https://ukraina.ru/20231025/1050451142.html
"Давай убьем его и закопаем". Рассказ харьковчанина, как и почему он переехал в Россию
"Давай убьем его и закопаем". Рассказ харьковчанина, как и почему он переехал в Россию - 25.10.2023 Украина.ру
"Давай убьем его и закопаем". Рассказ харьковчанина, как и почему он переехал в Россию
Сегодня в Харькове очень сложно быть русским — подозрительным кажется даже если человек просто старается остаться нейтральным, не критикует Россию публично
2023-10-25T13:23
2023-10-25T13:23
2023-10-25T17:00
харьков
украина
украинские националисты
русский язык
обстрелы
всу
мобилизация
эксклюзив
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/102859/95/1028599569_0:45:1024:621_1920x0_80_0_0_986808f6e211db1fd9e42d82999476c2.jpg
На улицах города все меньше слышна русская речь. При этом те, кто кричит, как сильно ненавидит Россию, зачастую готовы поддерживать ВСУ только издалека. Об этом изданию Украина.ру рассказал Николай — житель Харькова, который этим летом переехал с семьей в один из российских регионов.— Николай, расскажите, пожалуйста, почему вы решились уехать из Харькова?— С семьей — женой и двумя детьми, я переехал из Харькова в июле этого года. Мы переехали, потому что за то время, сколько длится специальная военная операция, в Харькове главной проблемой стало даже не то, как бы не пострадать от обстрелов, а как… Давайте я лучше пример приведу. Десятилетний ребенок играет на детской площадке, рядом с ним другие дети, даже младше его по возрасту. Один из них говорит: «Давайте убьем его и закопаем». Я свидетель этой картины.За что убить? За то, что он не хочет воевать в войнушку и убивать русских. Сейчас дети играют в игру «убей русского», причем не по-детски. Понятно, что дети не будут этим заниматься, но со стороны их родителей это вполне реальная угроза.— Почему вы так считаете?— Потому что с начала СВО люди кардинально поменяли отношение к России и русским в целом. Причем даже те, кто раньше считал себя русским и у кого родственники в России. Харьков и Белгород ведь очень близко друг от друга. Когда начались боевые действия, они резко поменяли отношение. Причина сугубо материальная — люди боятся потерять свое имущество, свою зону комфорта, то, что они создавали для своих детей и внуков. Когда человек боится что-либо потерять, он ищет виноватого. Такова природа человека. А ему из телевизора говорят, кто виноват. И он, долго не раздумывая, начинает верить.Причем, если спросить большинство этих людей, за кого они голосовали на выборах, даже не на последних, на которых победил Зеленский, они скажут: «Я вообще туда не ходил». Вывод очевиден: это люди, которые не интересовались политикой и экономикой, которые живут по принципу «неважно, кто президент, лишь бы мне было хорошо». Но когда их зона комфорта рушится, они начинают искать виноватого и им помогли его найти.Для человека, которому не все равно, сегодня практически невозможно жить в Харькове. Он должен всячески скрывать свои взгляды. Моему второму ребенку пять лет, и когда мы гуляли, я всегда опасался, что она начнет петь русские песни. Я понимал, что это смертельный приговор. Это абсолютно реальный риск, мне лично угрозы поступали еще до СВО, в связи с моей политической деятельностью в 2014 году.— Вы говорите о зоне комфорта. Как люди, которые живут в этой зоне, отнесутся, например, к возможности получить повестку в военкомат? Тем более сейчас на Украине даже некоторые женщины могут быть призваны в ВСУ.— Кто был бы рад воевать на стороне ВСУ, уже отвоевал или воюет. Остались те, кто или не хочет по морально-этническим соображениям поддерживать ВСУ, или, сидя на диване, кричит, как сильно он любит Украину и ненавидит Россию. При этом спрашивает: «А почему я должен за это страдать?» Такие люди будут поддерживать ВСУ подальше от линии фронта. Некоторые из них занимаются волонтерской деятельностью, но к фронту не приближаются. Чтобы они пошли туда с радостью, киевским властям нужно было бы придумать какой-то новый пиар-метод.— Методы пиара разные, но будут ли люди, дорожащие своим комфортом превыше всего, рисковать погибнуть?— Каждый житель Харькова видит, что, когда хочет позвонить своему другу, телефонная книжка становится все короче. Либо друзья воюют и с ними нет связи, либо связи нет и уже никогда ее не будет. Одно дело, когда люди получают похоронки, а другое — когда человек пропадает и родственники понимают, что он погиб. Сослуживцы говорят: «Мы знаем куст, под которым он лежит уже больше года, но оттуда его не забирают».— Почему не забирают?— Некоторые информационные агентства пишут, что командиры запрещают трогать погибших. Насколько мне известно со слов вэсэушников, тут играет роль даже не мнение командира, а правило, что этим занимается похоронная команда. А она туда не приезжает. По какой причине — неизвестно. То ли они боятся туда ехать, то ли им другой командир не дает приказа. Обычному солдату запрещено вытаскивать другого, убитого. Вот они там гниют.— Может быть, для Киева более выгодно считать их пропавшими без вести?— Да, все склоняются к такой мысли. Выплаты для родственников погибшего существенные, а так платить не надо. Нет тела — нет дела. Пропал без вести, и все.— Вы упомянули, что Харьков очень близко от Белгорода, который ВСУ обстреливают фактически ежедневно. Думают ли жители Харькова, что оттуда может последовать ответ?— Харьковчанин, который думает не телевизором, а хотя бы смотрит в окошко на реальный мир, очень хорошо знает, где Белгород. Он с северной стороны — по дороге 60 километров, по прямой еще меньше. Фактически из центра Харькова некоторыми видами вооружения можно достать до центра Белгорода. Они прекрасно видят, что и откуда летит.Например, у человека во дворе детский садик. Он выходит утром из дома и возле этого садика видит воронки. Не нужно быть баллистом, и так прекрасно видно, откуда прилетел снаряд. Мы все видели, что стреляли сами украинцы.Были случаи, когда мы с ребенком шли от бабушки домой и наблюдали такую картину. У нас есть большой медкомплекс. Мы идем и слышим от него хлопок. В ту же секунду мы слышим свист снаряда, который пролетает относительно близко и взрывается чуть дальше, возле станции метро. Да, за этой станицей есть разные предприятия. Не исключено, что стреляли туда, но выстрелы попали именно в зону метро. А установка стояла возле больницы. Это все люди видят. Около больницы выпустили снаряд, а через несколько минут в телеграм-каналах появились сообщения, что русские обстреливают такие и такие заводы. Эти снаряды не смогли прилететь из направления Белгорода. Это с востока, а Белгород — в северном направлении.— Как бы вы оценили настроения жителей Харькова по отношению к России? Вы говорили, что все сильно изменилось за последние полтора года, но можно ли говорить о том, что он стал антироссийским городом?— Антироссийским он стал буквально в начале СВО. Тенденция пошла с 2014 года, на сегодняшний день можно сказать, что там настроения в основном антироссийские. Но что это значит? Я говорил про тех, кто боится потерять зону комфорта: завтра ветер поменяет направление, и у них появится другая зона комфорта. Они станут и прорусскими, если это обеспечит им материальную выгоду. Этот срез общества рассматривать нецелесообразно. Куда ветер дует, туда они и идут. Если же говорить о мыслях и идеях, которые витали в Харькове среди думающих людей, он всегда был пророссийским городом, так как производство было завязано на Россию.В Харькове не только крупных предприятий очень много. В Харькове очень много среднего и мелкого бизнеса. Если походить по магазинам одежды здесь, в России, вам будут предлагать харьковские швейные изделия. Я не знаю, как они были завезены, но это как знак качества.Еще насчет пророссийскости Харькова. Достаточно посмотреть видеосюжеты, когда в Харькове в 2014 году проходил «антимайдан». Такое количество людей можно было сравнить только с концертами таких известных групп как «Металлика». Сторонники майдана, когда выходили, их было несколько сотен человек.— Вы допускаете, что Харьков в будущем может войти в состав России?— Харьковчане, причем и пророссийские, и антироссийские, думают, что русские Харьков будут брать и присоединят его к себе. Почему бытует такое мнение? Если мы посмотрим на карту железных и автомобильных дорог, на близость Харькова к границе России и к Белгороду в частности, мы поймем, что никак нельзя его обойти. — В Харькове сегодня разговаривают на русском?— Все меньше и меньше. Приведу пример. Едет в маршрутке женщина лет 70–75. Ей нужно проехать несколько километров в село под Харьковом. Она заходит и просит передать за проезд на русском языке. С учетом того, что эта женщина родилась в России, поступила в харьковский вуз, потом проработала всю жизнь на одном из предприятий города, она украинского языка не знает в принципе. Ей в маршрутке делают замечание за то, что она разговаривает на русском, — другой мужчина из ее села, причем тоже на русском языке.До начала СВО люди могли активно спорить на тему, какой язык у него родной — русский или украинский. Сейчас это уже исключено. Как только человек начинает доказывать, что он на русском всю жизнь говорил и будет говорить, его участь печальна. Если это мужчина, он тут же отправится служить в ВСУ. Или его просто посадят. У меня супруга видела такой случай, когда люди, которые сильно засветились в 2014 году на «антимайдане», просто пропадали.— Вы себя всегда ощущали русским?— Не может быть иначе. Но люди сегодня в Харькове не показывают, что они русские, исключительно в целях самосохранения. Если сегодня кто-то в Харькове показывает, что он не относится отрицательно к России, это уже приговор. Достаточно просто не осуждать Россию, что там говорить о поддержке.У современных украинских националистов есть три категории украинцев. Есть они — истинные и настоящие украинцы, есть второй класс — так себе украинцы. И есть недоукраинцы. Сначала надо избавиться от недоукраинцев. Так они считают.— Какие у вас планы на будущее?— Я собираюсь строить жизнь, растить детей. У меня многие спрашивают, собираюсь ли я обратно. Пока моя пятилетняя дочь не закончит здесь школу, возвращаться обратно смысла нет. Даже если завтра будут мир и спокойствие и в Харькове будет обучение по российской программе, у меня нет уверенности, что школы будут полностью укомплектованы идейными учителями, которые для начала будут уметь передавать детям любовь к своей родине.
https://ukraina.ru/20231024/1050447112.html
https://ukraina.ru/20231008/1050008872.html
https://ukraina.ru/20231020/1050329660.html
https://ukraina.ru/20231023/1050395502.html
харьков
украина
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2023
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
харьков, украина, украинские националисты, русский язык, обстрелы, всу, мобилизация, эксклюзив
На улицах города все меньше слышна русская речь. При этом те, кто кричит, как сильно ненавидит Россию, зачастую готовы поддерживать ВСУ только издалека.
Об этом изданию Украина.ру рассказал Николай — житель Харькова, который этим летом переехал с семьей в один из российских регионов.
— Николай, расскажите, пожалуйста, почему вы решились уехать из Харькова?
— С семьей — женой и двумя детьми, я переехал из Харькова в июле этого года. Мы переехали, потому что за то время, сколько длится специальная военная операция, в Харькове главной проблемой стало даже не то, как бы не пострадать от обстрелов, а как…
Давайте я лучше пример приведу. Десятилетний ребенок играет на детской площадке, рядом с ним другие дети, даже младше его по возрасту. Один из них говорит: «Давайте убьем его и закопаем». Я свидетель этой картины.
За что убить? За то, что он не хочет воевать в войнушку и убивать русских. Сейчас дети играют в игру «убей русского», причем не по-детски. Понятно, что дети не будут этим заниматься, но со стороны их родителей это вполне реальная угроза.
— Почему вы так считаете?
— Потому что с начала СВО люди кардинально поменяли отношение к России и русским в целом. Причем даже те, кто раньше считал себя русским и у кого родственники в России.
Харьков и Белгород ведь очень близко друг от друга. Когда начались боевые действия, они резко поменяли отношение. Причина сугубо материальная — люди боятся потерять свое имущество, свою зону комфорта, то, что они создавали для своих детей и внуков.
Когда человек боится что-либо потерять, он ищет виноватого. Такова природа человека. А ему из телевизора говорят, кто виноват. И он, долго не раздумывая, начинает верить.
Причем, если спросить большинство этих людей, за кого они голосовали на выборах, даже не на последних, на которых победил Зеленский, они скажут: «Я вообще туда не ходил». Вывод очевиден: это люди, которые не интересовались политикой и экономикой, которые живут по принципу «неважно, кто президент, лишь бы мне было хорошо».
Но когда их зона комфорта рушится, они начинают искать виноватого и им помогли его найти.
Для человека, которому не все равно, сегодня практически невозможно жить в Харькове. Он должен всячески скрывать свои взгляды. Моему второму ребенку пять лет, и когда мы гуляли, я всегда опасался, что она начнет петь русские песни. Я понимал, что это смертельный приговор.
Это абсолютно реальный риск, мне лично угрозы поступали еще до СВО, в связи с моей политической деятельностью в 2014 году.
— Вы говорите о зоне комфорта. Как люди, которые живут в этой зоне, отнесутся, например, к возможности получить повестку в военкомат? Тем более сейчас на Украине даже некоторые женщины могут быть призваны в ВСУ.
— Кто был бы рад воевать на стороне ВСУ, уже отвоевал или воюет. Остались те, кто или не хочет по морально-этническим соображениям поддерживать ВСУ, или, сидя на диване, кричит, как сильно он любит Украину и ненавидит Россию. При этом спрашивает: «А почему я должен за это страдать?»
Такие люди будут поддерживать ВСУ подальше от линии фронта. Некоторые из них занимаются волонтерской деятельностью, но к фронту не приближаются. Чтобы они пошли туда с радостью, киевским властям нужно было бы придумать какой-то новый пиар-метод.
— Методы пиара разные, но будут ли люди, дорожащие своим комфортом превыше всего, рисковать погибнуть?
— Каждый житель Харькова видит, что, когда хочет позвонить своему другу, телефонная книжка становится все короче. Либо друзья воюют и с ними нет связи, либо связи нет и уже никогда ее не будет.
Одно дело, когда люди получают похоронки, а другое — когда человек пропадает и родственники понимают, что он погиб. Сослуживцы говорят: «Мы знаем куст, под которым он лежит уже больше года, но оттуда его не забирают».
— Некоторые информационные агентства пишут, что командиры запрещают трогать погибших. Насколько мне известно со слов вэсэушников, тут играет роль даже не мнение командира, а правило, что этим занимается похоронная команда. А она туда не приезжает.
По какой причине — неизвестно. То ли они боятся туда ехать, то ли им другой командир не дает приказа. Обычному солдату запрещено вытаскивать другого, убитого. Вот они там гниют.
— Может быть, для Киева более выгодно считать их пропавшими без вести?
— Да, все склоняются к такой мысли. Выплаты для родственников погибшего существенные, а так платить не надо. Нет тела — нет дела. Пропал без вести, и все.
— Вы упомянули, что Харьков очень близко от Белгорода, который ВСУ обстреливают фактически ежедневно. Думают ли жители Харькова, что оттуда может последовать ответ?
— Харьковчанин, который думает не телевизором, а хотя бы смотрит в окошко на реальный мир, очень хорошо знает, где Белгород. Он с северной стороны — по дороге 60 километров, по прямой еще меньше.
Фактически из центра Харькова некоторыми видами вооружения можно достать до центра Белгорода. Они прекрасно видят, что и откуда летит.
Например, у человека во дворе детский садик. Он выходит утром из дома и возле этого садика видит воронки. Не нужно быть баллистом, и так прекрасно видно, откуда прилетел снаряд. Мы все видели, что стреляли сами украинцы.
Были случаи, когда мы с ребенком шли от бабушки домой и наблюдали такую картину. У нас есть большой медкомплекс. Мы идем и слышим от него хлопок. В ту же секунду мы слышим свист снаряда, который пролетает относительно близко и взрывается чуть дальше, возле станции метро.
Да, за этой станицей есть разные предприятия. Не исключено, что стреляли туда, но выстрелы попали именно в зону метро. А установка стояла возле больницы. Это все люди видят. Около больницы выпустили снаряд, а через несколько минут в телеграм-каналах появились сообщения, что русские обстреливают такие и такие заводы.
Эти снаряды не смогли прилететь из направления Белгорода. Это с востока, а Белгород — в северном направлении.
— Как бы вы оценили настроения жителей Харькова по отношению к России? Вы говорили, что все сильно изменилось за последние полтора года, но можно ли говорить о том, что он стал антироссийским городом?
— Антироссийским он стал буквально в начале СВО. Тенденция пошла с 2014 года, на сегодняшний день можно сказать, что там настроения в основном антироссийские.
Но что это значит? Я говорил про тех, кто боится потерять зону комфорта: завтра ветер поменяет направление, и у них появится другая зона комфорта. Они станут и прорусскими, если это обеспечит им материальную выгоду.
Этот срез общества рассматривать нецелесообразно. Куда ветер дует, туда они и идут. Если же говорить о мыслях и идеях, которые витали в Харькове среди думающих людей, он всегда был пророссийским городом, так как производство было завязано на Россию.
В Харькове не только крупных предприятий очень много. В Харькове очень много среднего и мелкого бизнеса. Если походить по магазинам одежды здесь, в России, вам будут предлагать харьковские швейные изделия. Я не знаю, как они были завезены, но это как знак качества.
Еще насчет пророссийскости Харькова. Достаточно посмотреть видеосюжеты, когда в Харькове в 2014 году проходил «антимайдан». Такое количество людей можно было сравнить только с концертами таких известных групп как «Металлика». Сторонники майдана, когда выходили, их было несколько сотен человек.
— Вы допускаете, что Харьков в будущем может войти в состав России?
— Харьковчане, причем и пророссийские, и антироссийские, думают, что русские Харьков будут брать и присоединят его к себе.
Почему бытует такое мнение? Если мы посмотрим на карту железных и автомобильных дорог, на близость Харькова к границе России и к Белгороду в частности, мы поймем, что никак нельзя его обойти.
— В Харькове сегодня разговаривают на русском?
Приведу пример. Едет в маршрутке женщина лет 70–75. Ей нужно проехать несколько километров в село под Харьковом. Она заходит и просит передать за проезд на русском языке.
С учетом того, что эта женщина родилась в России, поступила в харьковский вуз, потом проработала всю жизнь на одном из предприятий города, она украинского языка не знает в принципе. Ей в маршрутке делают замечание за то, что она разговаривает на русском, — другой мужчина из ее села, причем тоже на русском языке.
До начала СВО люди могли активно спорить на тему, какой язык у него родной — русский или украинский. Сейчас это уже исключено. Как только человек начинает доказывать, что он на русском всю жизнь говорил и будет говорить, его участь печальна.
Если это мужчина, он тут же отправится служить в ВСУ. Или его просто посадят. У меня супруга видела такой случай, когда люди, которые сильно засветились в 2014 году на «антимайдане», просто пропадали.
— Вы себя всегда ощущали русским?
— Не может быть иначе. Но люди сегодня в Харькове не показывают, что они русские, исключительно в целях самосохранения. Если сегодня кто-то в Харькове показывает, что он не относится отрицательно к России, это уже приговор. Достаточно просто не осуждать Россию, что там говорить о поддержке.
У современных украинских националистов есть три категории украинцев. Есть они — истинные и настоящие украинцы, есть второй класс — так себе украинцы. И есть недоукраинцы. Сначала надо избавиться от недоукраинцев. Так они считают.
— Какие у вас планы на будущее?
— Я собираюсь строить жизнь, растить детей. У меня многие спрашивают, собираюсь ли я обратно. Пока моя пятилетняя дочь не закончит здесь школу, возвращаться обратно смысла нет.
Даже если завтра будут мир и спокойствие и в Харькове будет обучение по российской программе, у меня нет уверенности, что школы будут полностью укомплектованы идейными учителями, которые для начала будут уметь передавать детям любовь к своей родине.
