https://ukraina.ru/20250515/vozvraschenie-k-uglyu-pochemu-donbass-dolzhen-stat-strategicheskim-rezervom-rossiyskoy-energetiki-1063126676.html
Возвращение к углю. Почему Донбасс должен стать стратегическим резервом российской энергетики
Возвращение к углю. Почему Донбасс должен стать стратегическим резервом российской энергетики - 15.05.2025 Украина.ру
Возвращение к углю. Почему Донбасс должен стать стратегическим резервом российской энергетики
Намечающийся прогресс в урегулировании украинского конфликта вряд ли приведёт к устойчивому и долговременному миру. Скорее всего это будет перемирие между Россией и Западом на несколько лет для подготовки к новому витку противостояния.
2025-05-15T13:13
2025-05-15T13:13
2025-05-15T13:13
эксклюзив
северный поток
нато
маргарет тэтчер
донбасс
россия
запад
энергетика
энергоносители
газ
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/101629/33/1016293323_0:141:3076:1872_1920x0_80_0_0_5fdacc6d3b3c477183734e9f31ebbad6.jpg
Понятно что одной из главных целей противника окажется наша энергетика. Поэтому у России ещё есть время для диверсификации энергетического баланса: в нынешней ситуации важно не только держать порох сухим, но ещё и не складывать все яйця в одну корзину. То есть – максимально разнообразить используемые энергоресурсы и при необходимости – обеспечить быстрый переход с одного из них на другой. Одна из ведущих ролей в этом процессе в Европейской части страны должна принадлежать Донбассу и его угольной отрасли.Проткнутые "газовой иглой"На протяжении последней трети ХХ века во всей Европе от Атлантики до Уральских гор безжалостно сживали со свету угольную промышленность.Это делалось в угоду прагматизму: газ дешевле и выгоднее в использовании, чем твёрдое топливо. Масштабная газификация резко снижала транспортные расходы на доставку энергоносителей так как высвобождала огромное количество ранее занятых в перевозке угля и дров автомобилей и вагонов. Но главное – она позволяла провести недостижимую ни для нефти, ни тем более – для угля, максимальную автоматизацию всего производственного цикла от добычи до использования, что давало колоссальную экономию на трудозатратах. Немаловажным было и то, что использование газа сопровождается намного меньшим по сравнению с углём и нефтью объёмом вредных выбросов, а значит можно сократить природоохранные издержки.Понятно что главным объектом газификации был индустриальный сектор: себестоимость продукции снижалась, а прибыль и конкурентоспособность росли. А вот в бытовом секторе газификация не всегда оказывалась рентабельной как для поставщика услуги, так и для потребителя: в последнем случае главным аргументом становились высокие капитальные затраты, связанные с проведением газопровода к домохозяйству и установкой оборудования.Именно по этой причине жители Скандинавского полуострова и Финляндии не сильно жаждут бытовой газификации, а предпочитают отапливать свои дома дровами, особенно если это касается сельской местности и малоэтажной застройки в городах. И это при том, что газопровод может проходить прямо через населённый пункт: ставь распределительную подстанцию и разводи трубы по улицам! Но увы.Яркий пример: во всей газодобывающей Норвегии газифицировано не более 0,2% жилья – и квартир, и усадебных домов! Чуть получше с этим дела обстоят в Швеции – 1%, и просто замечательно по сравнению со всем вышеупомянутым – в Финляндии: аж целых 3% жилого фонда.Для сравнения: в соседней Карелии газифицировано 10% жилья и власти этого субъекта Российской федерации считают этот показатель неудовлетворительным. Наличие регионов, где бытового газа никогда было, вроде Красноярского края или Чукотки, воспринимается многими в России как позор. Даже общероссийский уровень газификации жилого сектора, значительно превышающий 70% (практически во всех странах Европы этот показатель ниже), и тот постоянно сопровождается ненасытным рычанием: "Мало!"Но вернёмся к угольной отрасли на континенте. В большинстве стран Европы она сдала свои позиции после того, как европейский капитал продавил сделку "газ – трубы" с Советским Союзом. Дешёвые сибирские и среднеазиатские углеводороды оказались живительной инъекцией для изрядно побитой нефтяным кризисом 1973 года западноевропейской экономики, но с ними местный уголь конкурировать уже не мог. Правда кое-где угольщики ещё несколько лет вели достаточно ожесточённые арьергардные бои, как в той же Великобритании против "железной леди" Тэтчер.Что же касается бывшего СССР, то развал отечественного углепрома пришёлся на период постперестроечной разрухи, когда "не вписаться в рынок" было куда проще, чем уцелеть. За какие-то полтора десятилетия в Европейской части постсоветского пространства полностью прекратилась добыча угля в Подмосковном и Днепровском угольных бассейнах, а также на месторождениях Инты и Кизела. Сильно пострадали Донецкий, Печорский и Волынский угольные бассейны, практически до кустарного уровня низведена добыча на Ткварчельском месторождении в Абхазии. Сегодня в России к Западу от Урала уголь добывают только заполярная Воркута и Донбасс.Энергоноситель мирного времениНачавшиеся в 2014 году и боевые действия в Донбассе, и обострившееся противостояние с Западом, показали одну простую, хотя и печальную, истину: газ – это энергоноситель исключительно мирного времени. В условиях особого периода газоснабжение оказывается в числе первых, что выходит из строя как минимум всерьёз и надолго.Про так называемую "зелёную" энергетику даже не говорю: более того, сам неоднократно заявлял что поверю в её жизнеспособность лишь тогда, когда экологически чистым водородом будут заправлять бронетехнику.В данный момент газотранспортная система чаще всего страдает непосредственно от боевых действий, но, тем не менее растёт количество диверсионных операций. И всё большую роль в них играет роботизация войны.Например, о диверсии на "Северном потоке" осенью 2022 года знают все. А многие ли слышали о том, что ещё 6 ноября 2015 года при плановом визуальном обследовании этого газопровода рядом с трубой на глубине 40 метров был обнаружен лежащий на дне Балтики шведский беспилотный подводный уничтожитель мин "Seafox", утерянный полутора годами ранее в ходе военных учений? Аппарат, конечно, обезвредили, но ларчик Пандоры уже открылся.И атаки украинского "москитного флота" в лице безэкипажных катеров тоже успели наделать беды. А многие ли знают что Украина при поддержке Запада разрабатывает собственные подводные беспилотники "Толока" и "Маричка" с радиусом действия до тысячи километров? Тем самым в перспективе ставятся под удар российские экспортные газопроводы на дне Чёрного моря.Но если морские беспилотники в большей степени угрожают внешнеэкономическим связям России, то бурно развивающаяся беспилотная авиация даже при её нынешнем уровне способна нанести ущерб внутренней энергетической безопасности. Борьба с одноразовыми ударными БПЛА затруднительна, а сами они дешевле как средств борьбы с ними, так и поражаемых ими целей.При этом и радиус действия, и масса заряда на барражирующих боеприпасах растут постоянно. Известно, что применяемые на СВО модификации "Гераней" способны нести заряд массой до полусотни килограммов и успешно поражать любую точку на территории Украины: то есть их дальнобойность составляет не менее полутора тысяч километров. Но уже поступают сообщения об испытаниях новых модификаций этого боеприпаса с увеличенными вдвое массой боевой части и дальностью полёта. Можно быть уверенными что аналогичные разработки ведутся и нашими противниками.Это к тому, что уральские перевалы, через которые пролегают газотранспортные коридоры из Азии в Европу, можно пересчитать по пальцам одной руки. И находятся они в радиусе полутора тысяч километров от границ со скандинавскими участниками НАТО и в радиусе двух тысяч километров от границ с Украиной и Прибалтикой. А значительная часть протяжённости магистральных газопроводов приходится на безлюдную и труднодоступную местность даже по эту сторону Урала. Проще говоря, можно защитить от атак с воздуха лишь важные точечные объекты, например, газокомпрессорные станции, но не трубу на всём её протяжении, прикрытую сверху максимум двухметровым слоем грунта.Давайте не будем наивными: при повышении ставок в геополитической игре враг сделает всё, чтобы перерезать пути поставок газа в Европейскую часть из Сибири. Конечно, есть подземные газохранилища, способные на какое-то время смягчить удар, есть поволжские, кавказские и причерноморские месторождения, но их возможности далеко не безграничны. Да и сами они тоже попадут в прицелы противника.Диверсификация против диверсантовВ послевоенном СССР прекрасно понимали то, что в случае серьёзного военного противостояния с Западом народно-хозяйственный комплекс страны может оказаться рассечённым на несколько частей и восстановление нарушенной ударами противника логистики займёт какое-то время. "Бутылочное горлышко" всей системы – это Уральские горы: пальцев обеих рук с избытком хватит чтобы пересчитать проходящие через них железнодорожные магистрали, да и автодорог через хребет ненамного больше. Также не нуждается в комментариях и тот ассортимент грузов, который в особый период окажется первоочередным.Поэтому в каждом экономическом районе Европейской части старались разрабатывать местные источники топлива, позволяющие в случае чего обеспечить работу жизненно важных предприятий. Пусть это топливо уступало по всем показателям тому, что добывается из всесоюзно известных месторождений, но главным преимуществом было то, что его не надо издалека везти. Яркие примеры – бурый уголь Подмосковного бассейна, горючие сланцы Приладожья или торф из осушённых болот Средней полосы и Русского Севера. Отметим, что после распада СССР разработка всего этого была свёрнута частично или полностью.Одним из таких мобилизационных резервов первоочередной готовности являлся Донбасс. С середины 1960-х годов там началось то, что называется "перекачкой капитала" из горно-металлургического комплекса в более высокотехнологичные отрасли. В Донецке, например, инициатором этого процесса стал Владимир Дегтярёв – чрезвычайно уважаемый в народе первый секретарь обкома партии.Тем не менее угольную отрасль в Донбассе никто со счетов списывать не собирался: она продолжала развиваться пусть и не такими темпами, как прежде. Зато в те годы существовало такое явление, как планово-дотационные шахты.Представьте себе угольное предприятие, которое при отличных геологических условиях выдаёт на-гора не то, чтобы самые посредственные показатели, но которому сверху спускают план намного ниже реальных возможностей и при этом в коллективе странным образом отсутствуют "стахановцы-гагановцы", рвущиеся его перевыполнять. Да и сама шахта в тресте находится на положении "серой мышки": её на бюро горкома партии в равной мере обходят и похвала, и критика, она обделена вниманием корреспондента угольного отдела местной газеты и вообще живёт в каком-то информационном вакууме.А делалось это всё потому, что в шахте существовали хорошо законсервированные заделы на случай наступления особого периода, позволяющие при необходимости очень быстро нарастить добычу. Именно такие шахты и уничтожались в первую очередь в "лихие девяностые".В постперестроечные годы большой ущерб угольной отрасли Донбасса нанёс разрыв экономических связей. Особенно от него пострадали горняки приграничья Ростовской области, обслуживавшиеся украинскими железнодорожными станциями и отгружавшие основную часть продукции в соседнюю республику.Ещё одним атрибутом постсоветского безвременья в Донбассе по обе стороны границы (хотя и в большей степени теперь уже с бывшей украинской её части) стало появление кустарной добычи угля в так называемых "копанках" - нелегальных шахтах или карьерах на месторождениях, не относящихся к промышленным. Главная причина самовольной разработки недр заключается в том, что вопреки всему удалось сохранить две основных технологических цепочки: "уголь – кокс – металл" и "уголь – электроэнергия". И даже нынешняя война не сумела эти цепочки разрушить.Кстати, интересная историческая параллель: в 1943 году восстановление угольных шахт освобождённого от гитлеровцев Донбасса начинали именно с самых мелких предприятий, постепенно переходя к более крупным.Донбасский уголь – не единственный топливный ресурс Юга России: достаточно вспомнить уже упоминавшийся нефтегазовый комплекс Предкавказья и Причерноморья, также есть разрабатываемые залежи углеводородов и в Придонцовье. Но уголь отвечает главным требованиям к резервным видам топлива на особый период: максимальная неприхотливость к системам доставки и хранения, а также минимальная их уязвимость. Возить его можно чем угодно, хранится под открытым небом, поджечь диверсанту угольный склад из-за особенностей горения минерала – дело чрезвычайной сложности. Да и на самих шахтах (точечные объекты, легко защищаемые средствами ПВО) наземный комплекс возводится с огромным запасом прочности: не всякая бомба возьмёт, и уж точно не с первого раза.Немаловажно и то, что в Донбассе местную угольную промышленность не надо создавать заново, как в Подмосковном бассейне. Помимо комплекса предприятий и технологических цепочек сохранены система подготовки кадров, да также научная и проектно-конструкторская сфера с богатыми наработками и традициями.Да, уголь Донбасса сложнее в разработке и дороже добываемого в Кузбассе и Якутии. Но от мобилизационного резерва первоочередной готовности и не требуется блестящих экономических показателей: его задача – оказаться в строю в решающий момент.О том, как на Западе идет борьба за энергоресурсы - в статье Олега Хавича "Энергетические войны: ЕС против энергоносителей из РФ, но Сербия надеется сохранить поставки газа"
донбасс
россия
запад
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2025
Александр Дмитриевский
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e9/04/0a/1062429537_416:9:900:493_100x100_80_0_0_3ba615ba7d26a2131936fa7ccd950a8d.jpg
Александр Дмитриевский
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e9/04/0a/1062429537_416:9:900:493_100x100_80_0_0_3ba615ba7d26a2131936fa7ccd950a8d.jpg
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Александр Дмитриевский
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e9/04/0a/1062429537_416:9:900:493_100x100_80_0_0_3ba615ba7d26a2131936fa7ccd950a8d.jpg
эксклюзив, северный поток, нато, маргарет тэтчер, донбасс, россия, запад, энергетика, энергоносители, газ
Понятно что одной из главных целей противника окажется наша энергетика. Поэтому у России ещё есть время для диверсификации энергетического баланса: в нынешней ситуации важно не только держать порох сухим, но ещё и не складывать все яйця в одну корзину. То есть – максимально разнообразить используемые энергоресурсы и при необходимости – обеспечить быстрый переход с одного из них на другой. Одна из ведущих ролей в этом процессе в Европейской части страны должна принадлежать Донбассу и его угольной отрасли.
Проткнутые "газовой иглой"
На протяжении последней трети ХХ века во всей Европе от Атлантики до Уральских гор безжалостно сживали со свету угольную промышленность.
Это делалось в угоду прагматизму: газ дешевле и выгоднее в использовании, чем твёрдое топливо. Масштабная газификация резко снижала транспортные расходы на доставку энергоносителей так как высвобождала огромное количество ранее занятых в перевозке угля и дров автомобилей и вагонов. Но главное – она позволяла провести недостижимую ни для нефти, ни тем более – для угля, максимальную автоматизацию всего производственного цикла от добычи до использования, что давало колоссальную экономию на трудозатратах. Немаловажным было и то, что использование газа сопровождается намного меньшим по сравнению с углём и нефтью объёмом вредных выбросов, а значит можно сократить природоохранные издержки.
Понятно что главным объектом газификации был индустриальный сектор: себестоимость продукции снижалась, а прибыль и конкурентоспособность росли. А вот в бытовом секторе газификация не всегда оказывалась рентабельной как для поставщика услуги, так и для потребителя: в последнем случае главным аргументом становились высокие капитальные затраты, связанные с проведением газопровода к домохозяйству и установкой оборудования.
Именно по этой причине жители Скандинавского полуострова и Финляндии не сильно жаждут бытовой газификации, а предпочитают отапливать свои дома дровами, особенно если это касается сельской местности и малоэтажной застройки в городах. И это при том, что газопровод может проходить прямо через населённый пункт: ставь распределительную подстанцию и разводи трубы по улицам! Но увы.
Яркий пример: во всей газодобывающей Норвегии газифицировано не более 0,2% жилья – и квартир, и усадебных домов! Чуть получше с этим дела обстоят в Швеции – 1%, и просто замечательно по сравнению со всем вышеупомянутым – в Финляндии: аж целых 3% жилого фонда.
Для сравнения: в соседней Карелии газифицировано 10% жилья и власти этого субъекта Российской федерации считают этот показатель неудовлетворительным. Наличие регионов, где бытового газа никогда было, вроде Красноярского края или Чукотки, воспринимается многими в России как позор. Даже общероссийский уровень газификации жилого сектора, значительно превышающий 70% (практически во всех странах Европы этот показатель ниже), и тот постоянно сопровождается ненасытным рычанием: "Мало!"
Но вернёмся к угольной отрасли на континенте. В большинстве стран Европы она сдала свои позиции после того, как европейский капитал продавил сделку "газ – трубы" с Советским Союзом. Дешёвые сибирские и среднеазиатские углеводороды оказались живительной инъекцией для изрядно побитой нефтяным кризисом 1973 года западноевропейской экономики, но с ними местный уголь конкурировать уже не мог. Правда кое-где угольщики ещё несколько лет вели достаточно ожесточённые арьергардные бои, как в той же Великобритании против "железной леди" Тэтчер.
Что же касается бывшего СССР, то развал отечественного углепрома пришёлся на период постперестроечной разрухи, когда "не вписаться в рынок" было куда проще, чем уцелеть. За какие-то полтора десятилетия в Европейской части постсоветского пространства полностью прекратилась добыча угля в Подмосковном и Днепровском угольных бассейнах, а также на месторождениях Инты и Кизела. Сильно пострадали Донецкий, Печорский и Волынский угольные бассейны, практически до кустарного уровня низведена добыча на Ткварчельском месторождении в Абхазии. Сегодня в России к Западу от Урала уголь добывают только заполярная Воркута и Донбасс.
Энергоноситель мирного времени
Начавшиеся в 2014 году и боевые действия в Донбассе, и обострившееся противостояние с Западом, показали одну простую, хотя и печальную, истину: газ – это энергоноситель исключительно мирного времени. В условиях особого периода газоснабжение оказывается в числе первых, что выходит из строя как минимум всерьёз и надолго.
Про так называемую "зелёную" энергетику даже не говорю: более того, сам неоднократно заявлял что поверю в её жизнеспособность лишь тогда, когда экологически чистым водородом будут заправлять бронетехнику.
В данный момент газотранспортная система чаще всего страдает непосредственно от боевых действий, но, тем не менее растёт количество диверсионных операций. И всё большую роль в них играет роботизация войны.
Например, о диверсии на "Северном потоке" осенью 2022 года знают все. А многие ли слышали о том, что ещё 6 ноября 2015 года при плановом визуальном обследовании этого газопровода рядом с трубой на глубине 40 метров был обнаружен лежащий на дне Балтики шведский беспилотный подводный уничтожитель мин "Seafox", утерянный полутора годами ранее в ходе военных учений? Аппарат, конечно, обезвредили, но ларчик Пандоры уже открылся.
И атаки украинского "москитного флота" в лице безэкипажных катеров тоже успели наделать беды. А многие ли знают что Украина при поддержке Запада разрабатывает собственные подводные беспилотники "Толока" и "Маричка" с радиусом действия до тысячи километров? Тем самым в перспективе ставятся под удар российские экспортные газопроводы на дне Чёрного моря.
Но если морские беспилотники в большей степени угрожают внешнеэкономическим связям России, то бурно развивающаяся беспилотная авиация даже при её нынешнем уровне способна нанести ущерб внутренней энергетической безопасности. Борьба с одноразовыми ударными БПЛА затруднительна, а сами они дешевле как средств борьбы с ними, так и поражаемых ими целей.
При этом и радиус действия, и масса заряда на барражирующих боеприпасах растут постоянно. Известно, что применяемые на СВО модификации "Гераней" способны нести заряд массой до полусотни килограммов и успешно поражать любую точку на территории Украины: то есть их дальнобойность составляет не менее полутора тысяч километров. Но уже поступают сообщения об испытаниях новых модификаций этого боеприпаса с увеличенными вдвое массой боевой части и дальностью полёта. Можно быть уверенными что аналогичные разработки ведутся и нашими противниками.
Это к тому, что уральские перевалы, через которые пролегают газотранспортные коридоры из Азии в Европу, можно пересчитать по пальцам одной руки. И находятся они в радиусе полутора тысяч километров от границ со скандинавскими участниками НАТО и в радиусе двух тысяч километров от границ с Украиной и Прибалтикой. А значительная часть протяжённости магистральных газопроводов приходится на безлюдную и труднодоступную местность даже по эту сторону Урала. Проще говоря, можно защитить от атак с воздуха лишь важные точечные объекты, например, газокомпрессорные станции, но не трубу на всём её протяжении, прикрытую сверху максимум двухметровым слоем грунта.
Давайте не будем наивными: при повышении ставок в геополитической игре враг сделает всё, чтобы перерезать пути поставок газа в Европейскую часть из Сибири. Конечно, есть подземные газохранилища, способные на какое-то время смягчить удар, есть поволжские, кавказские и причерноморские месторождения, но их возможности далеко не безграничны. Да и сами они тоже попадут в прицелы противника.
Диверсификация против диверсантов
В послевоенном СССР прекрасно понимали то, что в случае серьёзного военного противостояния с Западом народно-хозяйственный комплекс страны может оказаться рассечённым на несколько частей и восстановление нарушенной ударами противника логистики займёт какое-то время. "Бутылочное горлышко" всей системы – это Уральские горы: пальцев обеих рук с избытком хватит чтобы пересчитать проходящие через них железнодорожные магистрали, да и автодорог через хребет ненамного больше. Также не нуждается в комментариях и тот ассортимент грузов, который в особый период окажется первоочередным.
Поэтому в каждом экономическом районе Европейской части старались разрабатывать местные источники топлива, позволяющие в случае чего обеспечить работу жизненно важных предприятий. Пусть это топливо уступало по всем показателям тому, что добывается из всесоюзно известных месторождений, но главным преимуществом было то, что его не надо издалека везти. Яркие примеры – бурый уголь Подмосковного бассейна, горючие сланцы Приладожья или торф из осушённых болот Средней полосы и Русского Севера. Отметим, что после распада СССР разработка всего этого была свёрнута частично или полностью.
Одним из таких мобилизационных резервов первоочередной готовности являлся Донбасс. С середины 1960-х годов там началось то, что называется "перекачкой капитала" из горно-металлургического комплекса в более высокотехнологичные отрасли. В Донецке, например, инициатором этого процесса стал Владимир Дегтярёв – чрезвычайно уважаемый в народе первый секретарь обкома партии.
Тем не менее угольную отрасль в Донбассе никто со счетов списывать не собирался: она продолжала развиваться пусть и не такими темпами, как прежде. Зато в те годы существовало такое явление, как планово-дотационные шахты.
Представьте себе угольное предприятие, которое при отличных геологических условиях выдаёт на-гора не то, чтобы самые посредственные показатели, но которому сверху спускают план намного ниже реальных возможностей и при этом в коллективе странным образом отсутствуют "стахановцы-гагановцы", рвущиеся его перевыполнять. Да и сама шахта в тресте находится на положении "серой мышки": её на бюро горкома партии в равной мере обходят и похвала, и критика, она обделена вниманием корреспондента угольного отдела местной газеты и вообще живёт в каком-то информационном вакууме.
А делалось это всё потому, что в шахте существовали хорошо законсервированные заделы на случай наступления особого периода, позволяющие при необходимости очень быстро нарастить добычу. Именно такие шахты и уничтожались в первую очередь в "лихие девяностые".
В постперестроечные годы большой ущерб угольной отрасли Донбасса нанёс разрыв экономических связей. Особенно от него пострадали горняки приграничья Ростовской области, обслуживавшиеся украинскими железнодорожными станциями и отгружавшие основную часть продукции в соседнюю республику.
Ещё одним атрибутом постсоветского безвременья в Донбассе по обе стороны границы (хотя и в большей степени теперь уже с бывшей украинской её части) стало появление кустарной добычи угля в так называемых "копанках" - нелегальных шахтах или карьерах на месторождениях, не относящихся к промышленным. Главная причина самовольной разработки недр заключается в том, что вопреки всему удалось сохранить две основных технологических цепочки: "уголь – кокс – металл" и "уголь – электроэнергия". И даже нынешняя война не сумела эти цепочки разрушить.
Кстати, интересная историческая параллель: в 1943 году восстановление угольных шахт освобождённого от гитлеровцев Донбасса начинали именно с самых мелких предприятий, постепенно переходя к более крупным.
Донбасский уголь – не единственный топливный ресурс Юга России: достаточно вспомнить уже упоминавшийся нефтегазовый комплекс Предкавказья и Причерноморья, также есть разрабатываемые залежи углеводородов и в Придонцовье. Но уголь отвечает главным требованиям к резервным видам топлива на особый период: максимальная неприхотливость к системам доставки и хранения, а также минимальная их уязвимость. Возить его можно чем угодно, хранится под открытым небом, поджечь диверсанту угольный склад из-за особенностей горения минерала – дело чрезвычайной сложности. Да и на самих шахтах (точечные объекты, легко защищаемые средствами ПВО) наземный комплекс возводится с огромным запасом прочности: не всякая бомба возьмёт, и уж точно не с первого раза.
Немаловажно и то, что в Донбассе местную угольную промышленность не надо создавать заново, как в Подмосковном бассейне. Помимо комплекса предприятий и технологических цепочек сохранены система подготовки кадров, да также научная и проектно-конструкторская сфера с богатыми наработками и традициями.
Да, уголь Донбасса сложнее в разработке и дороже добываемого в Кузбассе и Якутии. Но от мобилизационного резерва первоочередной готовности и не требуется блестящих экономических показателей: его задача – оказаться в строю в решающий момент.
