https://ukraina.ru/20220929/1039191849.html
"Ты что, в Россию захотел?". ВСУ продолжают атаковать в Донбассе
"Ты что, в Россию захотел?". ВСУ продолжают атаковать в Донбассе - 29.09.2022 Украина.ру
"Ты что, в Россию захотел?". ВСУ продолжают атаковать в Донбассе
Украина.ру, 29.09.2022
2022-09-29T07:26
2022-09-29T07:26
2022-09-29T09:20
спецоперация
эксклюзив
украина
всу
россия
красный лиман
обстрелы
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/103405/05/1034050587_0:47:898:552_1920x0_80_0_0_afc6d4b9e623b4d45b89de19ec36f8fc.jpg
Украинские войска не оставляют попыток отрезать от снабжения Красный Лиман. Министерство обороны России сообщает о десятках убитых на этом направлении вэсэушников, подбитой и уничтоженной технике «збройных сыл». О том, что происходит в городе — узнавал наш корреспондент.То, что украинская армия пытается обойти Красный Лиман, взяв его в оперативное окружение, в городе буквально слышно. В сером преддождевом небе снаряд как будто шуршит об воздух и с глухим ударом ложится где-то за городом. Второй. Третий. Несмотря на канонаду у поста военных останавливается чистый легковой автомобиль, из него выбегает женщина — обычная горожанка в зауженных брюках и пуловере. С заднего сидения выглядывают любопытствующие лица детей. Ничего необычного, за исключением того, что все это происходит в Красном Лимане, который отчаянно атакуют «збройни сылы», по улицам которого редко прокатится велосипедист или пролетит машина с «зетками» на окнах. Атаки идут непрерывно, каждый час-два, за несколько кварталов китайским фейерверком трещит то ли стрелковый бой, то ли мина где-то попала на позициях в боекомплект, и тот рвется.— Хлеб раздают еще?Военные отрицательно качают головой — в город давно не заходят большегрузные автомобили. Никто не рискует тащиться огромной целью по дорогам в Красный Лиман. Гуманитарку, которую привозят, раздают утром и быстро на улицах так, чтобы не было скопления. Людное место вызывает немедленный прилет — артиллерийский удар. Не так давно обстреляли небольшой рынок на центральной улице, металлические лавочки с навесами стоят пустыми, стены магазина рядом заколочены.— Утром раздают?— Должны привезти, — следует уверенный ответ от людей в камуфляже.Кто-то из военных роется в вещах, достает пачку печенья, которая немедленно исчезает в глубине салона — детям достается нечастое в прифронтовом городе сладкое.В Красном Лимане работают некоторые магазины, часть жителей ходит на какие-то работы, но это иногда подобие нормальной жизни.— Селедка — четыреста рублей, — сообщает об уровне цен пенсионерка на велосипеде всем выражением лица показывая, что это грабеж среди белого дня.Но и в таких условиях люди остаются в Красном Лимане. Улицы обманчиво пусты, на самом деле в городе немало людей осталось, уверяет Матвей (имя изменено по просьбе собеседника): «У нас по улице человек пятьдесят. Судя по тому, как каждое утро хлеб раздают, в городе много людей осталось». Жители сидят по домам из-за обстрелов, и опасаются не только ударов артиллерии, но и возвращения «захысныков».— Боятся, что как зайдет Украина, будут расстрелы. Особенно тех, кто устроился работать. Когда рубли начали ходить, и Россия запустила здесь предприятия, некоторые туда устроились. И если Украина вернется, то они будут считаться изменниками, — объясняет Матвей.Воевать с местным населением вэсэушникам не впервой — восстание восемь лет давили безжалостно. «Когда в 2014-м местные взяли в руки оружие и начали сопротивляться, ВСУ положили девять выстрелов по жд-больнице, врача убило. Потом самолеты дали залп по Брусино (или Брусовка — село в Донецкой народной республике. — Ред.), и тех пацанов из сопротивления в лесу подавили», — рассказывает Матвей о том, как закончилась «русская весна» в городе и окрестностях.Сам Матвей аполитичен или пытается таким казаться. По крайней мере, в 2014-м он не выбрал ни одну из сторон, что не спасло его от внимания национально озабоченных активистов. В городе действовала ячейка «Правого сектора»*. «Я держал нейтралитет и никуда не вмешивался. Когда ко мне залетели с автоматами: "Бери документы и пошли", — я: "А где ордер и все дела?". — Они: "Нам ничего не надо, ты у нас в списках"», — вспоминает краснолиманец об обстоятельствах знакомства с революционерами, поднявшимися на волне Евромайдана и последовавших событий.Заодно с формально негосударственной организацией (запрещенный и признанный экстремистским «Правый сектор»* де-юре числился общественным движением, несмотря на многочисленные свидетельства о связях со спецслужбами) действовали и полицейские. Матвея доставили в участок, где с ним, как и с другими, провели профилактическую беседу.«Много было местных, опрос населения. Мат, крики, кулаком по столу стучат: "Какого ты голосовал (на референдуме 2014-го о суверенитета Донецкой Народной Республики. — Ред.)? Ты что хотел? Россию?", — пересказывает Матвей слова бесед представителей новой власти с жителями.Краснолиманца, продержав весь день и порывшись в его телефоне на предмет контактов с сепаратистами, отпустили. Но, видимо, с тех пор даже осторожный и пытающийся держаться подальше от политики Матвей понял, что бывшая УССР не обязательно ответит на такую позицию нейтралитетом. Донбасс и Юго-Восток воспринимались и воспринимаются как край нелояльный, склонный к бунту, так и не украинизированный.Пощады от солдат с жовто-блакитным флажком на униформе почти никто не ждет. Ирина (имя изменено по просьбе собеседницы) подтверждает, что люди, слыша раскаты канонады, сжигают после получения гуманитарки коробки из-под продуктов. На картоне есть буква Z — символ специальной военной операции.Несмотря на это, многие не бегут из города, потому что в Красном Лимане у них все имущество, без которого жизнь становится невыносимой. У изрешеченных ворот тонко плачет женщина — уехали дети и внуки, город у линии фронта, постоянные обстрелы и жизнь в подвале вымотали, украинские войска стараются ворваться в город. «Мы боимся, чтобы нас не сдали назад Украине, как это было с Изюмом и такими же городами. Нам очень страшно. Очень тяжело», — жалуется она.— Мы остались, потому что у нас дома, — успокоившись, объясняет она причины, по которой и они, и другие краснолиманцы не оставили город. — Я всю жизнь на дома зарабатывала.На многажды пробитых воротах ее дома висит серебряный нательный крестик — защита от украинских снарядов.* Организация признана экстремистской и запрещена в России.
https://ukraina.ru/20220906/1038497422.html
https://ukraina.ru/20220927/1039135350.html
украина
россия
красный лиман
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
спецоперация, эксклюзив, украина, всу, россия, красный лиман, обстрелы
Украинские войска не оставляют попыток отрезать от снабжения Красный Лиман. Министерство обороны России сообщает о десятках убитых на этом направлении вэсэушников, подбитой и уничтоженной технике «збройных сыл». О том, что происходит в городе — узнавал наш корреспондент.
То, что украинская армия пытается обойти Красный Лиман, взяв его в оперативное окружение, в городе буквально слышно. В сером преддождевом небе снаряд как будто шуршит об воздух и с глухим ударом ложится где-то за городом. Второй. Третий. Несмотря на канонаду у поста военных останавливается чистый легковой автомобиль, из него выбегает женщина — обычная горожанка в зауженных брюках и пуловере. С заднего сидения выглядывают любопытствующие лица детей. Ничего необычного, за исключением того, что все это происходит в Красном Лимане, который отчаянно атакуют «збройни сылы», по улицам которого редко прокатится велосипедист или пролетит машина с «зетками» на окнах. Атаки идут непрерывно, каждый час-два, за несколько кварталов китайским фейерверком трещит то ли стрелковый бой, то ли мина где-то попала на позициях в боекомплект, и тот рвется.
Военные отрицательно качают головой — в город давно не заходят большегрузные автомобили. Никто не рискует тащиться огромной целью по дорогам в Красный Лиман. Гуманитарку, которую привозят, раздают утром и быстро на улицах так, чтобы не было скопления. Людное место вызывает немедленный прилет — артиллерийский удар. Не так давно обстреляли небольшой рынок на центральной улице, металлические лавочки с навесами стоят пустыми, стены магазина рядом заколочены.
— Должны привезти, — следует уверенный ответ от людей в камуфляже.
Кто-то из военных роется в вещах, достает пачку печенья, которая немедленно исчезает в глубине салона — детям достается нечастое в прифронтовом городе сладкое.
В Красном Лимане работают некоторые магазины, часть жителей ходит на какие-то работы, но это иногда подобие нормальной жизни.
— Селедка — четыреста рублей, — сообщает об уровне цен пенсионерка на велосипеде всем выражением лица показывая, что это грабеж среди белого дня.
Но и в таких условиях люди остаются в Красном Лимане. Улицы обманчиво пусты, на самом деле в городе немало людей осталось, уверяет Матвей (имя изменено по просьбе собеседника): «У нас по улице человек пятьдесят. Судя по тому, как каждое утро хлеб раздают, в городе много людей осталось». Жители сидят по домам из-за обстрелов, и опасаются не только ударов артиллерии, но и возвращения «захысныков».
— Боятся, что как зайдет Украина, будут расстрелы. Особенно тех, кто устроился работать. Когда рубли начали ходить, и Россия запустила здесь предприятия, некоторые туда устроились. И если Украина вернется, то они будут считаться изменниками, — объясняет Матвей.
Воевать с местным населением вэсэушникам не впервой — восстание восемь лет давили безжалостно. «Когда в 2014-м местные взяли в руки оружие и начали сопротивляться, ВСУ положили девять выстрелов по жд-больнице, врача убило. Потом самолеты дали залп по Брусино (или Брусовка — село в Донецкой народной республике. — Ред.), и тех пацанов из сопротивления в лесу подавили», — рассказывает Матвей о том, как закончилась «русская весна» в городе и окрестностях.
Сам Матвей аполитичен или пытается таким казаться. По крайней мере, в 2014-м он не выбрал ни одну из сторон, что не спасло его от внимания национально озабоченных активистов. В городе действовала ячейка «Правого сектора»*. «Я держал нейтралитет и никуда не вмешивался. Когда ко мне залетели с автоматами: "Бери документы и пошли", — я: "А где ордер и все дела?". — Они: "Нам ничего не надо, ты у нас в списках"», — вспоминает краснолиманец об обстоятельствах знакомства с революционерами, поднявшимися на волне Евромайдана и последовавших событий.
Заодно с формально негосударственной организацией (запрещенный и признанный экстремистским «Правый сектор»* де-юре числился общественным движением, несмотря на многочисленные свидетельства о связях со спецслужбами) действовали и полицейские. Матвея доставили в участок, где с ним, как и с другими, провели профилактическую беседу.
«Много было местных, опрос населения. Мат, крики, кулаком по столу стучат: "Какого ты голосовал (на референдуме 2014-го о суверенитета Донецкой Народной Республики. — Ред.)? Ты что хотел? Россию?", — пересказывает Матвей слова бесед представителей новой власти с жителями.
Краснолиманца, продержав весь день и порывшись в его телефоне на предмет контактов с сепаратистами, отпустили. Но, видимо, с тех пор даже осторожный и пытающийся держаться подальше от политики Матвей понял, что бывшая УССР не обязательно ответит на такую позицию нейтралитетом. Донбасс и Юго-Восток воспринимались и воспринимаются как край нелояльный, склонный к бунту, так и не украинизированный.
Пощады от солдат с жовто-блакитным флажком на униформе почти никто не ждет. Ирина (имя изменено по просьбе собеседницы) подтверждает, что люди, слыша раскаты канонады, сжигают после получения гуманитарки коробки из-под продуктов. На картоне есть буква Z — символ специальной военной операции.
Несмотря на это, многие не бегут из города, потому что в Красном Лимане у них все имущество, без которого жизнь становится невыносимой. У изрешеченных ворот тонко плачет женщина — уехали дети и внуки, город у линии фронта, постоянные обстрелы и жизнь в подвале вымотали, украинские войска стараются ворваться в город. «Мы боимся, чтобы нас не сдали назад Украине, как это было с Изюмом и такими же городами. Нам очень страшно. Очень тяжело», — жалуется она.
— Мы остались, потому что у нас дома, — успокоившись, объясняет она причины, по которой и они, и другие краснолиманцы не оставили город. — Я всю жизнь на дома зарабатывала.
На многажды пробитых воротах ее дома висит серебряный нательный крестик — защита от украинских снарядов.
* Организация признана экстремистской и запрещена в России.
