Мои либеральные приятели — таковых, самых снисходительных, осталось всего несколько — с понимающей улыбкой, как бы прощающей мне все опасные чудачества, не единожды задавали мне типичный для всех их единомышленников вопрос: «Ну о каком нацизме ты говоришь?» Они бывали удивлены, когда я легко соглашался с тем, что о полноценном нацизме на Украине разговора быть не может и речь надо вести о его гибридной версии. В ее рамках нацистская идеология, даже если она и лежит в основе доктрины построения нового общества, у государственного руля вовсе не обязательно должны находиться убежденные нацисты, фанатично служащие провозглашаемым идеям. Более того, я абсолютно уверен, что украинский национализм, как был, так и по сей день остается верой и уделом маргиналов и радикальных элементов, а власть имущие используют примитивную, устаревшую бандеровскую чепуху, дозируя степень ее влияния на общественное сознание, исключительно как инструмент манипуляции. Но как долго манипуляторы внутри этой схемы могут держать неприступными границы контролируемого ими пространства?
Нелепо утверждать, что Порошенко, Аваков, Яценюк или Гройсман — это люди с нацистскими убеждениями. Любому, кто помнит, как складывалась политическая карьера названных персонажей, очевидно, что они скорее прагматики, т.е. люди, готовые взять на службу любой набор идей, лишь бы они способствовали их успешному продвижению во власть. С этим связано одно характерное свойство украинской государственности: сама система не транслирует сверху нацистских идей, а в микшированной, приглушенной форме, камуфлируя сказанное декларациями о приверженности демократическим ценностям, внедряет в общество повестку дня, сформулированную тем не менее нацистским отребъем из «Правого сектора», полка «Азов» и аналогичных групп.
Запад, внешняя и даже часть внутренней аудитории, которые хотели бы видеть Украину государством, идущим по пути евроинтеграции, могут воспринимать происходящее в стране через заботливо сооруженные призмы, позволяющие рассматривать политический ланшафт как меняющийся именно в направлении умножения демократии. Здесь и Майдан в качестве примера прямого народовластия, когда население страны само решает, кто им будет управлять, борьба за свободу выбора вектора развития (на Запад и к Западу прочь от авторитарной России), и не слишком успешные, но проводящиеся по рецептам МВФ экономические реформы, и буйный темперамент парламента, разлчные фракции которого могут себе повзолить разносить в пух и прах оппонентов, ни считаясь ни с какими регламентами, а то и выяснять отношения на кулаках, а оппозиция клясть президента и премьера.
Все это несобранное, стихийное, плохо управляемое разнообразие форм общественного существования и впрямь напоминает конструктор, из которого рано или поздно удастся собрать некоторое подобие демократического государства, однако, если заглянуть чуть глубже, то выясняется, что уровень бытовых представлений среднестатичстического гражданина формируется именно той самой нацистской повесткой дня, которую власти, как может показаться, напрямую не поддерживают. Идея строительства украинской нации транслируется не государством, а сильно укрепившими за годы войны свои позиции маргиналами прямо в народной толще. За годы войны им удалось приучить огромные массы людей к тому, что нацистские идеи о торжестве и величии украинского духа, языка, культуры стали восприниматься как повседневный, привычный идеологический фон.
В его рамках произошло окончательное деление на своих и чужих, причем последние из просто нежелательного и ограничиваемого в правах эелемента постепенно были перемещены в раряд преступников, заслуживающих суровой и немедленной расправы. Нацисты, получившие колоссальный ресурс влияния за счет неафишируемой поддержки властей, сумели обездвижить общественную жизнь посредством страха, испытываемого всяким, кто не разделяет идеи, ставшие не столько идеологией, сколько аналогом бытовых суеверий и верований, определяющих сейчас шизофреническое ментальное состояние украинского общества.
Собственно, еше начиная с партии «Свобода», которую Янукович ввел в политическое поле в надежде использовать ее как отрицательный паттерн, украинские власти решили использовать радикальный элемент для управления страной. Особенно ярко это проявилось на Майдане.
