Небо по наследству
А самое первое достижение ее было в два года, когда отец, Степан Васильевич, пристегнул ее ремнями к себе и прокатил на созданном своими руками аэроплане над родным Харьковом. Так она стала самой младшей подданной Российской империи, оторвавшейся от поверхности Земли. И этот полет предопределил ее судьбу — стать первым русским авиатором во втором поколении.
Дворянин Степан Васильевич Гризодубов был первым харьковским авиаконструктором. По кадрам кинохроники он пытался воспроизвести аэроплан братьев Райт, но это получилось у него лишь с третьей попытки, и время для того, чтобы харьковец первый взлетел в небо над губернским городом, было упущено. 25 мая 1910 года на скаковом ипподроме (ныне — взлётная полоса авиазавода) харьковцы впервые увидели полет аэроплана. Его исполнил одессит Сергей Уточкин на биплане «Фарман». Гризодубову пришлось довольствоваться ролью зрителя.
Валентина же была тогда грудничком, ведь она родилась 14 (27) апреля 1909 года. Однако в ее советских паспортах стояла другая дата — 18 (31) января 1910 года. Для чего так сделали родители — неясно. Можно лишь сказать, что в первые годы после победы большевиков многим детям из «бывших» ставили другую дату рождения, чтобы скрыть или их происхождение, или обучение в классово-чуждом учебном заведении вроде кадетского корпуса или института благородных девиц.
В 1924 году, когда ее отец стал основателем советского планеризма в Коктебеле (недаром этот крымский поселок звался Планерским), Валентина совершила первый самостоятельный полет на планере, став самой молодой в мире, кому это удалось. А образование ей полагалось совсем другое: она окончила музыкальное училище и поступила в консерваторию по классу фортепиано. Впрочем, музыкальный слух был у многих ее предков, а ее прапрадед, дьячок церкви в с. Ульяновское Сумского уезда Иван Андреевич Гризодубов обладал знаменитым на всю губернию голосом, а один из дядей дирижировал оркестром при встрече государя в Харькове.
Ни консерваторию, ни технологический институт Валентина не окончила. То ли была очередная кампания против «лишенцев» (ее предки были и священниками, а прадед Михаил Иванович заслужил потомственное дворянство сорокалетней службой в полиции), то ли страсть к небу (параллельно с учебой — харьковский аэроклуб) перевесила желание учиться в вузе. И она уезжает из Харькова — в пензенскую школу летчиков-инструкторов. За год ее заканчивает и три года преподает в тульском аэроклубе, а в 1934 году переезжает в Москву, где тоже преподает в летной школе.
Рекорд за рекордом
В 1934-1935 годах Гризодубова была лётчиком агитационной эскадрильи имени Максима Горького, базирующейся на Центральном аэродроме в Москве. Работая там, она облетела почти всю страну на различных типах самолётов. Летала над Памиром, Кабардино-Балкарией, Ферганской долиной. И ее полеты подробно освещались в советской прессе. А затем — короткий брак и рождение сына, которого Валентине Семеновне суждено было пережить.
«Правильно говорят: болезнь небом неизлечима. Но я, честно говоря, готовила себя к рекордам. В них тогда виделся мне смысл жизни. Как это в песне поётся: «Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена». А тогда американки нас здорово обгоняли. Да почти по всем позициям обставляли. Меня прямо зло брало. Однако понимала: для того, чтобы сыграть Первый концерт Чайковского в си-бемоль миноре, надо руку набить. А для авиационных «аккордов» нужно опыта поднабраться. Чтобы никакая неожиданность не помешала достичь цели. Когда почувствовала в себе силы, сказала Орджоникидзе: всё, готова идти на рекорды!», — вспоминала позднее Валентина Степановна.
В 1937 году на счету Гризодубовой — пять мировых рекордов.
Вот как она сама их описывала журналисту Михаилу Захарчуку: «Первый рекорд я установила осенью 1937 года — наркома уже не было в живых. На спортивном самолёте я прошла 100 километров со скоростью 218 километров в час. Лучшее достижение американки Аннеты Джинсон в этом классе самолётов равнялся 199 километрам. Через два дня буквально я побила рекорд другой американки Моури. С бортмехаником Катей Слобоженко мы пролетели 100 километров скоростью 200 километров в час, превысив рекорд этого класса самолётов на 63 километра. На мне ещё бельё не просохло, как я села в одноместный гидросамолёт и «умыла» американскую рекордсменку Маргариту Тэннер. Она сотню прошла со скоростью 167 километров в час, а я — 190. Год спустя мы со штурманом Мариной Расковой дали стране не просто ещё один рекорд, преодолев за 7 часов и 23 минуты 1444 километра. Мы его превысили почти в два раза!»
Но главный рекорд ее жизни был совершен в сентябре 1938 года вместе с Расковой и Осипенко. Как же так получилось, что командовать первым женским экипажем дальней авиации доверили беспартийной дворянке Гризодубовой? Ведь годом раньше первый перелет через Северный полюс в Америку Сталин доверил экипажу с классово-правильным происхождением во главе с Валерием Чкаловым, а не сплошь дворянскому — во главе с Михаилом Громовым? Тот, хотя и пролетел до самой Мексики, но всё же остался вторым. А в женском зачете все было иначе. В составе экипажа штурманом была штатная сотрудница НКВД Марина Раскова, а вторым пилотом — член партии Полина Осипенко.
Десять дней никто не знал, жив ли экипаж. Ведь во время полета пропала связь, а карты выдуло через люк. Только после спасательной операции оказалось, что самолет цел и приземлился в тайге, а расстояние лётчицы пролетели еще большее, чем им поручили партия и правительство. Так Валентина Степановна стало первой женщиной. удостоенной звания Героя Советского Союза. Соответственно, Марина и Полина — второй и третьей.
«Пропуск в рай»
А затем началась большая общественная деятельность. Валентину Степановну избрали депутатом Верховного Совета СССР. И в этом качестве она совершила, по ее мнению, главное в своей жизни — спасла сотни людей из лагерей. На склоне лет всем своим посетителям обычно показывала бордовую папку, в которой хранились сведения о судьбах 4767 человек, которых она восстановила в правах с 1948 по 1951 годы.
Гризодубова говорила: «В своей жизни я много нагрешила, но Бог меня простит. А эта папка — мой пропуск в рай. Ты думаешь: самое сложное дело вытащить человека из тюрьмы? Вовсе нет. Я часто обращалась за помощью к Молотову, Берии, Ворошилову, Буденному. И они шли мне навстречу. А вот устроить человеку жизнь после заключения, вернуть ему жильё, работу, вот это у меня не всегда получалось».
Среди спасённых ею был и будущий генеральный конструктор ракет и космических кораблей Сергей Павлович Королев, которого она знала еще по Коктебелю. «Он за мной приударял. А был в молодости красавцем и думал, что ему всё позволено. Ну и отведал моей руки. Может быть, поэтому уже в тридцатых годах выступал против моего приёма в ОСОВИАХИМ: «Баб нам не нужно!». В 1939 году Серёжку отправили в лагерный прииск Мальдяк, что под Магаданом. Тогда мы с Мишей Громовым спасли Королёва. Добились его перевода сначала в ЦКБ-29 НКВД, в Туполевскую бригаду, затем — в Казань, на должность Главного конструктора по лётным испытаниям. Летом 1944 года его досрочно освободили», — рассказывала она впоследствии.
Во время войны Гризодубова командовала полком бомбардировщиков, и под ее началом служили одни мужчины. Валентина Степановна мечтала стать первой в истории женщиной-генералом, но из-за многочисленных доносов ей это не удалось. С 1946 года она была на научно-исследовательской работе — заместителем начальника НИИ-17 по лётной части. С 1972 года и до конца жизни являлась заместителем начальника Московского научно-исследовательского института приборостроения по лётной части. На этой должности в 1986 году ей было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Валентина Степановна стала единственной женщиной, удостоенной двух разных золотых звёзд. И это был последний рекорд лётчицы Гризодубовой.
Умерла Валентина Степановна Гризодубова 28 апреля 1993 года. Тогда уже в Кремлёвской стене не хоронили, и ей не нашлось там место рядом с Мариной и Полиной, погибшими много лет назад. Ее могила на московском Новодевичьем кладбище. Есть памятник в Москве и музей (ее и Степана Васильевича) в Харькове. Вот уже более тридцати лет в ее родном городе собираются поставить бронзовый бюст, но то место меняют, то закладной камень устанавливают. Разве что огромный мурал в четыре этажа на Московском проспекте открыли. Так что помнят дважды героя.
