https://ukraina.ru/20240412/1054447816.html
Анна Долгарева: "Владимир Владимирович, мы обещаем быть аккуратнее!"
Анна Долгарева: "Владимир Владимирович, мы обещаем быть аккуратнее!" - 12.04.2024 Украина.ру
Анна Долгарева: "Владимир Владимирович, мы обещаем быть аккуратнее!"
В 2023 году президент Российской Федерации Владимир Путин обратился к редакциям СМИ с просьбой не отправлять журналистов-женщин в зону проведения СВО. О том, как журналистки работают в новых условиях, а также о ситуации в ЛНР и своей волонтерской деятельности в интервью изданию Украина.ру рассказала военкор и поэтесса Анна Долгарева
2024-04-12T12:29
2024-04-12T12:29
2024-04-12T17:10
интервью
владимир путин
сми
сво
луганская народная республика
волонтеры
лнр
донецк
луганск
украина.ру
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e7/04/18/1045589589_53:38:823:471_1920x0_80_0_0_6f0f1e79f115db46b84358b90dfa636f.jpg
— Анна, в прошлом году президент России Владимир Путин просил редакции не отправлять журналистов-девушек в зону конфликта, но вот я вижу тебя в Донецке. Что-то изменилось?— Нет. Просьба Владимира Владимировича была услышана, и женщинам запретили ездить на передовую. Сейчас девушкам-журналистам не выдают аккредитацию для работы на фронте. Я же приезжаю сюда как гуманитарщик, но параллельно все равно беру какие-то интервью, пытаюсь работать. Просто уже в статусе волонтера.— Если память не изменяет, то президент в итоге сказал, что девушки, так или иначе, едут на фронт, а потому лучше разрешить им работать на общих основаниях. Так почему же не пускают?— Потому что запретить всегда проще, чем разрешить. Максимальное послабление, на которое все же пошли, — разрешили женщинам приезжать в Луганск и Донецк. То есть прямо сейчас все, что нам разрешено — работать в административных границах республиканских столиц. В пределах Донецка и Луганска я могу записывать интервью, но выезжать куда-то и работать мне запрещается. Я, конечно, все равно выезжаю с гуманитарной помощью, то есть отвожу военным какие-то рабочие инструменты, которые покупаю для них, но работать там, к сожалению, права не имею.— То, что наши коллеги-женщины все равно приезжают сюда работать, является эдаким секретом Полишинеля. Насколько мне известно, ради этого уходят в неоплачиваемый отпуск, приезжают в качестве волонтеров, находят иные лазейки…— Все так и есть. Я вот приезжаю в свое свободное время, Юля Мартовалиева вообще уволилась из Russia Today и подписала контракт с Добровольческим корпусом в ЛНР. Для кого она сейчас пишет, я, честно говоря, не знаю, но теперь она, по сути дела, военнослужащая на контракте.Другие коллеги брали отпуска за свой счет и приезжали сюда. Я так не делала, поскольку могла приезжать в свободное время в качестве волонтера-гуманитарщика. Но все это очень непросто и сильно осложняет работу. Поскольку я приезжаю не в командировку, то командировку мне, естественно, оформить не могут. Дальше за свой счет покупаю билеты, за свой счет снимаю номер в гостинице. Просто я уже давно привыкла к этой работе и считаю, что ее нужно делать.— А в чем, по-твоему, причина запрета? Ты, как и многие другие журналисты-девушки, освещаешь тему много лет. Реального опыта у вас куда больше, чем у мальчишек, которые совсем недавно пришли в профессию и впервые оказались на войне. Так почему бы не дать вам спокойно работать?— Я думаю, что сегодня в принципе стараются наложить на военкоров как можно больше ограничений, а тут удалось отсечь целый пласт — военкоров-женщин. Полагаю, что правила игры будут меняться, пресс-службы начнут еще жестче работать с журналистами, будут появляться все новые и новые запреты.— Зачем? Прямо сейчас эта работа нужна как никогда ранее. Кто-то ведь должен ее делать и делать хорошо. Зачем, по-твоему, усложнять и без того непростые условия труда?— Не знаю, но сталкиваюсь с тем, что пресс-служба не согласовывает сюжеты, к примеру, о медиках. Просто отклоняют сюжеты по работе медиков. Чем это вызвано? В чем причина? Не знаю. Запреты пресс-службы не всегда понятны обычному человеку. Вот так и работаем.— Насколько я понимаю, речь шла о том, чтобы не подвергать девушек-журналистов излишнему риску. По факту же все равно работают, но уже без поддержки извне. Где же логика?— Ну вот фактически женщины едут без страховки, без аккредитации. Едут на свой страх и риск. Едут за свой счет. В итоге этот запрет никоим образом не вывел нас из-под удара. Скорее наоборот.— Здесь к этому очень конкретное отношение. А что говорят в московских редакциях?— В редакциях тоже возмущаются, но плетью, как ты понимаешь, обуха не перешибешь. В данном случае остается ждать и надеяться, что со временем этот запрет будет снят. Тем более что Владимир Владимирович все-таки благосклонно высказался о работе женщин на войне. Но высказаться-то он высказался, а запрет, к сожалению, продолжает действовать. Приходится жить и работать в тех обстоятельствах, которые у нас есть.— Есть мнение, что запрет был наложен в рамках борьбы за традиционные ценности. Что думаешь?— Борьба с феминизмом? Очень вряд ли.— Что бы ты сказала президенту по данному поводу?— Уважаемый Владимир Владимирович, женщины ездят на передовую в максимально неудобных и неприятных условиях. Тем не менее мы туда ездим и ездить будем. Владимир Владимирович, разрешите уже нам нормально работать на войне. Обещаем быть осторожными! Клянусь вам, что буду осторожнее!— На фронт или нет, но в ЛНР ты ездила, а я знаю, что у тебя там масса военных источников. Чем дышит фронт?— В ЛНР пока в основном наступление идет на Часов Яр. Там удалось неплохо продвинуться под Богдановкой и в самой Богдановке, но пока увязли в ней. Наши парни зашли туда еще в начале декабря 2023 года, и вот сейчас продолжаются бои за это село. А вот сбоку от Богдановки удалось неплохо продвинуться. То есть поселок не только штурмуют, но и обходят с фланга.На Лиманском направлении пока стагнация, на севере тоже ничего особенного не происходит. Довольно активно идет штурм Белогоровки, но ситуация в этом районе сложная. Продвигаются, пытаются забрать позиции.Сама Белогоровка… ты знаешь, на самом деле мне кажется, что штурмовать ее — не лучшая затея. Потому что не очень-то она и нужна сама по себе. Прошлым летом ВСУ уходили оттуда и оставили Белогоровку. Там ведь ключевое — высоты над Белогоровкой. В нее саму, в общем-то, можно было зайти уже тогда, но если не контролировать высоты, то поселок — смертельная ловушка. Ну вот сейчас его штурмуют.— Ты довольно часто бываешь в ЛНР. Как меняется жизнь в республике? Что бросается в глаза?— То, что в ЛНР теперь ни квартиру, ни даже номер в гостинице не снимешь по-человечески. Все занято, цены на все это, конечно, запредельные. Ну, впрочем, Донецк уже догоняет в этом смысле.— А если говорить о позитиве?— Если честно, то даже не знаю. Луганск — красивый город. Ну вот дороги хорошие сделали. Город красивый, но, конечно, провинциальный. Там наводится порядок, все перестраивается под российское законодательство.Это и хорошо и весьма сложно, поскольку на всем привычный, сформировавшийся за восемь лет бардак накладывается наш российский бардак. В итоге все усугубляется. Это было особенно заметно два года назад. Сейчас постепенно устаканивается, переходит в состояние уже такого сформировавшегося бардака — бардака нового порядка.— Ты ведь еще приедешь в наши края?— Конечно! Как же я без вас?— Надеюсь, что в качестве журналиста, а не только лишь волонтера. Кстати! Чем конкретно ты занималась в этом качестве?— Привезла некоторое количество гуманитарного груза в Луганск. Там был груз для спецназовцев Южной группировки, коптер для казачьей бригады "Терек". Сюда привезла комплект раций для 136-й бригады, которая сейчас воюет под Работино. Вернусь на большую землю — открою сбор для белгородцев. Там штурмовая группа в составе танковой бригады. Вот для них нужно собрать на коптеры, прицелы, рации.— В первую очередь ты поэтесса и публичный человек. Помогает это в гуманитарной деятельности?— У меня действительно есть определенная популярность, у меня есть крупный телеграм-канал, через который и собираю деньги на закупку оборудования, необходимого фронту. Должна признать, что получается и в самом деле хорошо, успешно. Со всеми сборами справляюсь. Все нормально.
https://ukraina.ru/20221110/1040688118.html
https://ukraina.ru/20240406/1054322728.html
https://ukraina.ru/20231201/1051675183.html
луганская народная республика
лнр
донецк
луганск
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2024
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, владимир путин, сми, сво, луганская народная республика, волонтеры, лнр, донецк, луганск, украина.ру, вооруженные силы украины
— Анна, в прошлом году президент России Владимир Путин просил редакции не отправлять журналистов-девушек в зону конфликта, но вот я вижу тебя в Донецке. Что-то изменилось? — Нет. Просьба Владимира Владимировича была услышана, и женщинам запретили ездить на передовую. Сейчас девушкам-журналистам не выдают аккредитацию для работы на фронте. Я же приезжаю сюда как гуманитарщик, но параллельно все равно беру какие-то интервью, пытаюсь работать. Просто уже в статусе волонтера.
— Если память не изменяет, то президент в итоге сказал, что девушки, так или иначе, едут на фронт, а потому лучше разрешить им работать на общих основаниях. Так почему же не пускают?
— Потому что запретить всегда проще, чем разрешить. Максимальное послабление, на которое все же пошли, — разрешили женщинам приезжать в Луганск и Донецк. То есть прямо сейчас все, что нам разрешено — работать в административных границах республиканских столиц.
В пределах Донецка и Луганска я могу записывать интервью, но выезжать куда-то и работать мне запрещается. Я, конечно, все равно выезжаю с гуманитарной помощью, то есть отвожу военным какие-то рабочие инструменты, которые покупаю для них, но работать там, к сожалению, права не имею.
— То, что наши коллеги-женщины все равно приезжают сюда работать, является эдаким секретом Полишинеля. Насколько мне известно, ради этого уходят в неоплачиваемый отпуск, приезжают в качестве волонтеров, находят иные лазейки…
— Все так и есть. Я вот приезжаю в свое свободное время, Юля Мартовалиева вообще уволилась из Russia Today и подписала контракт с Добровольческим корпусом в ЛНР. Для кого она сейчас пишет, я, честно говоря, не знаю, но теперь она, по сути дела, военнослужащая на контракте.
Другие коллеги брали отпуска за свой счет и приезжали сюда. Я так не делала, поскольку могла приезжать в свободное время в качестве волонтера-гуманитарщика. Но все это очень непросто и сильно осложняет работу. Поскольку я приезжаю не в командировку, то командировку мне, естественно, оформить не могут. Дальше за свой счет покупаю билеты, за свой счет снимаю номер в гостинице. Просто я уже давно привыкла к этой работе и считаю, что ее нужно делать.
— А в чем, по-твоему, причина запрета? Ты, как и многие другие журналисты-девушки, освещаешь тему много лет. Реального опыта у вас куда больше, чем у мальчишек, которые совсем недавно пришли в профессию и впервые оказались на войне. Так почему бы не дать вам спокойно работать?
— Я думаю, что сегодня в принципе стараются наложить на военкоров как можно больше ограничений, а тут удалось отсечь целый пласт — военкоров-женщин. Полагаю, что правила игры будут меняться, пресс-службы начнут еще жестче работать с журналистами, будут появляться все новые и новые запреты.
— Зачем? Прямо сейчас эта работа нужна как никогда ранее. Кто-то ведь должен ее делать и делать хорошо. Зачем, по-твоему, усложнять и без того непростые условия труда?
— Не знаю, но сталкиваюсь с тем, что пресс-служба не согласовывает сюжеты, к примеру, о медиках. Просто отклоняют сюжеты по работе медиков. Чем это вызвано? В чем причина? Не знаю. Запреты пресс-службы не всегда понятны обычному человеку. Вот так и работаем.
— Насколько я понимаю, речь шла о том, чтобы не подвергать девушек-журналистов излишнему риску. По факту же все равно работают, но уже без поддержки извне. Где же логика?
— Ну вот фактически женщины едут без страховки, без аккредитации. Едут на свой страх и риск. Едут за свой счет. В итоге этот запрет никоим образом не вывел нас из-под удара. Скорее наоборот.
— Здесь к этому очень конкретное отношение. А что говорят в московских редакциях?
— В редакциях тоже возмущаются, но плетью, как ты понимаешь, обуха не перешибешь. В данном случае остается ждать и надеяться, что со временем этот запрет будет снят. Тем более что Владимир Владимирович все-таки благосклонно высказался о работе женщин на войне. Но высказаться-то он высказался, а запрет, к сожалению, продолжает действовать. Приходится жить и работать в тех обстоятельствах, которые у нас есть.
— Есть мнение, что запрет был наложен в рамках борьбы за традиционные ценности. Что думаешь?
— Борьба с феминизмом? Очень вряд ли.
— Что бы ты сказала президенту по данному поводу?
— Уважаемый Владимир Владимирович, женщины ездят на передовую в максимально неудобных и неприятных условиях. Тем не менее мы туда ездим и ездить будем. Владимир Владимирович, разрешите уже нам нормально работать на войне. Обещаем быть осторожными! Клянусь вам, что буду осторожнее!
— На фронт или нет, но в ЛНР ты ездила, а я знаю, что у тебя там масса военных источников. Чем дышит фронт?
— В ЛНР пока в основном наступление идет на Часов Яр. Там удалось неплохо продвинуться под Богдановкой и в самой Богдановке, но пока увязли в ней. Наши парни зашли туда еще в начале декабря 2023 года, и вот сейчас продолжаются бои за это село. А вот сбоку от Богдановки удалось неплохо продвинуться. То есть поселок не только штурмуют, но и обходят с фланга.
На Лиманском направлении пока стагнация, на севере тоже ничего особенного не происходит. Довольно активно идет штурм Белогоровки, но ситуация в этом районе сложная. Продвигаются, пытаются забрать позиции.
Сама Белогоровка… ты знаешь, на самом деле мне кажется, что штурмовать ее — не лучшая затея. Потому что не очень-то она и нужна сама по себе. Прошлым летом ВСУ уходили оттуда и оставили Белогоровку. Там ведь ключевое — высоты над Белогоровкой. В нее саму, в общем-то, можно было зайти уже тогда, но если не контролировать высоты, то поселок — смертельная ловушка. Ну вот сейчас его штурмуют.
— Ты довольно часто бываешь в ЛНР. Как меняется жизнь в республике? Что бросается в глаза?
— То, что в ЛНР теперь ни квартиру, ни даже номер в гостинице не снимешь по-человечески. Все занято, цены на все это, конечно, запредельные. Ну, впрочем, Донецк уже догоняет в этом смысле.
— А если говорить о позитиве?
— Если честно, то даже не знаю. Луганск — красивый город. Ну вот дороги хорошие сделали. Город красивый, но, конечно, провинциальный. Там наводится порядок, все перестраивается под российское законодательство.
Это и хорошо и весьма сложно, поскольку на всем привычный, сформировавшийся за восемь лет бардак накладывается наш российский бардак. В итоге все усугубляется. Это было особенно заметно два года назад. Сейчас постепенно устаканивается, переходит в состояние уже такого сформировавшегося бардака — бардака нового порядка.
— Ты ведь еще приедешь в наши края?
— Конечно! Как же я без вас?
— Надеюсь, что в качестве журналиста, а не только лишь волонтера. Кстати! Чем конкретно ты занималась в этом качестве?
— Привезла некоторое количество гуманитарного груза в Луганск. Там был груз для спецназовцев Южной группировки, коптер для казачьей бригады "Терек". Сюда привезла комплект раций для 136-й бригады, которая сейчас воюет под Работино. Вернусь на большую землю — открою сбор для белгородцев. Там штурмовая группа в составе танковой бригады. Вот для них нужно собрать на коптеры, прицелы, рации.
— В первую очередь ты поэтесса и публичный человек. Помогает это в гуманитарной деятельности?
— У меня действительно есть определенная популярность, у меня есть крупный телеграм-канал, через который и собираю деньги на закупку оборудования, необходимого фронту. Должна признать, что получается и в самом деле хорошо, успешно. Со всеми сборами справляюсь. Все нормально.
