Президент РФ Владимир Путин утром 24 февраля выступил с обращением к россиянам. В нем он сообщил о вводе российских войск на Украину. Спецоперация направлена на «демилитаризацию и денацификацию Украины». Минобороны России сообщило, что гражданскому населению Украины ничего не угрожает. Российские военные не наносят никаких ракетных, авиационных или артиллерийских ударов по городам Украины и все цели носят исключительно военный характер. Народная милиция ДНР и ЛНР заявили о начале освобождения оккупированных Украиной территорий Донбасса.
Комментарий Владимира Мамонтова:
- Были заявлены две темы: денацификация и демилитаризация Украины. Вводятся войска, отодвигается граница, уничтожаются склады и командные пункты. Противная сторона, видя такой разворот событий, просит гуманитарный коридор на отход, наши военные соглашаются. Но возникает вопрос, куда в этой ситуации денется украинский режим? «Мы только вырвем жало у змеи, или же мы ее окончательно задушим»?
Это вопрос непростой, это вопрос, где и в какой момент остановиться и подумать, это зависит и от того, какую реакцию это вызовет на Украине, в мире и среди тех, кто поддерживал такую ситуацию на Украине. Сначала все пихали Украину как Буратино в огонь, говоря, что все ее поддержат, а сейчас, когда Россия показала, что она умеет решать проблему, если ее довести, то кто поедет воевать за Украину? Где эти десантные батальоны из Америки и из Англии?
А почему вообще говорят, что мы начали войну с Украиной? Если посчитать количество «советников» в военно-политическом руководстве Украины, которые диктуют Киеву, какую политику надо проводить, то ясно, что мы не с Украиной воюем. Была же знаменитая сцена, когда Байден после Майдана поехал на Украину с инспекцией, и сел в главное кресло посреди стола. Этот «коллективный Байден» ей и сейчас руководит.
Дорогие Украинцы! Мы воюем не с бабушками, которые чудом спаслись от пожара в Одессе, и не с молодыми ребятами, которые по глупости поют «Никогда мы не будем братьями». Мы воюем с отморозками, фашистами и бандеровцами. Это гибридна война России и Западом.
Самое печальное в этой ситуации лишь в том, что как эту войну не называй, война — это все равно война, в результате которой погибнут в том числе мирные жители. Они могут быть вообще ни при чем и они хотели бы отсидеться, но в их окно может залететь шальная пуля или снаряд. Да и вообще всех людей жалко. Но логика жизни человечества показывает, что это не особенно берется во внимание, и что это никогда не останавливало, когда задействованы большие тектонические силы.
Когда просыпается вулкан или медведь, то бессмысленно говорить, что кого-то будет жалко. Но если вулкан — это стихийная сила, то этот медведь был абсолютно договороспособным и сейчас может договариваться, если вы хотите договориться и не хотите погибели. Вот такая интересная коллизия для тех, кто вертит Украиной. Мы за 8 лет использовали весь гуманитарный инструментарий. Сейчас пошел в ход другой. Печально, но это факт.
Что касается заявлений Лукашенко, то это — политик, который постоянно анализирует ситуацию и в связи с этим иногда делает заявления, которые кажутся взаимоисключающими. Но на самом деле в этом нет ничего взаимоисключающего. Это история о том, что Лукашенко не хочет отдаляться от России, потому что Россия оказала ему огромную услугу, когда помогла ему преодолеть трудности конца 2020 года. Лукашенко не хочет навлечь на себя беду, которую навлекла на себя Украина своей многовекторностью и полным разворотам на Европу. Он политик тертый, и у него не отнимешь житейского и политического опыта. Поэтому, исходя из проведенных учений, мы можем опереться на Беларусь как на союзника.
Лукашенко говорил, что в случае большой войны мы должны встать спина к спине и закрывая уязвимости друг друга. Но считать, что он прямо сейчас все признает и побежит воевать, не приходится, к сожалению, или к счастью. Этого не было и не будет. Только под давлением определенных обстоятельств последуют эти шаги, которые, по мнению части нашего общества, должны сблизить политическое руководство России и Белоруссии.
«Возможно, я приеду в Крым», «Не исключено, что я признаю». Никакого признания Абхазии и Южной Осетии не последовало. Позицию Белоруссии и других некоторых стран можно объяснить так: «Мы понимаем, почему Россия так поступает, но мы не формулируем это в чеканные строки международного признания по некоторым мотивам и соображениям, которые для нас важны». Это не то, чтобы двурушническая позиция, но эта позиция «что мы готовы, но тут на нас такие беды свалятся».
Россия — большое государство, а любое большое государство, которое принимает такие серьезные решения, обязано понимать другие страны. Но и другие страны должны понимать, что они могут получить серьезные решения со стороны России.
