https://ukraina.ru/20220815/1037681547.html
Александр Бородай: Россия выдавливает ВСУ, но нам подготовили много неприятных сюрпризов
Александр Бородай: Россия выдавливает ВСУ, но нам подготовили много неприятных сюрпризов - 16.08.2022 Украина.ру
Александр Бородай: Россия выдавливает ВСУ, но нам подготовили много неприятных сюрпризов
Чем дольше проходит спецоперация, тем с большими трудностями мы сталкиваемся. В частности, это касается насыщение противником линии фронта новейшими образцами... Украина.ру, 16.08.2022
2022-08-15T16:28
2022-08-15T16:28
2022-08-16T14:41
интервью
донбасс
россия
всу
оружие
himars
/html/head/meta[@name='og:title']/@content
/html/head/meta[@name='og:description']/@content
https://cdnn1.ukraina.ru/img/07e6/07/12/1036530119_27:8:860:476_1920x0_80_0_0_3dee73428ca2c08b341f7b129aff833a.jpg
Чем дольше проходит спецоперация, тем с большими трудностями мы сталкиваемся. В частности, это касается насыщение противником линии фронта новейшими образцами западного вооружения. Для ускорения темпов операции нужно принять ряд организационных и политических решений, считает депутат Государственной Думы и руководитель Союза добровольцев Донбасса Александр БородайОб этом он рассказал в интервью изданию Украина.руРанее замминистра информации ДНР Даниил Безсонов сообщил об успехах союзных войск на изюмско-славянском направлении. По его словам, наши силы настолько активно уничтожают противника в «Шервудском лесу», что они даже не успевают сдаться.— Александр Юрьевич, СДД активно работает на этом направлении. Подтверждаете ли вы эти сведения?— Всё так, за исключением одного: сдаваться в плен они иногда всё же успевают. Кроме армейских подразделений, на этом направлении успешно действует батальон «Рюрик» и отряд «Барс-13», созданный Союзом Добровольцев Донбасса. Всего на изюмско-славянском направлении у нас действует один отряд и один батальон. Другие подразделения, отряды и батальоны действуют на территории Запорожской и Херсонской областей бывшей Украины. Так что география у СДД расширилась. Помимо того, что члены «Союза» воюют по всей протяженности фронта в самых разных силовых структурах, как РФ, так и в ДНР и ЛНР.— Вы в предыдущих интервью говорили, что противник на этом направлении активно использовал мины-«лепестки». Это было еще до того, как украинские формирования стали засыпать ими Донецк. Изменилась ли ситуация сейчас?— Не изменилась. Они продолжают их использовать. Более того, я буквально вчера приезжал к своим товарищам из «Союза» на кураховском направлении в сторону Угледара, и спрашивал: «Ребята, у вас "лепестки" есть». Они говорят: «Нет, пока не используют». А теперь "лепестки" появились в изобилии и там тоже. Они даже на меня ворчат, что я накликал.Поля, засеянные «лепестками», встречаются сейчас практически на всех участках фронта. Их довольно легко рассеивать, потому что это не происходит вручную. Заряжаются «Ураганы» этими «лепестками» и выстреливается огромный пакет мин, десятки тысяч штук.— То есть мы не можем сказать, что они в большей степени стали использовать эти мины только против мирного населения, а не против военных?— Нет, они используют «лепестки» повсеместно. На них подрываются мирные жители, военные, коровы, колеса машин. Единственное, что более-менее выдерживает «лепестки» — так это гусеничная техника. Да и то, катки портятся, потому что они тоже из резины. Тем более, сейчас появились «лепестки» немножко другой модификации — квадратные. Более мощные. Поэтому неприятностей стало больше.— Сколько должно пройти времени, чтобы полностью разминировать территорию республики от них?— По идее они должны самоликвидироваться через 48 часов. Иногда ты идешь или едешь и часто слышишь хлопки. Часть этих «лепестков» самоликвидируется. Но очень часто этого не происходит.— Минобороны РФ объявило о взятии нами под контроль Песков. Сообщения о зачистке поселка приходили и раньше, но полностью освободить его не удавалось, потому что противник засел на северо-западной окраине и предпринимал контратаки. Решен ли вопрос с Песками окончательно?— Именно в Пески я еще не успел приехать, потому что я в Донецке появился только этой ночью, поэтому я не могу говорить об этом населенном пункте как очевидец. Но насколько мне известно, Пески на 100% за нами.Это хорошо, но вы же понимаете, что это успех ограниченного масштаба. Потому что еще есть Авдеевка и все, что осталось от донбасской группировки противника. Это самая мощная группировка ВСУ, и я бы предостерег от излишнего оптимизма.Мы же понимаем, что враг на месте не сидит. Он формирует новые и новые бригады. В частности, они в Англии тренировали три бригады, вооруженные натовским оружием. Еще три бригады собираются там тренироваться. Всего противник планирует сформировать шесть полноценных бригад, вооруженных натовским оружием.Да, участились случаи сдачи в плен, но в целом вражеские силы не рассеяны, управляемость не потеряли, бои идут по всему фронту. Есть даже попытки контратак на отдельных участках фронта, хотя и неудачных, связанных с большими потерями для противника. Особенно активное движение сейчас отмечается на севере Запорожской области.— Насколько наши силы на этом направлении защищены от контратак?— Что значит «защищены»? Идут тяжелые бои. Например, в одном из батальонов «Союза добровольцев Донбасса», который находится на территории в Херсонской области, потери составили 29 человек убитыми и 86 ранеными за 12 дней контактного боя. Это очень маленькие потери, просто они оказались на острие атаки.Сначала шли поляки, потом шли нацики, а в последний день шли вэсэушники. Естественно, что самые слабые атаки были со стороны вэсэушников. Они подошли, получили и ушли. Поляки шли крепко, но всего два дня. Потом не выдержали, собрались и уехали.— Была информация, что мы уничтожили 80—90% кадрового состава ВСУ. Ощущается ли это на фронте?— Да, ощущается. Я не знаю, уничтожили ли мы 80 или 90%, но в тех подразделениях противника, с которыми нам приходится сталкиваться, кадровых военных (всех, кто находился в строю до начала спецоперации), действительно встречается не больше 10—15%.Да, кадровый состав ВСУ в основном уничтожен. Но я напомню, что мы воюем против армии, которая прошла четыре волны тотальной мобилизации. Пушечного мяса на фронте у них хватает.Тем более, по сути дела, на Украине, подчиненной Киеву, это остался единственный способ заработать какие-то деньги.Украинская экономика рухнула окончательно до того момента, пока она не станет нашей собственной экономикой, и эти три тысячи долларов — это единственный способ заработать для всех семейных людей. И они идут на фронт заработать деньги. Если они стоят на блокпостах или в тылу, то зарабатывают по тысяче долларов. Это заробитчане на войне.— Сколько из этих мобилизованных храбрых и идейных? Сколько из них пришли просто на посту постоять?— У большинства из них с боевым духом давно плохо. Тональность того, что произносят пленные, давно изменилась. Раньше они рассчитывали, что в плен они попали временно, что будет «перемога», что они придут в Россию и устроят здесь вакханалию, заполучив русских в качестве рабов. Я напомню, что с 2014 года они носили футболки и татуировки с лозунгами рабовласти.Теперь они быть рабовладельцами в России уже не рассчитывают. Главная их надежда на то, что «весь мир против России». Но это неправда. Против нас западный мир, а вовсе не весь. Они рассчитывают, что под давлением «всего мира» в России произойдет тяжелейший политический и экономический кризис, Россия развалится сама, а они придут на осколки развалившейся России и станут «рабовласниками». Теперь у них такая доминирующая идея. Им «главное продержаться».Держатся они довольно плохо. Хотя эта война довольно низкой динамики и резкие движения фронта происходят достаточно редко, мы пока наступаем и выдавливаем их.Еще надо иметь в виду, что мы фактически воюем добровольцами. Потому что у нас нет военного положения и состояния войны, а те представители силовых структур, которые не хотят воевать, тоже не воюют. Таким образом, все наши вооруженные силы, кроме мобилизованных в ДНР и ЛНР, добровольцы. Из-за этого мы воюем меньшим числом, но продолжаем наступать. По ряду направлений мы это делаем весьма и весьма успешно.— За счет чего нам удается наступать при отсутствии численного перевеса?— Есть несколько составляющих. Одна из них — высокая степень боевого духа, понимание целей и задач именно этого периода боевых действий, которые для нас — действительно спецоперация, а не война. Хотя я считаю, что если с той стороны война, то мы тоже должны пересмотреть свое отношение к спецоперации.Кроме боевого духа, у нас есть превосходство в качестве командования на тактическом и стратегическом уровне, а также существенное превосходство в бронетехнике и авиации. К сожалению, эта кампания похожа на Первую мировую, и это наше превосходство в бронетехнике и авиации не сказывается существенно, потому что с той стороны большое насыщение противотанковыми средствами и разнообразными средствами ПВО, прежде всего, западными.Тем не менее, наступление продолжается, хотя оно идет достаточно сложно и, что греха таить, не без потерь.— Нужно ли нам объявлять мобилизацию или каким-то другим образом ускорять темпы операции, чтобы она не затянулась на год или на два?— Я отвечу на вторую часть вашего вопроса. Первая часть относится к компетенции высшего политического руководства страны, прежде всего, президента. Я уверен в том, что президент все хорошо понимает, принимает ответственные и абсолютно правильные решения. Поэтому я воздержусь от комментариев на эту тему.Что касается ускорения темпов, то они были бы весьма и весьма желательны. Чем дальше мы затягиваем спецоперацию, тем с большими трудностями мы сталкиваемся. В частности, это касается насыщение противником линии фронта новейшими образцами западного вооружения.К сожалению, HIMARS`ы и «три топора» (американская гаубица М-777) действительно доставляют нам существенные неудобства. HIMARS — это очень неприятная штука. Высокоточная, достаточно мощная. К сожалению, она действительно уничтожает много наших складов, и мы несем от них серьезные потери.Это не супероружие, и мы эти установки уничтожаем. Но те, которые остались и действуют, доставляют нам проблемы.— За счет чего мы можем ускориться? Нужно ли нам, например, уничтожать мосты или нанести удар по центрам принятия решений в Киеве?— Для этого нужны организационные и политические решения. Я не хочу их особо комментировать, но меня до сих пор удивляет, почему мы не приняли решение об уничтожении мостов через Днепр, которые находятся в распоряжении противника. Эти мосты — ключевые точки в линиях снабжения, по которым к противнику идет пополнение в виде живой силы и западные тяжелые вооружения.Мы ожидаем появления у противника на фронте тяжелых систем ПВО. Это существенно ограничит возможности нашей фронтовой авиации: как самолетов, так и вертолетов.— Может быть, мы не уничтожаем мосты по каким-то скрытым причинам, о которых высшее руководство страны знает, но нам не говорит?— Очевидно, возможности наших сил позволяют нам уничтожить эти мосты. Вопрос в принятии решений на эту тему.— Сейчас ведется много дискуссий, нужно ли в Донбассе восстанавливать те или иные населенные пункты и промышленные объекты. Кто это в итоге будет определять?— Фактически Донбасс является частью России. Формализация этого произойдет в ближайшее время с помощью референдума. Надо дождаться освобождения территории ДНР от противника. Я не хочу предсказывать, сколько это займет времени, но я не уверен, что мы успеем это сделать в сентябре. Если мы проведем референдум на два месяца позже — это нестрашно.Донбасс — уже часть России. Здесь ощущается присутствие российских специалистов и чиновников. Российские государственные деятели регулярно посещают Донбасс. Некоторые из них уже работают здесь на постоянной основе.В целом выработана стратегия восстановления промышленного потенциала Донбасса. Есть ряд предприятий, которые восстановлению не подлежат, потому что они не вписываются или плохо вписываются в экономическую стратегию и экономические цепочки России. Некоторые из них столь сильно разрушены, что восстанавливать их себе дороже. Но очень значительная часть промышленного потенциала Донбасса будет воссоздана и будет работать лучше, чем раньше.— Как вы оцениваете темпы восстановления Мариуполя?— Я через Мариуполь проезжал вчера. Видно, что новые здания уже поднимаются. На окраине уже готовы несколько многоквартирных домов. Я не знаю, подключены ли там коммуникации, но выглядят они, как хорошие и качественные дома. Бери и заселяйся.Идет довольно усиленное строительство. Понятное дело, что такой же картины нет в той же самой Волновахе. Восстановление идет, но Волноваха находится довольно близко к линии фронта и по ней регулярно прилетает. Думаю, когда линия фронта уйдет значительно западнее, начнется восстановление других районов Донбасса.Многие города будут восстановлены в той или иной мере. Я неделю назад был в Попасной и могу сказать, что она разрушена очень существенно. Тем не менее, существуют планы восстановления Попасной. Это всегда был важный железнодорожный узел. Она будет воссоздана, но в несколько меньшем масштабе, чем была ранее. В этом нет экономического смысла. Потому что экономическая картина Донбасса меняется и будет меняться дальше.Вообще в Донбасс приходятся существенные инвестиции. Не только государственные, но и частные. И я ожидаю, что жизнь Донбасса будет существенно улучшаться сразу после прекращения боевых действий на его территории. На Луганщине это уже ощущается, в Донецке – не очень, потому что по нему пока продолжают стрелять. За окном регулярно громыхает.— Насколько нам политически важно провести референдум в Донбассе раньше, чем в Херсонской и Запорожской области?— Это важно не политически, а идеологически. Я разговаривал на эту тему с главой ДНР Денисом Пушилиным. Он правильно сказал, что ему хотелось бы, чтобы референдум в ДНР и ЛНР прошел хотя бы на неделю раньше, чем на Херсонщине и Запорожчине, потому что Донбасс имеет право на некое символическое преимущество. Донбасс с 2014 года воюет, терпит обстрелы и жесточайший террор. Он имеет право на символическое превосходство над другими вновь обретенными нами территориями.
https://ukraina.ru/20220720/1036528375.html
https://ukraina.ru/20220815/1037660222.html
https://ukraina.ru/20220815/1037658364.html
https://ukraina.ru/20220812/1037595999.html
донбасс
россия
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
2022
Новости
ru-RU
https://xn--c1acbl2abdlkab1og.xn--p1ai/
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
Украина.ру
editors@ukraina.ru
+7 495 645 66 01
ФГУП МИА «Россия сегодня»
интервью, донбасс, россия, всу, оружие, himars
Чем дольше проходит спецоперация, тем с большими трудностями мы сталкиваемся. В частности, это касается насыщение противником линии фронта новейшими образцами западного вооружения. Для ускорения темпов операции нужно принять ряд организационных и политических решений, считает депутат Государственной Думы и руководитель Союза добровольцев Донбасса Александр Бородай
Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
Ранее замминистра информации ДНР Даниил Безсонов сообщил об успехах союзных войск на изюмско-славянском направлении. По его словам, наши силы настолько активно уничтожают противника в «Шервудском лесу», что они даже не успевают сдаться.
— Александр Юрьевич, СДД активно работает на этом направлении. Подтверждаете ли вы эти сведения?
— Всё так, за исключением одного: сдаваться в плен они иногда всё же успевают. Кроме армейских подразделений, на этом направлении успешно действует батальон «Рюрик» и отряд «Барс-13», созданный Союзом Добровольцев Донбасса.
Всего на изюмско-славянском направлении у нас действует один отряд и один батальон. Другие подразделения, отряды и батальоны действуют на территории Запорожской и Херсонской областей бывшей Украины. Так что география у СДД расширилась.
Помимо того, что члены «Союза» воюют по всей протяженности фронта в самых разных силовых структурах, как РФ, так и в ДНР и ЛНР.
— Вы в предыдущих интервью говорили, что противник на этом направлении активно использовал мины-«лепестки». Это было еще до того, как украинские формирования стали засыпать ими Донецк. Изменилась ли ситуация сейчас?
— Не изменилась. Они продолжают их использовать. Более того, я буквально вчера приезжал к своим товарищам из «Союза» на кураховском направлении в сторону Угледара, и спрашивал: «Ребята, у вас "лепестки" есть». Они говорят: «Нет, пока не используют». А теперь "лепестки" появились в изобилии и там тоже.
Они даже на меня ворчат, что я накликал.
Поля, засеянные «лепестками», встречаются сейчас практически на всех участках фронта. Их довольно легко рассеивать, потому что это не происходит вручную. Заряжаются «Ураганы» этими «лепестками» и выстреливается огромный пакет мин, десятки тысяч штук.
— То есть мы не можем сказать, что они в большей степени стали использовать эти мины только против мирного населения, а не против военных?
— Нет, они используют «лепестки» повсеместно. На них подрываются мирные жители, военные, коровы, колеса машин.
Единственное, что более-менее выдерживает «лепестки» — так это гусеничная техника. Да и то, катки портятся, потому что они тоже из резины. Тем более, сейчас появились «лепестки» немножко другой модификации — квадратные. Более мощные. Поэтому неприятностей стало больше.
— Сколько должно пройти времени, чтобы полностью разминировать территорию республики от них?
— По идее они должны самоликвидироваться через 48 часов. Иногда ты идешь или едешь и часто слышишь хлопки. Часть этих «лепестков» самоликвидируется. Но очень часто этого не происходит.
— Минобороны РФ объявило о взятии нами под контроль Песков. Сообщения о зачистке поселка приходили и раньше, но полностью освободить его не удавалось, потому что противник засел на северо-западной окраине и предпринимал контратаки. Решен ли вопрос с Песками окончательно?
— Именно в Пески я еще не успел приехать, потому что я в Донецке появился только этой ночью, поэтому я не могу говорить об этом населенном пункте как очевидец. Но насколько мне известно, Пески на 100% за нами.
Это хорошо, но вы же понимаете, что это успех ограниченного масштаба. Потому что еще есть Авдеевка и все, что осталось от донбасской группировки противника. Это самая мощная группировка ВСУ, и я бы предостерег от излишнего оптимизма.
Мы же понимаем, что враг на месте не сидит. Он формирует новые и новые бригады. В частности, они в Англии тренировали три бригады, вооруженные натовским оружием. Еще три бригады собираются там тренироваться. Всего противник планирует сформировать шесть полноценных бригад, вооруженных натовским оружием.
Да, участились случаи сдачи в плен, но в целом вражеские силы не рассеяны, управляемость не потеряли, бои идут по всему фронту. Есть даже попытки контратак на отдельных участках фронта, хотя и неудачных, связанных с большими потерями для противника. Особенно активное движение сейчас отмечается на севере Запорожской области.
— Насколько наши силы на этом направлении защищены от контратак?
— Что значит «защищены»? Идут тяжелые бои. Например, в одном из батальонов «Союза добровольцев Донбасса», который находится на территории в Херсонской области, потери составили 29 человек убитыми и 86 ранеными за 12 дней контактного боя. Это очень маленькие потери, просто они оказались на острие атаки.
Сначала шли поляки, потом шли нацики, а в последний день шли вэсэушники. Естественно, что самые слабые атаки были со стороны вэсэушников. Они подошли, получили и ушли. Поляки шли крепко, но всего два дня. Потом не выдержали, собрались и уехали.
— Была информация, что мы уничтожили 80—90% кадрового состава ВСУ. Ощущается ли это на фронте?
— Да, ощущается. Я не знаю, уничтожили ли мы 80 или 90%, но в тех подразделениях противника, с которыми нам приходится сталкиваться, кадровых военных (всех, кто находился в строю до начала спецоперации), действительно встречается не больше 10—15%.
Да, кадровый состав ВСУ в основном уничтожен. Но я напомню, что мы воюем против армии, которая прошла четыре волны тотальной мобилизации. Пушечного мяса на фронте у них хватает.
Тем более, по сути дела, на Украине, подчиненной Киеву, это остался единственный способ заработать какие-то деньги.
Украинская экономика рухнула окончательно до того момента, пока она не станет нашей собственной экономикой, и эти три тысячи долларов — это единственный способ заработать для всех семейных людей. И они идут на фронт заработать деньги.
Если они стоят на блокпостах или в тылу, то зарабатывают по тысяче долларов. Это заробитчане на войне.
— Сколько из этих мобилизованных храбрых и идейных? Сколько из них пришли просто на посту постоять?
— У большинства из них с боевым духом давно плохо. Тональность того, что произносят пленные, давно изменилась. Раньше они рассчитывали, что в плен они попали временно, что будет «перемога», что они придут в Россию и устроят здесь вакханалию, заполучив русских в качестве рабов.
Я напомню, что с 2014 года они носили футболки и татуировки с лозунгами рабовласти.
Теперь они быть рабовладельцами в России уже не рассчитывают. Главная их надежда на то, что «весь мир против России». Но это неправда. Против нас западный мир, а вовсе не весь.
Они рассчитывают, что под давлением «всего мира» в России произойдет тяжелейший политический и экономический кризис, Россия развалится сама, а они придут на осколки развалившейся России и станут «рабовласниками». Теперь у них такая доминирующая идея. Им «главное продержаться».
Держатся они довольно плохо. Хотя эта война довольно низкой динамики и резкие движения фронта происходят достаточно редко, мы пока наступаем и выдавливаем их.
Еще надо иметь в виду, что мы фактически воюем добровольцами. Потому что у нас нет военного положения и состояния войны, а те представители силовых структур, которые не хотят воевать, тоже не воюют. Таким образом, все наши вооруженные силы, кроме мобилизованных в ДНР и ЛНР, добровольцы.
Из-за этого мы воюем меньшим числом, но продолжаем наступать. По ряду направлений мы это делаем весьма и весьма успешно.
— За счет чего нам удается наступать при отсутствии численного перевеса?
— Есть несколько составляющих. Одна из них — высокая степень боевого духа, понимание целей и задач именно этого периода боевых действий, которые для нас — действительно спецоперация, а не война. Хотя я считаю, что если с той стороны война, то мы тоже должны пересмотреть свое отношение к спецоперации.
Кроме боевого духа, у нас есть превосходство в качестве командования на тактическом и стратегическом уровне, а также существенное превосходство в бронетехнике и авиации. К сожалению, эта кампания похожа на Первую мировую, и это наше превосходство в бронетехнике и авиации не сказывается существенно, потому что с той стороны большое насыщение противотанковыми средствами и разнообразными средствами ПВО, прежде всего, западными.
Тем не менее, наступление продолжается, хотя оно идет достаточно сложно и, что греха таить, не без потерь.
— Нужно ли нам объявлять мобилизацию или каким-то другим образом ускорять темпы операции, чтобы она не затянулась на год или на два?
— Я отвечу на вторую часть вашего вопроса. Первая часть относится к компетенции высшего политического руководства страны, прежде всего, президента. Я уверен в том, что президент все хорошо понимает, принимает ответственные и абсолютно правильные решения. Поэтому я воздержусь от комментариев на эту тему.
Что касается ускорения темпов, то они были бы весьма и весьма желательны. Чем дальше мы затягиваем спецоперацию, тем с большими трудностями мы сталкиваемся. В частности, это касается насыщение противником линии фронта новейшими образцами западного вооружения.
К сожалению, HIMARS`ы и «три топора» (американская гаубица М-777) действительно доставляют нам существенные неудобства. HIMARS — это очень неприятная штука. Высокоточная, достаточно мощная. К сожалению, она действительно уничтожает много наших складов, и мы несем от них серьезные потери.
Это не супероружие, и мы эти установки уничтожаем. Но те, которые остались и действуют, доставляют нам проблемы.
— За счет чего мы можем ускориться? Нужно ли нам, например, уничтожать мосты или нанести удар по центрам принятия решений в Киеве?
— Для этого нужны организационные и политические решения. Я не хочу их особо комментировать, но меня до сих пор удивляет, почему мы не приняли решение об уничтожении мостов через Днепр, которые находятся в распоряжении противника. Эти мосты — ключевые точки в линиях снабжения, по которым к противнику идет пополнение в виде живой силы и западные тяжелые вооружения.
Мы ожидаем появления у противника на фронте тяжелых систем ПВО. Это существенно ограничит возможности нашей фронтовой авиации: как самолетов, так и вертолетов.
— Может быть, мы не уничтожаем мосты по каким-то скрытым причинам, о которых высшее руководство страны знает, но нам не говорит?
— Очевидно, возможности наших сил позволяют нам уничтожить эти мосты. Вопрос в принятии решений на эту тему.
— Сейчас ведется много дискуссий, нужно ли в Донбассе восстанавливать те или иные населенные пункты и промышленные объекты. Кто это в итоге будет определять?
— Фактически Донбасс является частью России. Формализация этого произойдет в ближайшее время с помощью референдума. Надо дождаться освобождения территории ДНР от противника. Я не хочу предсказывать, сколько это займет времени, но я не уверен, что мы успеем это сделать в сентябре. Если мы проведем референдум на два месяца позже — это нестрашно.
Донбасс — уже часть России. Здесь ощущается присутствие российских специалистов и чиновников. Российские государственные деятели регулярно посещают Донбасс. Некоторые из них уже работают здесь на постоянной основе.
В целом выработана стратегия восстановления промышленного потенциала Донбасса. Есть ряд предприятий, которые восстановлению не подлежат, потому что они не вписываются или плохо вписываются в экономическую стратегию и экономические цепочки России. Некоторые из них столь сильно разрушены, что восстанавливать их себе дороже. Но очень значительная часть промышленного потенциала Донбасса будет воссоздана и будет работать лучше, чем раньше.
— Как вы оцениваете темпы восстановления Мариуполя?
— Я через Мариуполь проезжал вчера. Видно, что новые здания уже поднимаются. На окраине уже готовы несколько многоквартирных домов. Я не знаю, подключены ли там коммуникации, но выглядят они, как хорошие и качественные дома. Бери и заселяйся.
Идет довольно усиленное строительство. Понятное дело, что такой же картины нет в той же самой Волновахе. Восстановление идет, но Волноваха находится довольно близко к линии фронта и по ней регулярно прилетает. Думаю, когда линия фронта уйдет значительно западнее, начнется восстановление других районов Донбасса.
Многие города будут восстановлены в той или иной мере. Я неделю назад был в Попасной и могу сказать, что она разрушена очень существенно. Тем не менее, существуют планы восстановления Попасной.
Это всегда был важный железнодорожный узел. Она будет воссоздана, но в несколько меньшем масштабе, чем была ранее. В этом нет экономического смысла. Потому что экономическая картина Донбасса меняется и будет меняться дальше.
Вообще в Донбасс приходятся существенные инвестиции. Не только государственные, но и частные. И я ожидаю, что жизнь Донбасса будет существенно улучшаться сразу после прекращения боевых действий на его территории. На Луганщине это уже ощущается, в Донецке – не очень, потому что по нему пока продолжают стрелять. За окном регулярно громыхает.
— Насколько нам политически важно провести референдум в Донбассе раньше, чем в Херсонской и Запорожской области?
— Это важно не политически, а идеологически. Я разговаривал на эту тему с главой ДНР Денисом Пушилиным. Он правильно сказал, что ему хотелось бы, чтобы референдум в ДНР и ЛНР прошел хотя бы на неделю раньше, чем на Херсонщине и Запорожчине, потому что Донбасс имеет право на некое символическое преимущество.
Донбасс с 2014 года воюет, терпит обстрелы и жесточайший террор. Он имеет право на символическое превосходство над другими вновь обретенными нами территориями.
