченьем и статусом мобилизованных жителей ДНР и ЛНР?
— Повторюсь, я не могу сообщить вам новости про ДНР и ЛНР, потому что я давно там не был. Я всего два дня как оказался в цивилизации, где есть свет, интернет и беспрерывно звонящий телефон. У меня не было времени сверить карты. Я надеюсь в ближайшее время побывать и в той, и в другой республике и быть в курсе дела. Но пока что мое поле зрения была сужено, потому что я работал на ограниченном участке фронта и занимался конкретными проблемами действий отрядов и батальонов. Поэтому, к сожалению, я об этом сказать ничего не могу.
- Сейчас в ДНР проходит суд над западными наемниками. Кого-то из них действительно казнят? Или это политический процесс, чтобы попугать или поторговаться?
— Это неважно. Главное, что эти наемники нейтрализованы и представлены миру. А каково будет конкретное наказание для них (срок в 20 лет, пожизненное заключение или расстрел) непринципиально. Важно, чтобы приговор суда показал неотвратимость возмездия для подобных персонажей. Это уже большая победа.
- Вы выступаете за легализацию частных военных компаний. Поспособствует ли спецоперация тому, что это все же случится?
— Конечно. ЧВК — это инструмент. Бессмысленно его не признавать и не использовать. Если Запад его использует, почему его не можем использовать мы? Это просто один из видов вооружений. Запад его использует и использует достаточно эффективно. Из каких моральных соображений мы должны от этого отказываться? Конечно, подстегнет. Тем более, что на фронте сейчас активно используются различные добровольческие формирования в достаточном количестве.
