Ибо отрицание права сепаратистских образований, вышедших из-под контроля бывших союзных республик и заявивших о намерении самостоятельно строить свое будущее самостоятельно — это краеугольный камень американской внешней политики на постсоветском пространстве в течение последних 20-ти с лишним лет.
Советник избирательного штаба Трампа Картер Пейдж, побывавший с визитом в Москве, в своем интервью РИА Новости высказался на эту тему в присущей команде будущего президента США крайне агрессивной и шокирующей манере. Он назвал «катастрофическим» уровень дезинформации, исходя из которой принимались решения по Украине и Крыму.
«Я уверен, что будут новые возможности для преодоления этих ошибочных представлений и неверного вектора, который был установлен для Украины», — заявил, отвечая на вопрос о том, будет ли, на его взгляд, новая администрация США реализовывать политику признания присоединения Крыма и какую роль будет украинский вопрос играть в политике кабинета Трампа.
Этот пассаж дает некоторое представление о том, как будет выглядеть выстроена стратегия Государственного департамента, когда президента Барака Обаму в его кресле сменит новоизбранный американский лидер в отношениях с Россией и странами бывшего СССР. Итак, завялено, что информация о происходящем на Украине была лживой и непригодной для выработки внешнеполитического курса.
Давайте на секунду попытаемся определить, какие моменты в западной информационной политике по затронутой теме являются ключевыми. Сделать это несложно, поскольку призма была настроена еще до украинского конфликта и действовала аналогичным образом, когда речь касалась любых ситуаций, связанных с решением той или иной этнической общности или народа вырваться из удушающих объятий республиканской власти и доминирующего этноса. Во всех ситуациях, начиная с Приднестровья и заканчивая Абхазией и Южной Осетией, Россия признавалась агрессором, разжигающим сепаратистские настроения для того, чтобы помешать молодым национальным демократиям двигаться в направлении евроатлантической интеграции.
В случае с Украиной этот подход был развернут в полномасштабную информационную войну. Россию обвинили в вооруженной агрессии против соседнего государства и в аннексии части его территории. Собственно, пока никаких изменений на этом фронте не наблюдается и заявление советника избирательного штаба Трампа лишь первый, хотя и очень выразительный намек, что информационная политика может претерпеть очень серьезные изменения.
Какую информацию западные медиа и политически истэблишмент сознательно игнорировали, фактически исключив ее из обращения или же уводя в тень и представляя малозначимой. Прежде всего, общественное мнение в Европе и Америке ничего не знало о том, что у «молодых демократий» вроде прибалтийских стран, Грузии времен Саакашвили или нынешней Украины отношения собственно с демократией складывались и складываются самым причудливым образом.
В Прибалтике оформились тошнотворные националистические этнократии, поставившие русскоязычные общины в своих республиках в положение людей второго сорта, в Грузии Саакашвили построил один из самых свирепых на постсоветском пространстве полицейских режимов, в нынешней Украине сотни людей сидят в тюрьмах за якобы сепаратистские убеждения, инакомыслящих избивают, подвергают пыткам в подвалах и секретных тюрьмах, убивают, они пропадают без вести. И если сравнивать положение в этих странах с ситуацией в России, где тоже далеко не все гладко, то выяснится, что Российская Федерация с куда большим право может именоваться демократическим государством или, по меньшей мере, страной, достигшей уверенных успехов на пути строительства демократии.
Вторая фигура умолчания — это люди. Западная аудитория мало что знала о том, что русские в Приднестровье, абхазы и осетины в Грузии сами выбирали свою судьбу, не желая мириться с ролью неполноценных этнических общин, которая им отводилась в государствах, в составе которых они остались, сами того не желая, после распада СССР. И что попытки Ельцина вернуть Абхазию в состав Грузии путем варварской блокады этой маленькой республики, ввергнувшей ее в крайнюю степень нищеты, не возымели никакого действия. Основополагающие решения о своей самостоятельности все эти территории принимали сами, Россия им действительно помогала и их поддерживала, но отнюдь не руководила процессами.
И уж совсем за пределами внимания западной публики остаются сложные исторические перипетии о произвольно нарезавшихся большевиками границах внутри СССР, о Донбассе, переданном в состав Украины, о подаренном ею Хрущеве Крыме — об искусственной природе административно-территориального деления Советского Союза, которое и по сей день продолжает отзываться конфликтами и тектоническими разломами.
Учет всех этих обстоятельств, а самое главное — смена приоритетов в политике на постсоветском пространстве — с утверждения принципа незыблемости границ на признание права людей и народов учреждать собственные государства в случае их дискриминации в бывших союзных республиках — могут очень серьезно изменить не только политический курс Госдепа США, но и в целом информационную ситуацию в западном мире.
Правда рассчитывать на то, что медиа в США и Европе отойдут от привычных стандартов не слишком приходится, поскольку сложившаяся за годы система оценок позволяет западному обществу не слишком глубоко задумываться над крайне сложной картиной мира, а привычно считать Россию империей зла, которая пытается задушить ростки свободы везде, куда дотягиваются ее руки.
Для того, чтобы переломить эту тенденцию, американскому правительству придется самому играть роль глобального информатора и просветителя, перекрывая потоки искаженной информации или прямой лжи о ситуации на постсоветском пространстве. Ну а что касается стратегии, то Крым может стать первым и самым важным шагом для того, чтобы сдвинулась вся картина с неурегулированными конфликтами в бывшем СССР. Перспективы обрести полноценный статус у Приднестровья, Абхазии и Южной Осетии, Донецкой и Луганской народных республик, конечно, пока еще достаточно призрачны, но они хотя бы появились. Раньше не было и этого.
И вообще мир меняется!
