У Виктории и Павла, жены и мужа, сгорела квартира — ее поджег… прокурор, который жил в том же дома и сбежал при приближении российских и донецких войск. На службу пара не ходила, как и многие мариупольцы, они боялись провокаций «Мало ли какой-то ***** (негодяй. — Ред.) попадется с гранатой», — объясняет Виктория.
«Пасха на этот раз тихая», — радуются они и осекаются: нельзя произносить всуе слова «тихо» и «тишина», опыт подсказывает, что бои останавливались, чтобы возобновиться вновь, поэтому Виктория и Павел не хотят кликать лихо.
У них четверо детей, и объяснить им произошедшее они не могут, они не понимают его и сами: «Старший спросил: "Мам-папа, я настолько себя плохо вел, что я заслуживаю это все?" А что ответить? А ответить нечего (…). Батальон "Азов" засел в первом подъезде, они отстреливались от российских войск. Они сидели у нас в дома, они выламывали двери в квартире, и кричали: "Вы не откроете, мы выломаем" (…). Если бы не "азовцы", мы были с квартирами в красивом городе», — рассказывают они о двух месяцах боев.
У Виктории возрождение к жизни — то, что празднуют на Пасху — связаны с вполне конкретной мечтой: «Я вхожу в свою квартиру, целую».
Роман работал поваром в ресторане «Чайка» в Мариуполе, а сейчас жарит шашлыки из курицы и картошки во дворе — соседи, те, кто жил в доме по улице Соборной, и нашедшие там приют — устроили своеобразную пасхальную трапезу у подъезда. Пикником это назвать нельзя — в Мариуполе и так еду готовят под открытым небом, на кострах, но что-то праздничное в обеде есть. По крайней мере, Роман так считает, и он спорит с женой — радостное Христово Воскресение в этом году или нет. А потом вспоминает по случаю праздника те речи в церкви, которые слушал.
«Господь каждому дает с рождения сердце. И сердцу человек не изменяет. Всегда есть выбор — идти вперед, идти назад, иди в стороны. Это проповедь была священника еще в 2005 году, это был старец Серафим в Святогорской лавре, — приводит Роман детали и рассказывает, что произошедшее уже было предсказано. — И там на проповеди он говорил, что зазвонят колокола от Красного Лимана (город под Донецком. — Ред.) То есть все объединение будет, это было известно уже давно», — убежденно говорит повар.
И раскол в церкви, произошедший по политическим причинам, тоже был упомянут в пророчествах, добавляет он. «Батюшка Зосима, основатель двух монастырей, в своих книгах писал давно о том, что будет происходить: Филарет, все остальные, украинизация», — дополняет Роман свое объяснение событий, в которых, как он верит, есть смысл.
В каком-то смысле повар Роман знает и политическую кухню — в ресторане он сталкивался с главами города и государства. «Все видел, и [бывшего городского мэра Михаила] Поживанова, и остальных всех. [Президента Украины Владимира] Зеленского перед войной кормил, [бывшего мэра Мариуполя Вадима] Бойченко», — перечисляет он.
Оценки им он не выносит, хотя в одном уверен: искренности ждать от политиков не стоит. «Людей судят по поступкам. А какие могут быть поступки, если люди надевают маски, которые им удобны?» — Роман даже не сокрушается о лицемерии тех, кто отвечает за судьбы людей, а принимает это как факт.
Рядом со двором, где жарят шашлыки протоиерей Гавриил Агабеков в Покровском храме Мариуполя вначале долго, слегка насупившись, слушает о дрязгах и склоках — нередких среди людей, которых как беженцев прибило к храму. Женщина, которую с семьей поселили в ризнице, недовольна тем, что ее отстранили от раздачи гуманитарной помощи и попросили ей подыскать жилье, чтобы храм мог начать работать.
Священник не хочет оправдываться, за него заступаются прихожанки — следуют рассказы о том, кто и как пытался захватить контроль над распределением продуктов. Отец Гавриил же не хочет разговаривать об интригах в праздник — «война проявляет истинную природу всех» — а о том, как отметили Воскресение Христово все же соглашается, в каком-то смысле это его пастырский долг.
«Для христианина Пасха всегда радостна. Христово Воскресение — это совершенно тема, которая не касается ни политических, ни внешних мировоззрений», о — сразу обозначает границы отец Гавриил.
Если вспомнить первую Пасху — вчера читали Паримийник, есть такое место в богослужении, где Господь заповедовал евреям, когда они исходили из Египта, есть пасху с горькой травой. Вот эта Пасха у нас была все-таки с горькой травой».
— А почему Господь так заповедовал?
— В память об этих днях рабства в Египте израильского народа (…). Для мариупольцев эта Пасха была с горькой травой. Нужно задуматься нам о вечности, мы понимаем, что живое о живом думает. Мы привыкли к комфорту, к тому, что нас окружает. Сегодня мы понимаем что вечность для нас более приемлема, нежели весь это комфорт. Мы враз можем всего это лишиться. А ведь мы живы и души наша живы», — напоминает священник.
«Посмотрите, пепел, дым, все, что мы имели — сейчас мы не имеем ничего. Мы даже элементарного комфорта лишены, — все же вспоминает о земном отец Гавриил. — Поэтому стоит задуматься о Пасхе, еврейский народ, они и Моисея упрекали: "Зачем ты нас вывел [из Египта]? По крайней мере, хоть и в рабстве, но была у нас работа, и были у нас дома, и было что покушать, а мы теперь по пустыне скитаемся". Но шли к вечности, вернее, даже не к вечности, а в Землю Обетованную, вот для нас, христиан, вся наша жизнь — это путь в Землю Обетованную, в Вечное Царство, Христа Нашего Спасителя».
Отец Гавриил уточняет, что о рабстве он говорил о духовном — «рабстве тупого комфорта и привычек дурных». «Все равно мы радостно встретили Пасху», — добавляет священник то ли чтобы подытожить, то ли чтобы оттенить свои слова про горькую траву и исход.
