Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру.
— Алексей, помните ли декабрь 1991-го? Чем вы тогда занимались, где работали, чего ждали от будущего?
— В декабре 1991-го мне было 20 лет. Я был студентом 2-го курса университета в Йошкар-Оле, столице республики Марий Эл. Учёба была на предпоследнем месте моей жизни. Всё свободное время занимала фарцовка, любовь, рок музыка. Так жила, наверное, вся молодёжь. Был один ботаник, который проводил всё своё время в библиотеке универа, клянусь, он был такой один на всех, а мы гуляли все за одного.
Хорошо помню декабрь. Накануне католического рождества я совершил очередную вылазку в Будапешт, куда возил традиционные матрёшки и всё то, что плохо лежало в разграбленном военно-промышленном комплексе и мелкими партиями удачно попадало в мои руки.
Поразила меня тогда небольшая группа офицеров десантников. В пустом вагоне мёрзлой электрички они сидели рядом со мной, держа путь куда-то на территорию Югославии. Их настроение было фатальным, но говорили они о таких суммах, что риск опасности, которой они страшились, был, наверное, оправдан. Я знал, что заработаю смешные две-три сотни баксов, а сердце всё равно радовалось, потому что в перспективе в свой новый год я видел себя в тёплом семейном кругу, и главное — живым.
— Какие тогда были настроения у вас и в вашем окружении?
— Несмотря на заражённое лёгкими деньгами сознание, ещё верилось в какое-никакое светлое будущее. Что я имею в виду? В сентябре 1989-го, когда я пришёл в стены университета, первым делом я обратил внимание на доску с расписанием лекций, где висела ведомость распределения выпускников 1989-го. В графах напротив фамилий указывались: полученная должность, оклад, жилищные условия. И всё там говорило об определённом успехе — пять лет учёбы и вот тебе сразу: квартира или частный дом, зарплата выше средней, и в некоторых случаях даже служебный автомобиль. Что за факультет? Сельскохозяйственный! А что вы хотели — поближе к кухне, подальше от начальства!
Каждый помнил, что на пути из социализма в коммунизм кормить никто не обещал, и потому перестройке многое прощалось. Время ощущалось с интересом и предвкушением перемен к лучшему. Да — продукты по талонам, да — обесценивались деньги по гиперболе, но мы смотрели программу «Взгляд», «600 секунд» и подпитывались правдой, жёсткой правдой. Именно эта жёсткость рождала осознанное понимания верного направления: вот сейчас все язвы вскроем и заживём лучше прежнего!
— Помните ГКЧП?
— Три дня ГКЧП в августе 1991 в сознании двадцатилетнего студента из глубинки родили реакцию, подобную той, которую родители выражают по отношению к четырнадцатилетнему подростку: «Перебесится». Не помню, чтобы мои родители как-то драматизировали этот момент. Конец лета, нужно выкопать картошку, заготовить варенья-соленья на зиму. У них в Москве копья ломаются, а нам нужно просто жить, и перспектива только одна — заботиться о себе самим.
— Как восприняли сообщение о ликвидации Советского Союза и о создании СНГ?
— Референдум о сохранении СССР невозможно было осознать как «крупнейшую катастрофу XX века». В ответ на лозунг «Партия — наш рулевой», в 1988 году в КВНе прозвучала фраза молодых: «Партия, дай порулить!». Задорно, с огоньком. Вот это веселье, казалось, отразилось на всей политической жизни. Что-то решалось, осуществлялось, но похоже было на игру в напёрстки. Напёрсточники были широко распространены, приелись и никого уже не удивляли. Мы это впитали и обречённо следовали условиям игры.
Лично в моём сознании создание СНГ казалось перестановкой букв, и не более того. Если я и задавался вопросом: «А зачем всё это надо?», то, скорее всего, думал так: «Идея социализма накрылась медным тазом. Направление сменили с коммунизма на капитализм. Значит, нужно сменить аббревиатуру. Всего-то делов-то, не называть же страну Союз Капиталистических Республик. Поменяем название, а в государственном устройстве всё останется по-прежнему. По-моему так!».
— Мы говорили об ожиданиях от будущего, которые были тогда. А теперь, из наступившего уже будущего, как это видится вам — какой могла бы быть наша жизнь, если бы Союз сохранился, если бы сохранился социализм?
— В наступившем будущем в силу экономических причин я оказался в Ирландии, где живу с 2000-го года. По истечении двадцати лет эта республика превратилась в мини СССР. По непроверенным, но вполне достоверным данным, количество выходцев СССР/СНГ, проживающих в Ирландии, перевалило за полмиллиона.
Я разговаривал с очень многими соотечественниками из Литвы, Латвии, Эстонии и других республик бывшего союза. Преобладающее большинство из них горько воспринимают настоящее и будущее своих маленьких родин и ностальгируют об СССР. Да, что говорить, даже граждане Польши со светлыми чувствами вспоминают те времена, когда работа была гарантирована везде, никуда не нужно было уезжать, и они также с радостью вернули бы те времена, когда простое человеческое счастье было гарантировано государством.
Жаль, что это уже не повторится, но, если бы сохранился социализм, мне было бы приятно продолжать принимать участие в таком эксперименте. Мы жили счастливо и продолжали ли бы жить счастливо. У нас были идеалы и устремления, которые теперь превратились в страхи и паническую гонку дикого капитализма.
В противовес воинствующим диссидентам всех лет отвечу. Конечно, несогласные есть при любом общественно-политическом строе и будут всегда, но тогда в СССР их были единицы, а теперь миллионы. Да, теперь диссиденты без преград голосуют билетом за бугор, но разве в этом смысл жизни и суть счастья — уехать на чужбину?
Евгений Евтушенко написал: «Прощай, наш красный флаг…» — лучше его не скажешь и не напишешь, а я пишу о своём наболевшем.
Гордись своей великою страною
Гордись своей великою страною,
Не будь приманкой бездны упоён.
Пусть за морем веселье, но чужое,
А дома, хоть и горе, но своё.
В иное племя едешь новосёлом?
Запомни, где б ты доли не искал,
С чужими и веселье не весёло,
С родными и беда не так горька.
Чужбина
Сколько лет, сколько зим, сколько вёсен,
От родимого дома бегу.
Колыбель свою сдуру забросил,
Вновь родиться уже не смогу.
В гуще леса кукушка кукует,
От того что гнездо не свила,
Мне судьбу предрекает лихую —
Чтоб чужбина к рукам прибрала.
Душит свежестью воздух свободы,
Давит лёгкостью прелесть житья,
Прожигает на сердце пустоты
Иноземная доля моя.
