Дональд Трамп один. Он не спал уже двое суток. На часах шесть утра, и Дональд сидит в кабинете на вершине Башни Трампа, в центре своей империи, склонившись над бумагами. Никакой бессонницы, никаких гнетущих мыслей.
«Обстоятельства мне сон никогда не портят, — говорит Трамп, делая глоток ледяной кока-колы. — Каждую ночь я сплю по четыре часа. Я подкидываю в воздух мячик — а потом засыпаю как младенец».
Через три часа, приведя свои светлые волосы в порядок, Трамп с обычной для него наглостью заявляет, что собирается купить за 7.5 миллиардов долларов главную авиакомпанию страны — American Airlines. Бид Трампа — $120 за акцию; в результате цена подскакивает с $16 до $99. Сорокатрехлетний миллиардер, уже владеющий крупным пакетом акций American Airlines, широко улыбается. Через неделю рынок рушится на 190 пунктов и Дональд отзывает свое предложение — может быть, только на время. Несмотря на статьи о том, что бид Трампа был показухой, призванной повысить цену его пакета, Трамп говорит, смотря в пространство: «Нет. Хочу купить».
Потому что в желудке у Дональда Трампа начинает урчать, когда можно купить самое лучшее.
У неудачливого саудовского финансиста Аднана Хашогги Дональд за $29.000.000 приобрел его убранную золотом и ониксом яхту — теперь она стоит уже $100.000.000. Затем Трамп заплатил $365.000.000 за авиакомпанию Eastern Shuttle, и тут же переименовал ее в Trump Shuttle; в самолетах обновили интерьер, а стюардессы стали щеголять в чистой шерсти и жемчугах. Годом ранее Трамп за $400.000.000 купил Plaza Hotel и сейчас с любовью восстанавливает здание, не собираясь менять название. <…>
У Трампов есть и загородный дом — особняк на 47 комнат расположен на участке площадью в 10 акров в Гринвиче, штат Коннектикут. В собственности Трампа находится и знаменитое имение Мар-а-лаго. В имении 118 комнат; построено оно было Марджери Мерривезер Пост, расположено на Палм-Бич. Трампы добираются до Мар-а-лаго на частном Боинге 727 и военном вертолете «Пума» французского производства.
«Принцесса Трампа» — «лодка» (как называет ее Трамп), ранее принадлежащая Хашогги — стала тесновата. Теперь принцессу на голландских верфях превращают в королеву — ее итоговая стоимость превысит $175.000.000.
Подобная роскошь, несмотря на множество принадлежащих Трампу благотворительных организаций, будоражит его недоброжелателей. Журнал Spy, нью-йоркское ежемесячное юмористическое издание, с удовольствием ведёт свою скабрезную вендетту против Трампов, называя их не иначе как «чудовищами из книг Диккенса». Time опубликовал материал об упадке Атлантик-Сити и упрекает Трампа за его роль в создании нового облика города, измученного преступностью и поделенного между сверхбогатыми и нищими. В Верхнем Вест-Сайде манхеттенцы набросились на Трампа за его план по строительству огромного комплекса зданий, Трамп-Сити (в проекте есть 150-метровый небоскреб). Фил Донахью обвиняет казино Трампа в разорении легковерных посетителей. Помощник Эда Коча, общительного мэра Нью-Йорка, назвал Трампа «самым заносчивым сукиным сыном, который только ступал по земле». <…>
Все эти проблемы мало волнуют Дональда. Самый успешный предприниматель США со времен Асторов, Вандербильтов и Уитни, Дональд Джон Трамп в деталях постиг «искусство сделки» — что позволяет ему не только зарабатывать деньги, но и сокрушать конкурентов.
Для примера возьмем Мерва Гриффина. Гриффин приобрел принадлежащую Трампу Resort International Inc. За $365,000,000; Трампу, купившему компанию годом ранее, она обошлась в $101,000,000. Через десять месяцев после покупки Гриффин обнаружил, что купил кота в мешке. Он не только унаследовал висящие на отеле-казино долги на $925,000,000, но еще и понес убытки на $46,600,000 за первое полугодие. Теперь ходят слухи о близящемся банкротстве Мерва и судебном иске, который он планирует подать против Трампа. <…>
Будущий миллиардер родился в нью-йоркском Квинсе, в семье простого миллионера Фреда Трампа, застройщика, сделавшего свое 20-миллионное состояние на жилье низкой и средней ценовой категории в Квинсе и Бруклине. Из пяти маленьких Трампов только Дональд проявлял интерес к строительству; он посещал стройки, сопровождая отца («правившего нами стальной рукой»), а заодно показывая пример своему младшему брату Роберту, демонстрируя, кто в их 23-комнатном доме главный. Сегодня Роберт занимает пост вице-президента Trump Organization. В восемь лет маленький Дональд взял любимые кубики Роберта и склеил их в огромный небоскреб, так и не вернув — уже тогда Трамп понял, что он хочет строить на Манхеттене.
Фред Трамп, без конца твердивший о важности умения «заколотить деньгу», считал вечно встрепанного Дональда «диким и ершистым». Отец отправил Дональда в Военную Академию Нью-Йорка в Корнуолле-на-Гудзоне; некоторые утверждают, что именно это привило Трампу комплекс неполноценности, подтолкнувший его к будущему взлету. Дональд еще два года отучился в Фордхемском университете и еще два — в Уортонской школе бизнеса при Пенсильванском университете. Затем он несколько лет занимался продажей недвижимости в средней ценовой категории — а в возрасте 28 лет показал себя. Пристально изучив проблемы, стоящие перед Манхеттеном, Дональд увидел свой шанс в банкротстве Penn Central Railroad и выкупил у компании железнодорожные станции, стоявшие на берегу Гудзона. Теперь там расположены Нью-Йоркский выставочный комплекс и Commodore Hotel, недавно переименованный в Grand Hyatt.
Дональд не только сумел убедить банки выдать ему займов на $80.000.000, но и уговорил чиновников дать ему налоговую скидку еще на 120 миллионов долларов. Именно убедительность, искусство саморекламы и наглость легли в основу стиля, в котором Трамп ведет дела; одновременно он отличается тщательным и дотошным администрированием.
В 1979-м, в возрасте 33 лет, Дональд за $20,000,000 купил здание магазина Bonwit Teller на Пятой Авеню, получил налоговую скидку в $140.000.000 — а через три года построил на месте магазина Башню Трампа, красавицу в 68 этажей с шестиэтажным атриумом. Каждый день здание посещает до ста тысяч человек; здесь живут Джонни Карсон и Стивен Спилберг.
Сколотив состояние, о котором его отец и мечтать не мог (900 миллионов долларов наличности, еженедельный доход в 50 миллионов от отелей и казино и имущество на сумму в 3.7 миллиарда), Трамп занялся зарабатыванием репутации. Как гласит его хвастливый рекламный слоган, «все сегодня работает на Трампа». Дональд владеет двумя жилыми комплексами — Трамп-Парк и Трамп-Плаза; скоро заканчивается строительство Трамп-Палас в Майами; в Атлантик-Сити стоят Трамп-Касл и комплекс «Тадж-Махал»; книга Трампа Trump: The Art of the Deal, написанная им вместе с Тони Шварцем, занимала первое место в списке бестселлеров New York Times дольше, чем любая другая деловая книга со времен книги Ли Якокки. Трамп выпустил настольную игру (конечно, под названием Trump: The Game; игра, впрочем, провалилась). На телевидении скоро начнется показ его игрового телешоу под названием — опять угадали! — Trump Card. Дональду принадлежит велосипедная гонка Тур-де-Трамп (миллиардер отмечает, что название все равно звучит лучше, чем Тур-де-Джерси). Короче, вы видите общую картину, да?
«Проницательность — самая ценная моя черта, — утверждает Дональд без всякой скромности, — я знаю, чего люди хотят и что они купят».
Трамп успел посетить Олимпиаду 1976 года в Монреале, жениться на Иване Зельничковой (которая поклялась всю жизни выглядеть на 29 лет) и завести троих детей — Дональда-младшего (12 лет), Иванку (8 лет) и Эрика (6 лет).
Несмотря на всю удачливость Трампа в делах, семья столкнулась с проблемами. Сестры Трампа сделали карьеру — Мэриэнн стала федеральным судьей в Нью-Джерси, а Элизабет вошла в руководство Chase Manhattan. Но старший брат Дональда, Фред, ненавидел работу с недвижимостью, стал пилотом, начал пить и в 1981 году умер от алкоголизма в возрасте 43 лет.
Трамп тяжело воспринял крушение вертолета в прошлом октябре, во время которого погибли трое его ключевых сотрудников. Сам Трамп в последнюю минуту передумал лететь с ними, решив, что слишком занят. «Никогда не думал, — сказал мне сегодня Трамп, — никогда не думал, что смерть посторонних вроде бы людей так на меня повлияет. Это огромная потеря». «Я работаю, не волнуюсь и стараюсь себя обезопасить. Но в конце концов все мы отправимся в (надеюсь) лучший мир», — с фатализмом говорит Дональд.
Чтобы оценить тот мир, в котором Трамп живет сейчас, мы отправили Гленна Пласкина, известного публициста и журналиста New York Daily News, за интервью. Интервью готовилось долго — два раза оно срывалось. Пласки наконец сумел договориться с Трампом и беседовал с ним несколько раз в течение 16 недель.
Вот что он пишет.
«Первый раз мы разговаривали в Башне Трампа. Меня пристально осмотрели высоченные охранники и я вошел в кабинет. Трамп развалился в кресле за столом; он смешно сутулился и стриг ногти. «В такой позе мне лучше всего думается», — сказал он бесстрастно.
В наши следующие встречи я заметил, что мне нравится пытаться застать его врасплох, быстро меняя тему. Он часто отделывался заученными ответами, но мы довольно много времени провели вместе и часто касались действительно интересных тем. Когда я спросил, как он относится к абортам, он помрачнел, нахмурился и попросил меня выключить запись. У него не было никакого особого мнения об абортах — у меня оно, что ли, есть? В этот момент он показался мне именно человеком.
Помощница Трампа, Норма Форднер, следила за убранством его кабинета, отдававшего очень качественным водевилем. Она то вешала на стены новые обложки журналов в золотых рамках, то вносила чизкейки, то втаскивала в кабинет чучело скунса. Беседуя со мной, Трамп иногда отвечал на телефонные звонки, но он никогда не говорил при мне по телефону дольше пары минут. Телефонный разговор он неизменно заканчивал: «Хорошо, детка, ты лучше всех». Иногда Рона Графф, секретарша Дональда, приносила ему листки желтой бумаги, на которых записывала имена желающих с ним побеседовать. Иногда с Трампом срочно хотел поговорить за обедом стоящий на грани разорения Аднан Кашигги; иногда встречи просил очередной владелец сети отелей, желавший продать Дональду пару зданий. Когда ему позвонила герцогиня Йоркская с просьбой одолжить ей новый вертолет, а Дон Джонсон попросил у него на время огромную яхту, я понял, что у меня голова идет кругом.
Прячась от всех, первую беседу мы начали в небе над Ист-Ривер, сидя в вертолете цвета доспехов Дарта Вейдера. Трамп сидел в кресле, обитом темно-серой кожей и добродушно хвалился мне своей империей, раскинувшейся прямо под нами.
— ВЫ ИЗВЕСТНЫ ТЕМ, ЧТО РЕДКО СКРОМНИЧАЕТЕ. ДАВАЙТЕ СЫГРАЕМ В ИГРУ. БАШНЯ ТРАМПА ЭТО…?
— Лучший жилой комплекс в мире.
— «ТАДЖ-МАХАЛ» В АТЛАНТИК-СИТИ СТАНЕТ…?
— Лучшим в мире отелем-казино.
— TRUMP SHUTTLE БУДЕТ…?
— Лучшими авиалиниями между Вашингтоном и Бостоном.
— ВАШЕ ЖИЛЬЕ ПРОДАЕТСЯ…?
— Лучше всех. Квартиры в Башне и Трамп-Парке занимают 70% списка самого востребованного жилья в Нью-Йорке.
— ПОЧЕМУ?
— По одной простой причине: люди знают, что они покупают жилье в здании, на которое не жалели денег; в строительстве которого использовались лучшие материалы; которое стоит в самом лучшем месте города. Многие европейские и японские инвесторы велят своим подчиненным покупать квартиры только в зданиях Трампа. Японский инвестор только что заплатил мне 20 миллионов за семь квартир, которые он превратил в одну.
— ХОРОШО. НО МЫ В НАЧАЛЕ НОВОГО ДЕСЯТИЛЕТИЯ. ЧТО ВЫ ОТВЕТИТЕ ТЕМ, КТО НАЗЫВАЕТ ВАС ПОКАЗУШНЫМ, САМОВЛЮБЛЕННЫМ И АЛЧНЫМ СИМВОЛОМ 80-Х?
— Богачам я нечасто нравлюсь, но работяги меня любят: они знают, что я вкалывал и построил все сам, а не унаследовал от отца. Я всего этого достиг сам. Буду распоряжаться нажитым, как захочу.
— ПРИ НЫНЕШНЕМ УРОВНЕ НИЩЕТЫ НЕ СТЫДНО ЛИ ВАМ ПУСКАТЬ ПЫЛЬ В ГЛАЗА СВОИМ БОГАТСТВОМ?
— Люди всегда выставляли и будут выставлять свое богатство напоказ. Затем придет кризис, который неизбежен всегда. Я так тебе скажу: выставлять богатство напоказ — это хорошо. Люди видят, что успеха добиться реально. Люди видят, как стоит жить. Сериал Dynasty показал это всем. Это же очень важно — чтобы люди хотели добиться успеха. И единственный способ это сделать — посмотреть, как к успеху пришел другой.
— И ВЫ, УЮТНО УСТРОИВШИСЬ В ОСОБНЯКЕ НА 118 КОМНАТ НА ПАЛМ-БИЧ…
— Люди понимают, что этот особняк во Флориде — часть моего бизнеса. Я нечасто там живу. Мне хватит однокомнатной квартиры.
— ДА ЛАДНО.
— Я серьезно. Все эти дома, самолеты и яхты — это просто инвестиции. Я заплатил за яхту Кашогги 29 миллионов; через два года я ее продам за 100 и куплю новую — побольше.
— А ЗАЧЕМ ВАМ ЯХТА ПОБОЛЬШЕ?
— А ни за чем. Но яхта Кашогги поднялась в цене именно потому, что ее продаю я. Новая яхта — хочешь верь, хочешь нет — будет еще роскошнее и привлечет внимание к моим зданиям в Атлантик-Сити.
— ТАК ЧТО ПРИВЛЕКАЕТ ВАС В ЭТОЙ РОСКОШИ?
— Мои казино роскошны потому, что этого от них ждут. Я не буду устраивать в Трамп-Кастл лобби IBM. Роскошь работает для Атлантик-Сити, хотя Plaza Hotel мы восстановили в первозданном виде, сделали изящным, как в 1907-м. Но я не везде требую роскоши. Для жилых зданий хватает просто блеска. «Блеск» это чуть ниже «роскоши».
— ТАК ЧТО ДЛЯ ВАС ЭТА ЯХТА, ЭТА БАШНЯ, ВСЕ ЭТИ КАЗИНО?
— Декорации для шоу.
— ДЛЯ КАКОГО ШОУ?
— Шоу называется «Трамп» — и все билеты раскуплены. Мне всегда нравилось всем этим заниматься, нравится и сейчас — и я думаю, что большинству интересно на все это посмотреть.
— ВЫ СЧИТАЕТЕ, ЧТО НЕНАВИСТНИКИ ВАМ ЗАВИДУЮТ?
— Да что бы они там ни думали — большинству интересно на меня поглядеть.
— КЕЛЬВИН КЛЯЙН, НЕ ИМЕЮЩИЙ И ДОЛИ ВАШЕГО СОСТОЯНИЯ, ЧАСТО ГОВОРИЛ, ЧТО ИСПЫТЫВАЕТ ЧУВСТВО ВИНЫ ЗА СВОЕ БОГАТСТВО. А ВЫ?
— Оно меня не парализует — но да, я чувствую нечто подобное.
— НЕ ОЧЕНЬ ПОХОЖЕ.
— Я чувствую некоторую вину. Я живу хорошо, мне так жить нравится, и я знаю, что многие люди живут куда хуже. У меня есть совесть. Я создаю благотворительный фонд; жертвую крупные суммы. Мне кажется, люди уважают это во мне. Я создал эту компанию сам — и работяги это понимают. Но люди богатые меня не любят; они хотели бы все это заполучить для себя.
— ВЫ СЧИТАЕТЕ СЕБЯ АЛЧНЫМ?
— Не думаю, что я алчен. Был бы — не жертвовал бы ни копейки. Я на свои деньги содержу каток Уоллмен-Ринг в Нью-Йорке; раздал все роялти за книгу. Каждый год отдаю миллионы на благотворительность. Был бы я алчным…
— КАК ЛЕОНА ХЕЛМСЛИ, КОРОЛЕВА ОТЕЛЬЕРШ, КОТОРУЮ НЕДАВНО ПРИЗНАЛИ ВИНОВНОЙ?
— Да, как Леона Хелмсли. Это злобная, ужасная женщина — она систематически втаптывает имя Хелмсли в грязь. Я ее знаю очень хорошо; лучше ее знает только Гарри [Хелмсли]. Если Гарри и есть в чем обвинить, так это в том, что он ей слишком много позволял.
Когда мне было 20 лет, Гарри в этом городе был большим человеком. Я как-то ехал по Манхеттену, увидел его на углу, остановился, представился и предложил его подвезти. Я припарковался по левой стороне улицы, движение шло по правой — так он попросил меня вылезти из машины, чтобы он мог выйти налево. Я подумал: «Консервативный мужик». Сам бы он никогда не стал уклоняться от налогов. Но Леона его все дергала и дергала. Ему-то все эти деньги были как тебе мелочь в кармане, поверь.
Леона, кстати, не лучший бизнесмен — она ужасный бизнесмен. Она продала мне отель «Санкт-Мориц» пару лет назад, я на нем заработал с тех пор больше ста миллионов. Она ужасно содержала этот отель. Она все движение за женское равноправие на пятьдесят лет назад отбросила. Она чудовищна — я так думаю, быть ее мужем это ад на земле.
— А ВАША ЖЕНА, ИВАНА, СОДЕРЖИТ «ПЛАЗА» ОТЛИЧНО, ТАК?
— Я сказал Иване: «Если Леона что-то делает, делай наоборот». [Смеется.] «Относись к людям хорошо». Да она и так хорошая.
— ДУМАЕТЕ, ЛЕОНА ПРОСТО ЖАДНАЯ?
— Да нет, не просто. Она сумасшедшая. Леона Хелмсли просто плохой человек. Она к подчиненным относится хуже всех, кого я знаю. А я знаю довольно жестких людей.
— ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ ДЛЯ СОХРАНЕНИЯ ХОРОШИХ ОТНОШЕНИЙ С ПОДЧИНЕННЫМИ?
Каждое утро я прогуливаюсь по атриуму в Башне. Зайдите туда… Там все прекрасно, все сияет. Я туда спускаюсь и постоянно всех по-доброму муштрую. Я хочу, чтобы все выглядело идеально. Я вообще во всем участвую. Я дружен с портье и горничными в «Плаза» и «Гранд Хайатт».
Неглупые вроде бы люди меня спрашивали, зачем я вообще разговариваю с портье и горничными. Я ушам своим не верил. Это же люди, на которых все и держится. И если я им нравлюсь, они лучше работают… а я им хорошо плачу.
— ВЫ НЕДАВНО ПОТЕРЯЛИ ЦЕННЫХ СОТРУДНИКОВ В АВИАКАТАСТРОФЕ.
— Да. Я потерял не просто умнейших людей, ключевых сотрудников компании — я друзей потерял, не мог поверить. Сначала я был потрясен, позвонил их женам, продолжал что-то делать… Мой оптимизм уменьшился. Никогда не думал, что смерть посторонних вроде бы людей так на меня повлияет.
— А ЧТО ВЫ ДУМАЛИ, КОГДА ПЕРВОЕ ПОТРЯСЕНИЕ ПРОШЛО?
— [Молчит] Это огромная потеря. Меня взбесило, что они летели непонятно куда. Была там пресс-конференция, средненькая, по поводу мелкого матча по боксу. Я им сказал, что лететь не обязательно, но они захотели… Отдали жизнь за такую мелочь. Мне было тяжело. [Молчит]
— А ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ О БОГАЧАХ В ЦЕЛОМ?
— Богатые люди умеют выживать. По природе своей они делятся на тех, кто свое состояние унаследовал, и тех, кто его сделал сам. Те, кто унаследовал, обычно довольно робко себя ведут, боятся потерять то, что у них есть. И кто их обвиняет? А некоторые идут на риск и либо зарабатывают еще большие деньги, либо разоряются.
— КАК МЕРВ ГРИФФИН? ПОСЛЕ ТОГО КАК ЕГО КОМПАНИЯ ПРИОБРЕЛА У ВАС RESORTS INTERNATIONAL, ЕЙ ГРОЗИТ БАНКРОТСТВО. ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
— Мерв хороший парень, мы с ним недавно познакомились; оба были судьями на конкурсе «Мисс Америка» после того, как заключили сделку. Не хочу его подкалывать, но до покупки Resorts он всем рассказывал, какую он хорошую сделку провернул, и как пролетел Трамп.
— НО ВЫ НЕ ПРОЛЕТЕЛИ.
— Скажем так — он не сумел перетрампить Трампа. У него теперь больше долги. Но он действует очень эффективно и у него отличные пиарщики. Business Week опубликовали статью «Дональд научит Мерва искусству сделки». Я тогда разозлился. И еще раз разозлился, когда журналы People и Time, ни черта не разобравшись и ничего не зная, написали, что Мерв побил Дональда. Представляешь? Вообще не изучили ситуацию. Они просто наслушались его пиарщиков. Теперь они знают правду и уже задают вопросы для еще одной статьи или исправлений. Я им сказал: «Просто забудьте, это неважно».
— ЧТО ВЫ ЧУВСТВУЕТ, ЗАКЛЮЧАЯ СДЕЛКИ?
— Мне нравится придумывать. Я делаю то, что делаю, ради удовольствия. И, надеюсь, никто этого не делает лучше меня. Хорошая сделка просто красива. Это мой холст. И мне нравится с ним работать.
Я люблю вызов и люблю рассказывать историю про сына шахтера. Сначала шахтер заболел «черным легким». Затем его сын. А затем и его сын. Будь я шахтерским сыном, я бы свалил из долбаной шахты. Но большинству не хватает воображения — или еще чего-то — и они не вылезают из своей шахты. У них нет «искры».
— КАКОЙ?
— Возможности стать предпринимателем, атлетом, хорошим писателем. Ты либо с этим родился, либо нет. И этот талант человек либо оттачивает, доводит до совершенства, либо забывает. В день своего рождения Джек Никлаус уже был достаточно талантлив, чтобы играть в гольф лучше всех.
— ВЫ ОЧЕВИДНО САМОУВЕРЕНЫ. КАК ВЫ ЭТО ИСПОЛЬЗУЕТЕ В БИЗНЕСЕ?
— Я верю в силу позитивного мышления, но одновременно верю и в силу мышления негативного. Нужно быть готовым к худшему. Если я заключаю сделку, я хочу знать, каков худший вариант развития событий. Я позитивно смотрю на вещи, но я, к сожалению, циничен. И если все полетит к чертям, что я буду делать? Хочу я оказаться в таком положении? Если не хочу, я не заключаю сделку. Я предпочитаю думать о последствиях провала — последствия успеха сами о себе позаботятся. И если сделка удалась, вопрос лишь в том, сколько именно я получу.
— КАК ДАЛЕКО ВЫ ГОТОВЫ ЗАЙТИ В КОНФЛИКТЕ С КОНКУРЕНТОМ?
— Я буду требовать всего, что только смогу получить. В бизнесе нужно давить на людей почти до слома — но не ломая; нужно довести их до клинча — но не сломать. Это признак хорошего бизнесмена. Плохой будет давить людей и после слома.
— А ЕСЛИ ВЫ НАДАВИЛИ, И СДЕЛКА СОРВАЛАСЬ?
— Значит я слишком надавил. Я совершил ошибку. Но я их не совершаю. Я давлю до нужного момента — и в результате получаю от сделки больше, чем другая сторона.
— ЕЩЕ ОДИН АСПЕКТ ВАШЕГО ДЕЛОВОГО ТАЛАНТА — ОТНОШЕНИЕ К ПРЕССЕ. ВЫ СУМЕЛИ ЗАДАВИТЬ ДОКУМЕНТАЛЬНЫЙ ФИЛЬМ, ВЫСТАВЛЯЮЩИЙ ВАС В НЕПРИГЛЯДНОМ СВЕТЕ, КОТОРЫЙ ОПЛАТИЛ ВАШ ЗАКЛЯТЫЙ ВРАГ [НЬЮ-ЙОРКСКИЙ БИЗНЕСМЕН И ИЗДАТЕЛЬ] ЛЕОНАРД СТЕРН. ВЫ СЧИТАЕТЕ, ЧТО ПОБЕДИЛИ ЕГО?
— Полностью. Полная победа, да. Но я не хочу долго обсуждать ни триумф, ни поражение.
— ЗВУЧИТ ВЕЛИКОДУШНО. НО ВЫ ИЗВЕСТНЫ ТЕМ, ЧТО МСТИТЕ ТЕМ, КТО НАПАДАЛ НА ВАС.
— Я думаю, что я в бизнесе честен, а не жесток. Но если кто-то пытается играть против меня нечестно, я отбиваюсь яростнее любого другого человека. Если кто-то пытается навредить тебе или твое семье, у тебя есть полное право отбиваться.
— ВЫ НЕНАВИДИТЕ СТЕРНА?
— Нет. Стерн мне не интересен. Но он меня не любит, достаточно сильно не любит, чтобы потратить миллион на документальный фильм.
— В НЬЮ-ЙОРКЕ У ВАС МНОЖЕСТВО ВРАГОВ. СРЕДИ НИХ И ГРУППА, КОТОРАЯ ХОЧЕТ НЕ ДАТЬ ВАМ ПОСТРОИТЬ ТРАМП-СИТИ НА ГУДЗОНЕ, ГДЕ ВЫ СОБИРАЕТЕСЬ ВОЗВОДИТЬ САМОЕ ВЫСОКОЕ ЗДАНИЕ В МИРЕ. А ОНИ СЧИТАЮТ, ЧТО ВЫ ПОГУБИТЕ ВЕСТ-САЙД И ПЕРЕГРУЗИТЕ РАЙОН. ЧТО ВЫ СКАЖЕТЕ?
— Во-первых, в 40-е в Вест-Сайде жило больше людей, чем живет сегодня. Мало кто это понимает. Во-вторых, Трамп-Сити будет архитектурным шедевром. В третьих: город нуждается в налогах, в новом жилье и магазинах, которые принесут миллиарды новых доходов. Но эта группа [West Pride] противостоит этому на каждом шагу.
Они борются ради самой борьбы. Я искренне считаю, что предложи я разбить парк на 80 акров, они и с этим бы боролись. Они эгоистично держатся за то, что у них есть, и не хотят ни с кем делиться. А нам нужен новый Центр Рокфеллера — особенно учитывая, что большая часть старого куплена Mitsubishi.
— СРЕДИ ПРОЧЕГО WEST PRIDE УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ВАШЕ ЗДАНИЕ ОТБРОСИТ ОГРОМНУЮ ТЕНЬ НА ВЕСЬ ВЕСТ-САЙД, ЗАКРОЕТ СОЛНЦЕ И ИЗУРОДУЕТ РАЙОН.
— [Злится] Да господи, все здания отбрасывают тень! Я и хочу, чтобы это здание потрясало. Я именно этого и хочу. Я не хочу, чтобы оно сливалось с обстановкой, чтобы оно не выделялось. Это как стричься и попросить парикмахера постричь так, чтобы было незаметно. Я соревнуюсь с Нью-Джерси, штатом, который просто кровь сосет из Нью-Йорка. Они нас побеждают. Трамп-Сити отберет у них козырь зданий на побережье. В Нью-Йорке не будет ничего сравнимого с Трамп-Сити!
— ТО ЕСТЬ БУДЕТЕ СТРОИТЬ, НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО?
— Построю — но, быть может, не сейчас. Я подожду, пока в городе станет хуже — каждый город переживает взлеты и падения. Если бы я пытался построить Трамп-Сити в 1975-м, мне бы дали абсолютно все — город был на дне. Я могу остановить строительство, подождать, пока поднимутся проценты по кредитам — и все сразу же захотят Трамп-Сити.
— ВЫ ЧАСТО ПОВТОРЯЕТЕ, ЧТО КЛЮЧ К ВАШЕМУ УСПЕХУ — ВЫ ОДНОВРЕМЕННО ХОРОШИЙ БИЗНЕСМЕН И ХОРОШИЙ МЕНЕДЖЕР. ПОЧЕМУ?
— Я видел, как отличные бизнесмены разоряются, не умея управлять тем, что приобрели. Взять хоть [саудовского финансиста, находящегося под следствием] Кашогги. Он заключал отличные сделки, но все равно проигрывал. Время покажет, умеет ли Мерв управлять полученным. Он должен этому научиться.
— ВЫ РОСЛИ В КВИНСЕ. ПРО ВАШЕГО ОТЦА ГОВОРЯТ, ЧТО ОН БЫЛ ЖЕСТКИМ И ВЛАСТНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ. НЕКОТОРЫЕ ПРЕДПОЛАГАЮТ, ЧТО ВАШ ОТЕЦ ВСЕЛИЛ В ВАС ОСТРОЕ ЧУВСТВО НЕПОЛНОЦЕННОСТИ. ПРАВДА?
— На все сто процентов неверно. Отец всегда принимал меня. Он обожал Дональда Трампа, и я всегда это знал. Но я действительно хотел доказать отцу и всем остальным, что могу добиться успеха самостоятельно.
— ВЫ ЧАСТО ГОВОРИЛИ, ЧТО ВАШ ОТЕЦ ЗАСТАВЛЯЛ ВАС РАБОТАТЬ В ПОДРОСТКОВОМ ВОЗРАСТЕ И НАУЧИЛ ЦЕНИТЬ ДОЛЛАР.
— Мой отец никогда не заставлял работать. Мне самому нравилось работать летом. Не понимаю подростков, которые сидят дома и весь день смотрят телевизор. Им что, бороться не хочется? Работа у меня в крови.
— НО ВАШ ОТЕЦ ВСЕ-ТАКИ БЫЛ КРЕПКИМ СУКИНЫМ СЫНОМ, РАЗВЕ НЕТ?
— Он был сильным и строгим отцом, не терпел глупостей, но никогда меня не бил. Он никогда и не угрожал. Он правил примером, а не бичом. И он никогда не пытался запугать меня.
— ВАШ СТАРШИЙ БРАТ, ФРЕД, УМЕРШИЙ ОТ СЕРДЕЧНОГО ПРИСТУПА, ВЫЗВАННОГО АЛКОГОЛИЗМОМ — ЕМУ С ОТЦОМ ПРИШЛОСЬ ТУЖЕ?
— Одно и то же обращение по-разному действует на разных детей. Состязательность, которая у нас в семье была нормой, для Фреда не подходила. Ему было тяжело в таких условиях, и именно это его подкосило.
Я был с ним очень близок и был очень опечален его смертью… Один из самых тяжелых моментов в моей жизни…
— ЧТО ВЫ ВЫНЕСЛИ ИЗ ЭТОГО ОПЫТА?
[Пауза] Об этом меня ещё ни разу не спрашивали. Но его смерть повлияла на все, что было после… Я постоянно думаю, что я толком его не поблагодарил. Он был первым из братьев Трампов, и я подсознательно учился у него.
— И ЧЕМУ НАУЧИЛИСЬ?
— Я видел, как люди постоянно пользовались Фредом; я запомнил, что нужно всегда быть настороже, а он — нет. Он не задумывался о причинах такого отношения, а это одна из самых главных ошибок в жизни. Люди слишком доверчивы. А я очень недоверчивый человек. Я постоянно пристально изучаю людей, автоматически; я так живу, плохо это или хорошо.
— ПОЧЕМУ?
Я очень скептически отношусь к людям; это следствие инстинкта самосохранения. Думаю, что дело до людей, к сожалению, есть только им самим. Сейчас очень многим полезно меня любить. Но если дела пойдут плохо, перестанут ли звонить телефоны, исчезнут ли те, кто меня сейчас целует в задницу?
Мне нравится проверять дружбу на прочность… Все в жизни для меня психологическая игра, серия задач, которые ты либо решаешь, либо нет. Я постоянно проверяю на прочность тех, кто на меня работает.
— КАКИМ ОБРАЗОМ?
— Я подсылаю к покупателям людей, проверяющих их на честность, предлагающих им меня надуть и прочее. Меня часто удивляло, когда люди, про которых я был уверен, что они согласятся, внезапно отказывались — а люди, которые должны были отказаться, соглашались. Ничего нельзя сказать наверняка, пока не проверишь; люди очень любопытный вид. Поэтому для меня дружба проверяется только трудными временами.
Я инстинктивно не доверяю многим людям. Я не считаю это недостатком — напротив. Playboy бы не брал у меня интервью, если бы я не был циником. Всему этому меня научил Фред, и я многим ему обязан… Он должен был стать счастливым человеком, но случилось несчастье.
— КАКУЮ РОЛЬ ИГРАЕТ ВАШЕ ЭГО, КОГДА ВЫ ВЕДЁТЕ ДЕЛА И НАСЛАЖДАЕТЕСЬ ПОПУЛЯРНОСТЬЮ?
— У каждого успешного человека огромное эго.
— У КАЖДОГО? У МАТЕРИ ТЕРЕЗЫ? У ИИСУСА ХРИСТА?
— Больше, чем ты можешь себе представить.
— У ПАПЫ РИМСКОГО?
— Конечно. Ничего плохого в этом нет. Людям нужно эго, оно нужно целым нациям. Я думаю, наша страна должна больше себя любить, потому что нас обдирают наши же так называемые союзники: Япония, ФРГ, Саудовская Аравия, Южная Корея… Они просто относятся к себе лучше, чем к нам — они управляют огромной машиной по производству денег, которая стоит на наших спинах. Их производство лучше нашего именно потому, что мы им в этом помогаем.
Над нами хохочет весь мир — мы теряем 150 миллиардов каждый год, год за годом, защищая богатые страны и не требуя ничего взамен; мы защищаем страны, которые без нас бы стерли с лица земли за пятнадцать минут. Наши «союзники» наживают миллиарды за наш счет.
— ЧТО ВЫ ДУМАЕТЕ ОБ ЭКОНОМИЧЕСКОМ ПРЕВОСХОДСТВЕ ЯПОНИИ?
— Япония получает 70% своей нефти из стран Персидского залива, полагается на то, что мы охраняем танкеры с помощью наших кораблей, наших вертолетов, наших солдат. А затем японцы приводят танкеры домой и используют нефть на своих заводах, чтобы вышибить из игры General Motors, Chrysler, Ford. Они в открытую нас нагревают, это позор. Почему они нам не платят? Японцы нам льстят, рассказывают, какие мы великие, кланяются — а потом вытаскивают у нас из кармана деньги. Мы теряем сотни миллиардов долларов в год — а они смеются над нашей глупостью.
Японские ученые разрабатывают машины и видеомагнитофоны, а наши ученые разрабатывают ракеты, которыми мы защищаем японцев. Почему нам не возмещают эти траты? Японцы нас дурят в два приема, отличных приема: сначала они забирают все наши деньги в обмен на потребительские товары, а потом на эти деньги скупают весь Манхеттен. И мы дважды в проигрыше.
— ВЫ ПРОТИВНИК ПРОДАЖИ АМЕРИКАНСКОЙ НЕДВИЖИМОСТИ ЯПОНЦАМ?
— Я уважаю японский народ, у меня много друзей-японцев. Но попробуйте открыть в Японии дело, просто попробуйте. Это практически невозможно. Японцы скупают наши здания, фирмы с Уолл-стрит — и остановить их нельзя. Мало того, в Нью-Йорке вообще не имеет смысла предлагать свою цену за здания — японцы заплатят больше просто ради того, чтобы нас нагнуть. Они хотят, чтобы Манхеттен принадлежал им.
Конечно, не мне жаловаться — для меня это прямая выгода. Захоти я продать что-нибудь из своих зданий, ко мне очередь выстроится. Но это унизительно. Я отдаю должное японцам и их лидерам — потому что наши по сравнению с ними выглядят вторым сортом.
— ГРУППУ ЯПОНСКИХ ГОСТЕЙ В НЬЮ-ЙОРКЕ НЕДАВНО СПРОСИЛИ, ЕСТЬ ЛИ ЧТО-НИБУДЬ, ЧТО ОНИ ГОТОВЫ ПОКУПАТЬ У ШТАТОВ. ОНИ ОТВЕТИЛИ: ПОЛОТЕНЦА.
— Очень выгодная сделка: они покупают наши полотенца, а мы покупаем их автомобили. Мне это выгодным не кажется. Они полностью перехитрили американских политиков; они нас не уважают просто потому, что мы все делаем бесплатно. И это, конечно, касается не только японцев и европейцев — саудиты и кувейтцы просто оттаптываются на нас.
— АРАБЫ ТРАТЯТ КУЧУ ДЕНЕГ В ВАШИХ КАЗИНО, НЕ ТАК ЛИ?
Они просаживают по миллиону, по два — и счастливы, что отлично провели выходные. Проиграй ты миллион, ты бы потом всю жизнь страдал. А они мне пишут письма о том, как им было здорово.
— ВЫ ПОКУПАЛИ ЦЕЛЫЕ СТРАНИЦЫ В НЕСКОЛЬКИХ КРУПНЕЙШИХ ГАЗЕТАХ СТРАНЫ И РАЗМЕЩАЛИ ТАМ НЕ ТОЛЬКО ВАШЕ МНЕНИЕ О ВНЕШНЕЙ ТОРГОВЛЕ США, НО И ЗАЩИЩАЛИ СМЕРТНУЮ КАЗНЬ. ПОЧЕМУ?
— Потому что мне страшно видеть, как страна катится под откос. Если мы хотим вернуть закон и порядок на улицы наших городов, нам нужна смертная казнь, нам нужна сильная полиция. После того текста о смертной казни мне пришло 15 тысяч писем со словами поддержки. И десять, или чуть больше, от несогласных.
— ВЫ ВЕРИТЕ В ПРИНЦИП «ОКО ЗА ОКО»?
— Если мужчина или женщина хладнокровно убили кого-то, они должны заплатить. Это должно быть примером всем. Никто не может сказать, что смертная казнь не останавливает преступников. Мы либо ее вернем, либо наше общество сгниет. Оно гниет на наших глазах.
— ВЫ ТАК ПЕЧЕТЕСЬ О НАШИХ ГИБНУЩИХ ГОРОДАХ, НО ВЕДЬ МОЖНО СКАЗАТЬ, ЧТО ВЫ НИЧЕМ НЕ ПОМОГАЕТЕ АТЛАНТИК-СИТИ — ТОЛЬКО ВЫТЯГИВАЕТЕ ИЗ КАРМАНОВ ТУРИСТОВ ПО 50 МИЛЛИОНОВ В НЕДЕЛЮ.
— Это дело избранных чиновников. Я ненавижу, когда меня винят во всех проблемах мира. Ко мне приходят и говорят: «А почему ты позволяешь стольким людям жить на улицах?» — как будто я держу ситуацию под контролем. Я никуда не избирался.
— А ПОЧЕМУ БЫ НЕ ИСПОЛЬЗОВАТЬ ВАШЕ ВЛИЯНИЕ В АТЛАНТИК-СИТИ ДЛЯ ПОМОЩИ НУЖДАЮЩИМСЯ?
— Влияние есть у всех, но это проблема правительства. Я публикую эти объявления, надеясь растолкать правительство, объяснить, что Япония и прочие страны разрывают нас на куски.
— ПОГОДИТЕ. ВАМ НЕ КАЖЕТСЯ, ЧТО, УЧИТЫВАЯ ВАШЕ ПОЛОЖЕНИЕ В АТЛАНТИК-СИТИ, ВЫ МОЖЕТЕ СДЕЛАТЬ ЧТО-ТО БОЛЬШЕЕ ДЛЯ БОРЬБЫ С ПРЕСТУПНОСТЬЮ, КОРРУПЦИЕЙ, ЧЕМ-ТО ОТПЛАТИТЬ ГОРОДУ?
— Да, преступность и проституция растут, а администрация Атлантик-Сити нарушает закон. Проблем множество, никаких вопросов. Но огромные деньги, которые я зарабатываю на казино, идут на строительство жилья.
Я содержу отели. Всё, что я могу, если подумать, — это просто содержать лучшие отели, зарабатывать как можно больше, привлекать как можно больше денег, часть от которых позже уйдет на налоги. Я жертвую на благотворительность миллионы в год. Ну и, наконец, по закону у меня не может быть никакого влияния на правительство; примите новый закон, который позволит мне хоть что-то делать, и я буду счастлив помочь. У меня в Атлантик-Сити самые потрясающие отели в мире. «Тадж-Махал» — это будет что-то невероятное. И если я сумею растолкать местных чиновников, я помогу моей стране.
— МЫ ГОВОРИЛИ О СТРОИТЕЛЬСТВЕ ЖИЛЬЯ ДЛЯ МАЛОИМУЩИХ; А ЕЩЕ ГДЕ-ТО ВЫ ЭТИМ ЗАНИМАЕТЕСЬ?
— Я этим занимался, работая с отцом; я строил жилье для малоимущих и пожилых. И буду строить еще. Проблема тут одна — никто об этом не пишет.
— А С ДРУГОЙ СТОРОНЫ, ПАРУ ЛЕТ НАЗАД ВАМ ПРЕДЛАГАЛИ ОТКРЫТЬ РОСКОШНЫЙ ОТЕЛЬ В МОСКВЕ. ХОРОШАЯ БЫЛА ПОЕЗДКА?
Я туда полетел вскоре после того, как над Россией сбили корейский самолет. И вот я лечу в своем самолете, а мой пилот объявляет: «Мы летим над территорией Советского Союза». И я думаю: «Какого черта я тут делаю?»
Потом смотрю в окно и вижу там два русских истребителя… Потом узнал, что они нас сопровождали. Я настоял, чтобы со мной летели двое русских полковников — так было безопаснее; а мой пилот не очень-то говорит по-русски, и я не хотел никаких недопониманий на линии связи.
— А КОГДА ВЫ ПРИБЫЛИ В МОСКВУ, КАК ПРОШЛИ ПЕРЕГОВОРЫ?
Я им сказал: «Парни, у вас тут фундаментальная проблема. Мы тут говорим о строительстве, только никакого права собственности на землю получить нельзя, она вся принадлежит государству. Кто вложится в строительство на земле, которая вся, мать ее, принадлежит Родине-матери?»
Они отвечают: «Никаких проблем, мистер Трамп. Мы утрясем вопросы с арендой».
Я говорю: «Мне земля нужна, а не аренда».
Они что-то подумали и предлагают: «Мистер Трамп, мы создадим комиссию из десяти человек, из них семь будут русскими, а трое — вашими представителями. Все конфликты будут решаться комиссией».
И я думаю: «Охренеть, семь к трем — мы тут сказки рассказываем друг другу или что?»
— КАКОВЫ ВАШИ ВПЕЧАТЛЕНИЯ ОТ СОВЕТСКОГО СОЮЗА?
— Не впечатлен. Вся система — это просто катастрофа. Там скоро будет революция; все к тому идет, демонстрации, пикеты. Россию понесло и правительство об этом знает. Вот моя претензия к Горбачеву — он слишком слаб.
— А ВЫ ПРЕДПОЧИТАЕТЕ ТВЕРДУЮ РУКУ КАК В КИТАЕ?
— Когда у них на Тяньаньмень вышли студенты, китайцы чуть все не провалили. А потом они повели себя жестоко, чудовищно — но подавили протест силой. Вот пример пользы силы. А наша страна сейчас выглядит слабой… В нас плюет весь мир…
— А ПОЧЕМУ СЛАБ ГОРБАЧЕВ?
— Я думаю, его свергнут — он показывает просто невероятную слабость. У них внезапно — впервые за все это время — начались шахтерские забастовки, понизу пошло. Все кончится революцией. Тем не менее Горбачева все нахваливают как замечательного политика — и нужно продолжать нахваливать, он СССР разрушает. Но его слабость будет стоить ему и его дружкам того, что они больше всего ценят — их работы.
— КРОМЕ ЗАСТРОЙКИ ВЫ ОБСУЖДАЛИ С ВЫСШИМИ СОВЕТСКИМИ ЧИНОВНИКАМИ ПОТЕНЦИАЛЬНЫЕ СДЕЛКИ. КАКОЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ ОНИ НА ВАС ПРОИЗВЕЛИ?
— В общем, они гораздо круче и умнее наших представителей. У нас в стране люди есть не глупее, только их, к сожалению, никуда не избрали. Мы все еще страдаем от потери лица при администрации Картера — у нас вертолеты в Иране один в другой врезались.
В этом просто весь Картер. Вот его выносят с беговой дорожки, кислородный баллон цепляют. Я не хочу, чтобы моего президента приходилось выносить с беговой дорожки. Я не хочу, чтобы мой президент прилетал в Австрию и падал там с трапа. Некоторые из наших президентов были полными дебилами. А мы должны быть жестче.
— «ЖЕСТЧЕ». ВАШЕ ЛЮБИМОЕ СЛОВО. ЧТО ВЫ ПОД ЭТИМ ПОНИМАЕТЕ?
— Жесткость это внутренняя готовность победить противника — и сделать это с улыбкой. Жесткость — это систематическая победа.
— ИНОГДА ВЫ ЗВУЧИТЕ КАК КАНДИДАТ В ПРЕЗИДЕНТЫ, ЗАВОДЯЩИЙ ИЗБИРАТЕЛЕЙ.
— Я не хочу быть президентом. Мой фонд многим помогает — а за синей птицей я не гонюсь.
— НО ЕСЛИ ПОГОНИТЕСЬ, В КАКОЙ ИЗ ПАРТИЙ ВЫ БЫ ЧУВСТВОВАЛИ СЕБЯ КОМФОРТНЕЕ?
— Если бы я избирался, я бы победил как демократ, а не как республиканец. Не потому, что я либерал, я-то консерватор. Но работяги меня бы и избрали. Я им нравлюсь. Когда я иду по улице, мне таксисты из окон кричат.
— ЕЩЕ ОДНА ИГРА: ЧТО БЫ ПРЕЗИДЕНТ ТРАМП СДЕЛАЛ ПЕРВЫМ ДЕЛОМ, ПОПАВ В ОВАЛЬНЫЙ КАБИНЕТ?
— Много чего. Я бы показал, что мы не слабаки. Я бы ввел налог на каждый Mercedes-Benz, ввозимый в страну, на все японские товары. И были бы у нас снова прекрасные союзники.
— А СПАСЛИ БЫ ВЫ ВСЕХ НАШИХ ЗАЛОЖНИКОВ В ЛИВАНЕ?
— Во-первых, им всем наше правительство велело туда не лезть. Человек решил работать в Бейрутском университете вопреки советам, а потом его захватили.
— ОН САМ ВИНОВАТ?
— Жалеть его можно, но не надо вокруг него строить всю нашу внешнюю политику. Но вот когда они убили полковника Хиггинса — вот тут я бы немедленно дал военный ответ. Я бы выбрал цель, которая для них представляет ценность, и разнес бы ее. В остальных случаях я бы сказал захватившим заложников людям, что у них неделя на то, чтобы отпустить их. И через неделю мы начнем действовать так, как считаем нужным. Больше у нас бы людей не захватывали, поверь. Слабость всегда наказуема.
— ВЫ СЧИТАЕТЕ ДЖОРДЖА БУША ИЗЛИШНЕ МЯГКИМ?
— Мне Буш нравится, я его всегда поддерживал и буду поддерживать. Но я не согласен с его словами о более доброй, тихой Америке. Я думаю, что если наша страна станет еще добрее или тише, она попросту исчезнет. Я считаю, если бы внешнеполитические переговоры у нас вели люди из деловых кругов — вроде Карла Айкана или Росса Перо — нас бы зауважал весь мир.
— КАКОВА БЫЛА БЫ ПОЗИЦИЯ ПРЕЗИДЕНТА ТРАМПА ПО ОТНОШЕНИЮ К ПРЕСТУПНОСТИ?
— Я вижу, каковы истинные наши ценности, вижу, как люди терпят преступность, как они попросту боятся сказать: «Я хочу видеть смертную казнь». Ну вот я хочу. Куда катится страна, если ты не можешь уложить в могилу сукиного сына, который ограбил, избил, убил и выкинул из окна 93-летнюю женщину? Куда эта страна катится?
— КАКОВО МНЕНИЕ ПРЕЗИДЕНТА ТРАМПА О БУДУЩЕМ МИРА В ДАЛЕКОЙ ПЕРСПЕКТИВЕ?
— Я думаю о будущем, но описать не берусь. Все может быть. Но я часто думаю о ядерной войне.
— ЯДЕРНАЯ ВОЙНА?
— Я всегда её обдумывал. Ядерная война в моей картине мира — важный элемент. Это величайшая из возможных катастроф, величайшая из угроз всему миру — и никто не обсуждает ее детали. Это как с болезнью — никто не верит, что заболеет, пока не заболеет. Никто не хочет об этом говорить. Я считаю, величайшая глупость — вера людей в то, что ядерной войны не будет, потому что, дескать, все знают, насколько она будет разрушительна. И это полнейшая херня.
— И ЧТО, В КАБИНЕТАХ КОМПАНИИ ТРАМПА ЕСТЬ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ДУМАЮТ ИМЕННО ТАК?
— Разве что в самом низу. Я бы никогда не нанял человека, который всерьез так думает — потому что у него мозгов не хватает. Он живет в сказочном мире. Это как думать, что «Титаник» не может утонуть. Слишком многие страны имеют ядерное оружие; никто не знает, куда оно направлено и какая кнопка запустит ракеты.
Бомба, которую Труман сбросил на Хиросиму — игрушка в сравнении с современными. На нас прямо сейчас нацелена тысяча ракет, и никто даже не знает, а точно ли они прилетят. Никто их толком не испытывал. Эти черти во власти стену покрасить не в состоянии, а мы им даем ракеты, направленные на Москву. А если они не в Москву полетят? А если наши компьютеры не сработают? Никто не знает, работает ли оборудование, а я читал пару отчетов — и там пишут, что есть вероятность, что оборудование может и не сработать. Это полный бардак.
— И ЧТО БЫ С ЭТИМ ДЕЛАЛ ПРЕЗИДЕНТ ТРАМП?
— Он бы верил в превосходящую военную силу. Он бы никому не доверял. Он бы не доверял русским; не доверял бы нашим союзникам; у него был бы огромный арсенал, он бы доводил его до совершенства и разбирался, как все работает. Проблема-то еще и в том, что мы защищаем самые богатые страны Земли бесплатно… Да весь мир хохочет, глядя как мы Японию защищаем…
— ПОГОДИТЕ. ЕСЛИ ВЫ СЧИТАЕТЕ, ЧТО ОБЩЕСТВО ВАШИ ВЗГЛЯДЫ РАЗДЕЛЯЕТ, И С РАБОТОЙ ВЫ БЫ СПРАВИЛИСЬ, ПОЧЕМУ БЫ НЕ ИЗБРАТЬСЯ В ПРЕЗИДЕНТЫ?
— Я бы справился лучше всех или, как минимум, не хуже остальных. Но я надеюсь, что Джордж Буш покажет себя с наилучшей стороны.
— И ВЫ КАТЕГОРИЧЕСКИ НЕ ЖЕЛАЕТЕ БЫТЬ ПРЕЗИДЕНТОМ?
— Я не желаю быть президентом. Я уверен в этом на сто процентов. Я изменю свое мнение только если увижу, что страна летит к чертям.
— ПОГОВОРИМ О БОЛЕЕ ПРИЗЕМЛЕННЫХ ДЕЛАХ. ОДИН ИЗ САМЫХ НЕЛЮБИМЫХ ВАМИ ПОЛИТИКОВ — ЭД КОЧ, МЭР НЬЮ-ЙОРКА. ВЫ ОТЛИЧНО ПРОВОДИЛИ ВРЕМЯ: ОН ВАС ДРАЗНИЛ «ХРЮШКОЙ», А ВЫ ЕГО НАЗВАЛИ «КРЕТИНОМ». КАК ВЫ ДУМАЕТЕ, ПОЧЕМУ ОН ПРОИГРАЛ ВЫБОРЫ?
— Он потерял людей, возгордился. Он не только бросил своих друзей, но еще сглупил, критикуя их. Коррупция — это только часть его проблемы. Он стал отвратителен, зол, очень жесток. Он очень быстро предавал.
Когда у его друзей, у Бесс Майерсон и прочих, начинались проблемы, он тут же их бросал, даже не выяснив до конца, что случилось. Он только о своей заднице и думает — а вовсе не о городе. Глупая ситуация: единственным, кто не знал, что его администрация разваливается, оказался он сам. Власть развращает.
— У ВАС, ПО ИДЕЕ, БОЛЬШЕ ВЛАСТИ, ЧЕМ БЫЛО У КОЧА. И ЭТОЙ ВЛАСТИ СТАНОВИТСЯ ВСЁ БОЛЬШЕ. НЕ БОИТЕСЬ, ЧТО ОНА И ВАС РАЗВРАТИТ?
— Я думаю, что иногда власть развращает, слово «иногда» здесь важно.
— ОПЯТЬ ЖЕ, О МЕСТНЫХ ДЕЛАХ. СООБЩАЛИ, ЧТО ВЫ ХОТЕЛИ СТАТЬ ВЛАДЕЛЬЦЕМ МЕСТНОЙ БЕЙСБОЛЬНОЙ КОМАНДЫ В НОВОЙ БЕЙСБОЛЬНОЙ ЛИГЕ — НЕСМОТРЯ НА ТО, ЧТО ВЫ СТОЛКНУЛИСЬ С ПРОБЛЕМАМИ, БУДУЧИ ВЛАДЕЛЬЦЕМ NEW JERSEY GENERALS, ПОКА БЫЛА ЖИВА ФУТБОЛЬНАЯ ЛИГА США.
— Это больше не так. Мне это больше не интересно. Спорт — паршивое дело. Если спортсмен получит травму или плохо выступит, он все равно требует денег; а если он себя показал лучше, чем обычно, то тут же требует пересмотра контракта. Мне больше нравится бокс.
— ЧИСТЫЙ И ПРЯМОЛИНЕЙНЫЙ СПОРТ. КАК ОДИН ИЗ ПРОМОУТЕРОВ МАЙКА ТАЙСОНА, ЧТО ВЫ МОЖЕТЕ О НЕМ СКАЗАТЬ?
Я знаю Майка как никто другой; у меня есть мнение и о его достоинствах, и о его пороках. Но рано пока об этом говорить. Я понимаю, чего он хочет. И нет, я не виню Дона Кинга в том, что он подписал с Тайсоном контракт, работающий в пользу Дона Кинга.
— ВЫ С НИМ ПОЗНАКОМИЛИСЬ, КОГДА ОН ЕЩЕ БЫЛ ЖЕНАТ НА РОБИН ГИВЕНС, ТАК?
— Да. Очень смеялся, когда она сначала заявила, что не хочет от него никаких денег, а потом подала в суд. Майк выиграл дело. Там все кончилось в тот момент, когда она решила идти в суд и подала на развод. Так обычно и бывает с чемпионами — чемпион всем нравится.
— КАК ВАШ БРАК?
— Отлично. Ивана очень добрая и хорошая женщина. Я думаю, у нее сильные инстинкты и драйв хорошего менеджера. Она сконцентрирована на деле и перфекционистка.
— А В КАЧЕСТВЕ ЖЕНЫ, А НЕ МЕНЕДЖЕРА?
— Я не обсуждаю свою личную жизнь… Она прекрасная мать, хорошая женщина, знающая свое дело.
— ЧТО ВЫ ЧУВСТВОВАЛИ, КОГДА ХОСЕ ТОРРЕС НАПИСАЛ СВОЮ КНИГУ, ЧАСТИЧНО ОПУБЛИКОВАННУЮ В PLAYBOY, О СЕКСУАЛЬНОЙ ЖИЗНИ ТАЙСОНА? О ТОМ, ЧТО ОН БЬЕТ ЖЕНЩИН? О ЕГО СЕКСУАЛЬНЫХ ПОДВИГАХ?
— Очень жаль, что на всех великих бойцах в истории висит что-то подобное. Да и на политиках, если подумать. Мы живем в эпоху, когда не осталось никаких границ дозволенного — что очень плохо для страны. Мы будем терять талантливых людей просто потому, что кому-то нравится глядеть на красивых девушек или парней.
Сексуальные приключения человека никакого отношения не имеют к его работе — но стоит кому-то об этом написать, и мы теряем хорошего человека, а страна становится хуже. Я знаю политиков, которые любят женщин и не хотят, чтобы хоть кто-то об этом знал, а то вдруг они потеряют голоса гомосексуалистов. Понятно? И если мы движемся в этом направлении, то у нас проблемы.
— ЧТО ДЛЯ ВАС БРАК? ОН МОНОГАМЕН?
— Я могу не отвечать на этот вопрос. Я никогда не обсуждаю свою жену — одно из преимуществ того, что я не политик. Мой брак — мое личное дело и им останется.
— НО ВАМ НРАВИТСЯ ФЛИРТ?
— Я думаю, любому мужчине нравится, а если он говорит обратное, то он либо врет, либо политик, который хочет набрать еще четыре лишних голоса. Думаю, все любят нравиться. Особенно если речь идет о тех слоях, где много успешных людей с раздутым эго. Это же важно. Людям нравится, когда другие к ним хорошо относятся.
— ВЫ И ВАША ЖЕНА ЧАСТО СТАНОВИТЕСЬ МИШЕНЬЮ ВЕСЬМА ЖЕСТОКИХ ШУТОК СО СТОРОНЫ ЖУРНАЛОВ ВРОДЕ SPY. ТАМ ВАС НАЗЫВАЮТ «ВУЛЬГАРНЫМ БОГАЧОМ С КОРОТЕНЬКИМИ ПАЛЬЦАМИ». А НЕДАВНО ОНИ РАЗМЕСТИЛИ НА ОБЛОЖКЕ ОЧЕНЬ НЕПРИЯТНЫЙ СНИМОК ВАШЕЙ ЖЕНЫ. ЧТО ВЫ ОБ ЭТОМ ДУМАЕТЕ?
— Десять лет назад я куда тяжелее переживал такие вещи. А теперь мне почти все равно.
— ЭТО ВСЁ, ЧТО ВЫ МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ О SPY?
— Это мусор.
— ПОЛАГАЮ, К FORBES ВЫ ОТНОСИТЕСЬ КУДА СЕРЬЕЗНЕЕ, ЖУРНАЛ УТВЕРЖДАЕТ, ЧТО ВАШЕ СОСТОЯНИЕ РАВНЯЕТСЯ ПОЛУТОРА МИЛЛИАРДАМ ДОЛЛАРОВ. А ВЫ НАЗЫВАЕТЕ ЦИФРУ В 3.7 МИЛЛИАРДА. КАКАЯ ИЗ ЭТИХ ЦИФР ВЕРНА?
— Не буду ничего говорить. Business Week и Fortune оценивают меня дороже Forbes. Я знаю кучу народа из списка Forbes, которым там делать нечего. Очень неточная информация. Малькольм Форбс, видимо, решил меня принизить. А вот у Business Week и Fortune нет яхт и им все равно.
— КСТАТИ О МАЛЬКОЛЬМЕ ФОРБСЕ. ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ПРИНЯЛИ ЕГО ПРИГЛАШЕНИЕ НА ВЕЧЕРИНКУ В МОРОККО?
— Я хотел поехать, но не смог из-за плотного графика.
— А ВЫ БЫ ПОТРАТИЛИ ТРИ МИЛЛИОНА НА СОБСТВЕННУЮ ВЕЧЕРИНКУ?
— Для Малькольма это было отличным вложением. Он внимания прессы получил на 50 миллионов. Ему нужно так каждый день делать. Точно так же есть люди, которые не понимают, зачем я строю яхту еще роскошнее «Принцессы Трамп». Это будет высший класс, что-то невероятное.
— ДАВАЙТЕ ПОГОВОРИМ О ТОМ, ЧТО ВАМ ИНТЕРЕСНО — О ЗДАНИЯХ. АРХИТЕКТУРНЫЙ КРИТИК NEW YORK TIMES ПОЛ ГОЛДБЕРГЕР НЕЛЕСТНО ОТЗЫВАЛСЯ О ВАШИХ ЗДАНИЯХ. ОН НАЗВАЛ ИХ КРИЧАЩИМИ, АРХИТЕКТУРНЫМ НАРЦИССИЗМОМ.
— У Пола Голбергера чудовищно плохо со вкусом. Ему нравятся абсолютно провальные здания. Пол страдает от неизлечимого порока. Как у архитектурного критика может быть плохой вкус?
Но он работает в Times, и потому, к большому сожалению, его вкус имеет значение. Вот почему строят сейчас каких-то уродов. Уйди Пол из Times или уволь его из Times кто-нибудь — тут же выяснится, что его мнение ничего не значит.
— НО ВЕДЬ НЕ ТОЛЬКО АРХИТЕКТУРНЫЕ КРИТИКИ ОСУЖДАЮТ ВАШЕ ЖЕЛАНИЕ ПОСТАВИТЬ СВОЕ ИМЯ НА ВСЕ ПОДРЯД. ВЫ ВСЕГДА БУДЕТЕ ТАК ДЕЛАТЬ?
— Нет. Я владею отелем «Гранд-Хайатт»; я же не зову его отелем «Трамп». Я владею «Плазой», а не «Трамп-Плазой». Но с маркетинговой точки зрения выгодно ставить свое имя на здания. Я строю Трамп-Палас — и назови я его по-другому, я бы потерял сотни долларов на квадратный метр. Что касается Trump Shuttle — он мне принадлежит всего полгода, а мы уже контролируем 50% рынка в Вашингтоне, Бостоне и Нью-Йорке. Назови я его иначе, не было бы у нас такого успеха. Тур-де-Трамп сначала планировали назвать Тур-де-Джерси. У нас в зал набилось 473 журналиста — на пресс-конференцию о велосипедах; а сколько бы пришло, назови мы все это Тур-де-Джерси? Ничего бы не вышло.
— У ВАС СТОЛЬКО ЗАНЯТИЙ, ВЫ ЗАКЛЮЧАЕТЕ СТОЛЬКО СДЕЛОК, ВЫ РЕКЛАМИРУЕТЕ СТОЛЬКО ВЕЩЕЙ — НОЧЬЮ, КОГДА ВСЕ ЖУРНАЛИСТЫ УШЛИ, ВЫ ЧУВСТВУЕТЕ ПОКОЙ И УДОВЛЕТВОРЕНИЕ?
— Я слишком суеверен, чтобы чувствовать удовлетворение. Я стараюсь не застревать в мыслях о прошлом. Люди, которые этим грешат, быстро разоряются. Я никогда не удовлетворен. Жизнь — то, чем ты занимаешься, пока ждешь смерти. Это, между прочим, довольно печально.
— ЖИЗНЬ? ИЛИ СМЕРТЬ?
— И то, и то. Вот мы здесь, живем 60 лет, 70 или 80 — а потом нас нет. Ты можешь побеждать, побеждать и побеждать — но, в конце концов, ни черта это не значит. Но имеет смысл всем этим заниматься — просто чтобы не скучать.
— СОГЛАСНЫ С НАДПИСЯМИ НА ФУТБОЛКАХ — «У КОГО БОЛЬШЕ ИГРУШЕК, ТОТ И ВЫИГРАЛ»?
— Зависит от критерия победы. Некоторые мои друзья — невероятно богатые и невероятно несчастные люди. Я твердо уверен в том, что успешные люди никогда не чувствуют себя счастливыми — потому что вперед их толкает неудовлетворенность. Никогда не встречал ни одного успешного человека, который бы не был невротиком. Это не так уж плохо… Контролируемый невроз.
— ЧТО ВЫ ИМЕЕТЕ В ВИДУ?
— Контролируемый невроз — это огромное количество энергии, огромное количество внутреннего недовольства, которое внешне незаметно. А еще помогает не спать подолгу. Я сплю четыре часа в сутки. У меня есть друзья, которым нужно спать по 12 часов — и я всегда им говорю, что у меня огромная фора.
— И КОГДА ВЫ НОЧЬЮ НЕ СПИТЕ, ВЫ ОДИН?
— Да, да, сложно найти человека, который бы не спал в четыре часа утра.
— ВЫ УПОМИНАЛИ, ЧТО РОДИЛИСЬ С «ИСКРОЙ». А ВАШИ ДЕТИ — ОНИ ЕЕ УНАСЛЕДОВАЛИ?
— Статистически говоря, у моих детей мало шансов. Дети успешных людей обычно имеют кучу проблем. У них нет нужных черт. Точно узнать нельзя, пока их не испытаешь. Но я в хороших отношениях со своими детьми.
— ДУМАЕТЕ, У НИХ ВСЕ ПОЛУЧИТСЯ?
— Я бы очень хотел, чтобы они занялись моими делами, но 95% таких детей неспособны к ведению крупного и сложного бизнеса. Нужна уверенность, нужен интеллект, нужна фишка. И если чего-то из этого нет, то ничего у них не выйдет.
— ВЫ ВСЕГДА ГОВОРИЛИ, ЧТО СВОЮ ИМПЕРИЮ ВЫ ЗАРАБОТАЛИ, А НЕ УНАСЛЕДОВАЛИ; ЧТО КОНКУРЕНЦИЯ И БОРЬБА СДЕЛАЛИ ВАС СИЛЬНЕЕ. А С КАКИМИ ТРУДНОСТЯМИ СТАЛКИВАЮТСЯ ВАШИ ДЕТИ?
— Я верю в гены, верю в то, что даже если мои дети не столкнутся с трудностями, у них все получится, если есть нужные гены. У меня есть друг — он невероятно умен. Но он никогда не был успешен — он не выдерживает давления. Он покупал дом и весь исстрадался; человеку 40 лет, IQ у него за 190. Однажды он мне позвонил сотый раз за день, волновался об ипотеке. И я сидел в кресле, слушал и думал: «Вот я купил авиакомпанию, отель — и не потерял ни минуты сна». Это удачные гены.
— СМОГУТ ЛИ ВАШИ ДЕТИ КОГДА-НИБУДЬ ДОСТИЧЬ ТОГО, ЧЕГО ДОСТИГЛИ ВЫ, ЕСЛИ У НИХ ЕСТЬ ТАКИЕ ГЕНЫ?
— Я не знаю, нужно ли это моим детям. Мне бы больше хотелось, чтобы они научились не строить, а сохранять. Мне не нужен в качестве сына отличный переговорщик — хотя я бы, конечно, хотел, чтобы здесь все работало и без меня. Но я бы хотел, чтобы мой сын был не великолепным предпринимателем, а великолепным менеджером.
У моих детей здоровая психика. Но я часто задаюсь вопросом — а что они подумают, побывав в Мар-а-Лаго и увидев высоченные потолки, каких они никогда не видели? А когда парень через несколько лет пригласит на свидание мою дочь и приедет забирать ее из Башни Трампа — что он почувствует, когда он заберет ее отсюда и привезет в свою квартиру?
— ЗНАЯ ВСЕ ЭТО, ПРИНИМАЕТЕ ЛИ ВЫ МЕРЫ ЗАРАНЕЕ?
— Да уже поздновато. Не думаю, что их можно отправить развозить газеты. Хотя мой сын работает на яхте.
— КОГО В ИСТОРИИ ВЫ БЫ НАЗВАЛИ СВОЕЙ РОЛЕВОЙ МОДЕЛЬЮ? КТО ВДОХНОВЛЯЕТ ВАС?
— Я бы сказал «Уинстон Черчилль», но… Я всегда думал, что Луис Майер прожил потрясающую жизнь, что Фло Зигфельд прожил потрясающую жизнь, что люди вроде Дэррила Занука и Гарри Кона создавали великие и красивые вещи. Работой моей мечты было бы управление студией MGM в 30-40-е годы, еще до появления телевидения.
В те дни царили стиль, магия, которой больше нет. А еще в те времена ситуацию можно было контролировать. В те дни твой лучший актер мог быть алкоголиком, и никто никогда бы не узнал. Можно было контролировать вещи на уровне, сейчас невозможном.
— ВЫ ГОВОРИТЕ О МАГИИ И СТИЛЕ БЫЛЫХ ВРЕМЕН, НО НЕ ЭТО ЛИ ВЫ ПЫТАЕТЕСЬ ВЕРНУТЬ В НЬЮ-ЙОРК?
— Да, но в моем бизнесе, а не в шоу-бизнесе. Отель «Плаза» дороже, чем любой фильм, что я мог бы снять. Даже если бы я снял целую череду хитов, я бы не заработал и доли того, что заработал на недвижимости. Думаю, я добавил щепотку шоу-бизнеса в то, чем занимаюсь — и это помогло мне в жизни.
— ТО ЕСТЬ ПОСТРОЙКА НОВОЙ ОГРОМНОЙ ЯХТЫ — ЭТО НЕ ПРОСТО ИЗЛИШЕСТВО, А ЕЩЕ И НОВЫЙ АКТ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ?
— Так ведь это привлекает людей. Яхта станет восьмым чудом света и создаст вокруг меня ауру, которая привлекает людей. Обойдется мне это в 200 миллионов. Но мне она не нужна! Я был бы счастлив в однокомнатной квартире. Я так жил. В начале 70-х я жил в квартире, из окон которой открывался вид на водокачку.
— ЕСЛИ БЫ ВАМ ДОВЕЛОСЬ НАЧИНАТЬ ВСЕ ЗАНОВО, ЧЕМ БЫ ВЫ ЗАНЯЛИСЬ?
— Хороший вопрос… Есть что-то очень хорошее в земле. И сама земля это, в принципе, недвижимость. Если правильно устроить финансирование, можно вообще не вкладывать деньги. Издательский бизнес, фильмы, телевещание — все это куда сложнее. Да и немного в мире Рупертов Мердоков, Си Ньюхаусов, Робертов Максвеллов и Панчей Сульцбергеров. Так что я предпочту вновь занять недвижимостью.
— А КАК НАСЧЕТ ФОНДОВОГО РЫНКА?
— Это лотерея. Недвижимость — это что-то реальное. Кирпич и бетон.
— ЖАЛЕЕТЕ ЛИ ВЫ О СВОИХ ДОВОЛЬНО ЗЛОРАДНЫХ ЗАЯВЛЕНИЯХ ПОСЛЕ «ЧЕРНОГО ПОНЕДЕЛЬНИКА» — ВЫ ТОГДА ГОВОРИЛИ, ЧТО УСПЕЛИ ВЫЙТИ ИЗ ИГРЫ ВОВРЕМЯ, А ОСТАЛЬНЫЕ РАЗОРИЛИСЬ?
— Нет. Я не злорадствовал. Кто-то сообщил, что я вышел с фондового рынка, а я подтвердил информацию. Не знаю, талант это, удача или инстинкт. Потом я вернулся на рынок. Думаю, сейчас нужно заниматься рынком наличной валюты. Наличность это все — я люблю игорный бизнес еще и за это.
— ВО ВРЕМЯ НАШИХ БЕСЕД ВЫ ВЫГЛЯДЕЛИ ВЕСЬМА ПРИЯТНЫМ И ОБАЯТЕЛЬНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ — И ПРИ ЭТОМ ПОСТОЯННО ГОВОРИТЕ О «ЖЕСТКОСТИ». ВЫ ПРИТВОРЯЕТЕСЬ?
— Думаю, у всех есть какой-то фильтр. Я честен, и люди работают на меня годами. Люди редко от меня уходят. Но если кто-то пытается ударить меня в спину, если кто-то пытается взять меня за задницу — я давлю куда сильнее, чем пытались надавить на меня. Тот, кто попытается меня ударить, заплатит. И те, кто уже заплатил, за добавкой не возвращаются. Я не люблю быть битым, не люблю, когда меня используют. Это, кстати, одна из проблем нашей страны сегодня. Нас все используют.
— МЫ ГОВОРИМ О ВАС…
— Как я говорил, я изучаю людей, и во время каждого торга прикидываю, насколько жесток я должен быть. Я могу быть приятным человеком, могу быть зверем. Нужно уметь и то, и то. Нужно быть сильным. Нужно быть милым. Нужно быть безжалостным. Не знаю, можно ли всему этому научиться. Либо в тебе это есть, либо нет. Вот почему большинство детей могут получать в школе одни пятерки — а потом не добиться в жизни ничего.
— ЕСТЬ ЛИ В ВАШЕМ ПЕРЕГОВОРНОМ ПРОЦЕССЕ КАКОЙ-ТО ОБЩИЙ ПЛАН, ИЛИ ВЫ ИМПРОВИЗИРУЕТЕ?
— Я импровизирую гораздо чаще, чем думают люди.
— ВЫ ЗАКЛЮЧАЕТЕ ВСЕ НОВЫЕ СДЕЛКИ, ЗАРАБАТЫВАЕТЕ ВСЕ НОВЫЕ ДЕНЬГИ — И ВСТАЕТ ГЛАВНЫЙ ВОПРОС О ДОНАЛЬДЕ ТРАМПЕ: КОГДА БУДЕТ ДОСТАТОЧНО?
— Пока мне нравится этим заниматься, пока мне не скучно, пока есть силы… никогда.
Вопросы: Гленн Пласкин, Playboy, март 1990-года.
