Писатель хотел написать о ней книгу, а она, мягко говоря, не очень. Дело было не в скромности, а в пренебрежительном отношении Лавренева в своей будущей героине, которую звали Людмила Павличенко. Всей стране она была известная как снайпер номер один, как героиня, уничтожившая из своей СВТ 309 фашистов на оборонительных рубежах под Севастополем, незадолго до этого павшим под ударом 9 армии Манштейна.
Лавренев же видел в ней только лишь продолжение своей «Михрютки» из знаменитого рассказа «Сорок первый». Он, бывший поручик артиллерии белой армии Сергеев (Лаврентьев — это псевдоним), только в конце гражданской войны стал воевать на стороне красных, поэтому кое-какие штампы в голове у него остались с дореволюционных времен.
Павличенко же на войну уходила после 4 курса Киевского университета, почти дипломированный историк.
Ко времени их встречи Людмила стала, говоря сегодняшним языком, лицом Отечественной войны советского народа против фашистских захватчиков. Недаром, американцы, склонные к гиперболизированию всего и вся, дали ей на страницах своих иллюстрированных журналов прозвище «Леди смерть».
Путь к этому, не самому, скажем прямо, приятному для любой женщины званию, был не прост.
Девушка из Белой Церкви
Людмила родилась 12 июля 1916 года в Белой Церкви под Киевом в семье петроградского слесаря Михаила Белова, заброшенного в те края судьбой.
Он прошел через бои гражданской войны, а после нее стал сотрудником НКВД. Когда Людмиле было 14 лет, отца перевели в Киев, где она прошла стандартный для многих советских юношей и девушек довоенных лет путь — работала на заводе «Арсенал» шлифовальщицей и училась.
Впрочем, это только официальная версия, рассказанная самой Павличенко. Возможно, повороты в судьбе девушки были связаны с первой и очень сильной любовью Людмилы. У нее был «нравный», волевой характер и она проявила его уже в шестнадцать, когда выскочила замуж. На закате жизни, Людмила Михайловна так вспоминала об этом:
«Дворовые развлечения закончились, едва мне исполнилось пятнадцать лет. Причем кончились внезапно, в один день. Оглядываясь назад, я могла бы сравнить его с концом света, с добровольным ослеплением, с потерей рассудка. Такова была моя первая, школьная любовь. Память о ней осталась со мной на всю жизнь в виде фамилии этого человека — Павличенко».
Супруги расстались, едва поженившись. У юной 16-летней мамы на руках остался сыне Ростислав, который вырос в семье Беловых, окончил МГУ и стал офицером КГБ.
Войны из историков делают снайперов
Вполне в духе того времени, Людмила Павличенко, заработав трудовой стаж, задумалась о высшем образовании.
Ее мать хорошо знала иностранные языки и привила любовь к ним дочери. Она видела Людмилу переводчиком с английского — этим языком она занималась с ней с раннего детства. Но самой Людмиле всегда нравилась история. Возможно, из нее вышел бы замечательный, скажем, археолог, но война решила все по-своему.
В армию она ушла добровольцем с готовой армейской специальностью на руках: увлекаясь модным в предвоенные годы стрелковым спортом, Павличенко еще и курсы снайперов окончила в самый канун войны.
Надо сказать, в войну Красная армия вступила, не имея той стройной системы обучения снайперов, с которой войну закончила. Поэтому успешные снайперы первого года войны были одновременно и бойцами, и наставниками, и пропагандистами — порой приходилось убеждать командиров в необходимости создания условий для учебы и боя снайперским расчетам.
Поэтому трудно переоценить роль самых успешных снайперов первого года войны — Владимира Пчелинцева и Людмилы Павличенко.
Примечательно, что они воевали на разных полюсах советского-германского фронта, в разных условиях. Пчелинцев под Ленинградом с 1941 года по середину 1942-го (то есть за год) 154 врага, Павличенко, воюя в Молдавии, под Одессой и Севастополем довела свой счет убитых гитлеровцев до 309.
Снайпера надо любить
Молва о супер-метком снайпере Приморской армии, оборонявшей Одессу летом 1941 года, шла в народ широко еще и благодаря командарму, знаменитому Ивану Ефимовичу Петрову. Он первым в Красной армии приказал давать снайперам один выходной в неделю, предоставлять им дополнительное питание «на рабочем месте», организовал даже слет снайперов во время героической обороны Одессы.
Мастер оборонительных боев, человек, которому пришлось взять на свои плечи основные тяготы безнадежных, обреченных оборон двух баз Краснознаменного Черноморского флота, Петров как никто другой понимал важность снайперской работы в позиционной войне. Под Севастополем он назначил Людмилу Павличенко командиром снайперской группы и поручил готовить кадры.
Времени на учебу было совсем немного.
Но первый же выход снайперов Павличенко в тыл немецким позициям на Мекензиевых горах, показал правоту командарма — семь снайперов, проведенные по тайным тропам к расположению немецкой пехотной роты местным егерем, уничтожили из засады за считанные минуты около 60 вражеских солдат и офицера.
Таких выходов с осени 19141-го по лето 1942-го было немало, также, как и сопровождений пехотной роты, подавления долговременных огневых точек противника и снайперских дуэлей. В них Людмила неизменно выходила победителем, хотя под Севастополем, как она сама признавала позже, у германцев было немало отличных снайперов.
Горькая любовь Людмилы Павличенко
Оборона Севастополя принесла ей не только славу.
Как-то ее поставили в пару со снайпером одной из рот 25-й Чапаевской дивизии, в рядах которой Людмила воевала почти с начала войны. Звали его Леонид Киценко. Молодых людей сблизила не только служба, но и любовь.
Кто-то скажет, что война не место для нежных чувств, но жизнь берет свое. Леонид и Людмила собирались пожениться, даже подали рапорта начальству с просьбой разрешить брак. Но весной 1942 года при артобстреле Леонид собой закрыл любимую от осколков. Спаси его не удалось. Больше замуж Павличенко не выходила, а погибшего мужа помнила до самой смерти.
Неизвестно, как сложилась бы судьба снайпера Павличенко, если б ее не ранило в июне сорок второго. Падения Севастополя она не увидела, не попала и в число тех, кого флот не смог эвакуировать на Кавказ. Ей повезло. Ведь, как она сама писала не раз в своих воспоминаниях, «снайперов в плен не брали ни немцы, ни мы — пристреливали на месте».
Снайперы-студенты в Америке
К тому времени, когда Главное политическое управление РККА решило поберечь жизнь самого результативного снайпера, да еще и женщины, на счету Людмилы было 309 убитых гитлеровцев. Ей присвоили офицерское звание, наградили орденом Ленина, и наметили в делегацию, которая должны была отправиться в США.
Формально — на Всемирный студенческий фестиваль, но фактически — агитировать, готовить американское общество к быстрейшему открытию Второго фронта в Европе. Именно поэтому в «студенческую делегацию» СССР вместе с комсомольским функционером включили двух лучших снайперов РККА — Пчелинцева и Павличенко. Так решил Сталин, которому в ответ на вопрос о Втором фронте Рузвельт прислал приглашение на студенческий форум.
Ну, а что?— Людмила Павличенко была студенткой 4 курса истфака Киевского университета, Владимир Пчелинцев ушел на фронт с после третьего курса геологоразведочного факультета Ленинградского горного института. Воюющая страна посылает в Америку воюющих студентов — нормально! А выбор снайперов объяснялся просто — Сталин учитывал, что американцы нация стрелковая, там винтовку держать в руках учились порой раньше, чем читать.
Людмила была очень ревнива к славе и потому ее встреча с Пчелинцевым в ЦК ВЛКСМ прошла под хмурые мысли, которые она не преминула высказать и в своих воспоминаниях:
«…мы обменялись не очень-то дружелюбными взглядами. Владимир в феврале 1942 года за сто фрицев, уничтоженных на Ленинградском фронте, первым из снайперов в СССР получил звание Героя Советского Союза. Я за сто румын, убитых осенью 1941 года под Одессой, — именную снайперскую «СВТ-40».
Он за двенадцать месяцев службы удостоился трех воинских званий: младшего лейтенанта, лейтенанта и старшего лейтенанта, при том, что счет его сейчас составлял 154 фашиста. Я, служа с июня прошлого года и имея 309 убитых гитлеровцев на счету, смогла выпросить у добрейшего Ивана Ефимовича Петрова только звание «младший лейтенант».
Заметьте, «добрейший Иван Ефимович» своих снайперов ценил высоко, а разница в продвижении по службе налицо. И это в стране победившей женской эмансипации!
По высшему разряду
А потом началась типично советская сказка о золотой рыбке. Людмила Михайловна вспоминала:
«Вечером нас отвезли в Наркомат иностранных дел. Мы очутились в его подвальном помещении, похожем на огромный универмаг, только безлюдный. В витринах и на застекленных прилавках там лежали предметы мужского и женского туалета, в свободной продаже в Москве давно не встречающиеся.
Меня сопровождал молодой сотрудник, и мне было несколько неудобно при нем подбирать нужные вещи.
Он же, ничуть не стесняясь, давал весьма разумные советы, и скоро оба больших чемодана, выданные мне тут же, наполнились доверху. Платья, блузки, юбки, английские жакеты, нижнее белье, чулки, носки, носовые платки, шляпки, перчатки и шарфики разных цветов и фасонов, даже обувь — все эти дали бесплатно, аккуратно упаковали и попросили расписаться в длинной ведомости».
История повторилась и в экспериментальной пошивочной мастерской Наркомата обороны на Фрунзенской набережной, в народе называемую «генеральским ателье», где героям подобрали отменное обмундирование — несколько комплектов.
Снайперски точная фраза
История поездки советских снайперов в Штаты достаточно хорошо известна, особенно после недавнего фильма «Битва за Севастополь», который, хотя и полон привычных в наше время благоглупостей в описании жизни на войне, стоит посмотреть ради последних слов «Леди смерть» в кадре.
Это знаменитая фраза, произнесенная Людмилой в Чикаго, на берегу озера Мичиган, в старинном парке «Грант-Парк», она стала достоянием истории. Вот она:
«Джентльмены! Мне двадцать пять лет. На фронте я уже успела уничтожить триста девять фашистских солдат и офицеров. Не кажется ли вам, джентльмены, что вы слишком долго прячетесь за моей спиной?»
И говорить нечего — слова их тех, что остаются в истории навсегда. Но нам не хотелось бы останавливаться на них слишком долго.
В фильме, отчего-то весьма и весьма комплементарном в отношении Штатов, повествование идет со стороны Элеоноры Рузвельт, супруги американского президента, опекавшего советскую делегацию. Сценарист показывает ее чуть ли не матерью бедной советской девочки, не знающей, что такое хорошее платье.
Но сама Людмила Михайловна рассказывала в мемуарах историю другого окраса. Не откажем себе в удовольствии привести ее здесь.
«Вдруг Элеонора Рузвельт обратилась с вопросом ко мне:
— Если вы хорошо видели лица ваших противников в оптический прицел, однако тем не менее делали свой убийственный выстрел, то американским женщинам будет трудно вас понять, дорогая Людмила…
Переводчик пытался как-то смягчить эту фразу. Она звучала вежливо, но имела некий неприятный подтекст. Первая леди смотрела на меня пристально, не отрывая глаз. Значит, придется четко и внятно ответить жене президента.
— Missis Roosvelt, we are glad to visit your beautiful prosperity country. Many years you do not know the wars. Nobody destroys your towns, villages, plants. Nobody kills your inhabitamts, your sisters, brothers, fathers… — медленно заговорила я, и это почему-то вызвало изумление у присутствующих.
Я объяснила им, живущим в государстве, далеком от битв с фашизмом, что мы приехали оттуда, где бомбы разрушают города и села, где льется кровь, где погибают ни в чем не повинные люди, и моя родная страна переживает тяжелые испытания.
«Меткая пуля — всего лишь ответ злобному врагу. Мой муж погиб в Севастополе, у меня на глазах, и человек, которого я вижу в окуляр оптического прицела, — это тот, кто убил его…».
Элеонора смутилась.
Она поспешно отвела взгляд и сказала, что не хотела меня обидеть, однако этот разговор кажется ей весьма актуальным, и мы продолжим его в более подходящей обстановке, а сейчас ей, к сожалению, пора уходить. Первая леди поднялась из-за стола и, торопливо попрощавшись с нами, покинула малую столовую.
— Ты чего ей сейчас наговорила?— Николай Красавченко сдвинул брови и на правах руководителя воззрился на меня очень сурово.
— Ничего особенного, — я отмахнулась от него. — Пусть не лезут напролом, наглые америкосы…».
Впрочем, справедливости ради надо заметить, что позже, в поездке по стране, и в особенности, после недели, проведенной русскими снайперами в поместье Рузвельтов, жена президента исправилась, стала лучше понимать своих гостей. Между ними и вправду возникли теплые чувства. Вот, что значит вовремя расставить акценты.
Бывших снайперов не бывает
По возвращении из США, Людмила Павличенко была оставлена в школе подготовки снайперов. Черед год с лишним получила звание Героя Советского Союза.
В 1944 году вернулась в Киев и завершила образование, получив диплом учителя истории. Но на всю оставшуюся жизнь в ней засела любовь к армии, военной службе, снайперскому делу. Поэтому и после войны Людмила Михайловна продолжила службу на флоте, занимаясь подготовкой кадров.
Свою матчасть она знала безукоризненно. Читая ее мемуары, поражаешься тому, как глубоко она толкует особенности разных видов оружия, не только снайперского, как понимает суть очень сложной работы снайперов в армии.
Недаром в 1961 году, когда она уже по инвалидности была уволена в запас, в Севастополе предложили проводить стрелковые состязания на приз Людмилы Павличенко. Проводят их и сейчас в городе-герое, одну из улиц которого, в самом центре, назвали ее именем после того, как она умерла в 1974 году. Ей было всего 58 лет.
