- Сергей, сейчас на Западе и Украине царит настоящая истерия по поводу возможного нападения России на Украину. Какова на ваш взгляд цель этой информационной кампании?
— Эта кампания является логическим продолжением того, что происходит в мире после распада Советского Союза. В 1991 году мы проиграли Третью Мировую войну. Она не была проиграна военными, она проиграна политиками и общественностью. Военнослужащие надёжно выполняли свой долг и на протяжении всех лет после Великой Отечественной сохраняли мир для нашего государства.
О нашем поражении свидетельствуют масштабы экономических и территориальных потерь: мы были вынуждены уйти со всех присоединенных волей Сталина территорий. Это, прежде всего, Восточная Европа, но мы ушли и из Монголии, Кубы, Эфиопии, Вьетнама, Афганистана…
Более того, мы потеряли собственные территории, которыми прирастала Россия со времён Екатерины (и даже значительно раньше). Теперь натовские танки стоят чуть ли не под Белгородом и Ростовом-на-Дону. Потеряны военные округа Закавказья, Прибалтики, Средней Азии, а это — тысячи единиц военной техники. Плюс колоссальные потери в экономике, сопоставимые лишь с утратами во время Второй Мировой войны. 25 миллионов русских людей очутились вне территории современной России — фактически чуть ли не в плену. Нигде наши люди не оказались в комфортных условиях — почти везде они «растворились» среди «титульных наций», или бедствуют, или были вынуждены уехать. Поэтому я и говорю о проигранной со всех точек зрения войне.
Сейчас ведётся Четвертая Мировая война. Она происходит в иных сферах, в иных измерениях и, к сожалению, на многих направлениях мы терпим очевидное поражение. Сегодня у нас нет явных союзников (за исключением нескольких стран, которые можно пересчитать на пальцах одной руки), а наша военная мощь недостаточна. Хотя после понесённых колоссальных утрат она частично восстановлена, но в вооружении важно не только его качество, но и количество. Количественные параметры ещё далеки от желаемых. Для сравнения: когда я был лейтенантом, на Черноморье у нас было шестьдесят подводных лодок, а сейчас всего семь, причём одна из них в ремонте. И хотя это великолепные, оснащенные «Калибрами» подлодки, однако они эксплуатируются столь интенсивно, что быстро выбивают свой моторесурс. Кораблей должно быть значительно больше.
- Один из узловых моментов в этой пропагандистской кампании — проблема Крыма и возможного наступления России с территории полуострова. Вот в западной прессе уже и карты вторжения из Крыма появились…
— Пусть не обижаются журналисты и эксперты, но эти карты напоминает игру «морской бой» в песочнице. Подобные публикации — это расчёт на немецкого бюргера, который с пивом ест колбаску, или на датскую домохозяйку, не понимающую, что такое современная война.
Во-первых, в современном мире — при всей любви или нелюбви к Украине — она России не нужна. В современном мире решение связанных с доминированием вопросов достигается другими путями, прежде всего через экономику.
Завоёвывать Украину (даже Юго-Восток, хотя эти люди нам близки) Россия не будет. За последние 30 лет государство Украина и ее юго-восточные области пришли в катастрофическая состояние. Украина на момент распада Советского Союза была самой развитой в экономическом отношении территорией не только в СССР, но и в Европе. Достаточно сказать, что таких кораблестроительных мощностей, которыми обладала УССР, не имела ни одна страна континента. Мало кто в мире обладал такими возможностями в ракетостроении, авиастроении, других передовых отраслях промышленности — и все это было профукано, разграблено, разворовано…
Печально читать, что у Франции для ловли браконьеров Украина закупает катера, на которых будут установлены пулеметы ДШК, которые были разработаны ещё до Великой Отечественной войны. Это хороший пулемёт, но раньше Украина строила авианосцы и подводные лодки, а теперь утратила все возможные компетенции. Всё, чем они хвалятся, ещё советские разработки. Зачем России завоевывать эти территории? Мы завоюем их и возьмём их себе на содержание, как в детском доме?
А что они рисуют… Современная война не предполагает беготню через пограничную полосу и переползание через колючую проволоку с винтовкой Мосина наперевес. Если — предположим — и будут какие-то операции проводиться, то они будут осуществляться глубинными методами — через нейтрализацию центров боевого управления, узлов энергообеспечения, транспортных коммуникаций и тому подобное.
Смысл этих рисуночков — надуть масштаб «российской угрозы» до размера дирижабля и сорвать экономические проекты, которые выгодны не только России, но и некоторым странам Запада (иначе они не участвовали бы в их финансировании). Речь, прежде всего, о «Северном потоке-2». А со стороны Украины — стремление любой ценой привлечь внимание к Киеву, желание столкнуть между собой геополитических игроков, чтобы получить с того какие-то дивиденды. Эти принципы исповедуются Киевом уже много веков, но особенно ярко это проявилось за последние тридцать лет. Я называю это принципом «Трёх Х»: «холопство», «хуторянство» и «хапужничество».
- Насколько, по Вашему мнению, значителен потенциал Черноморского флота в оборонительных и наступательных операциях?
— Система морского базирования существовала в Крыму практически всегда, но после 1991 года Киев саботировал наши попытки модернизации Черноморского флота России. Классический пример, когда мы долгое время не могли заменить штурмовики СУ-17 на более современные СУ-24. Для того чтобы их заменить потребовалось личная встреча и договорённость Ельцина и Кучмы. Конечно, все эти годы черноморцы поддерживали флот в боеспособном состоянии, но только с 2014 года мы в полной мере получили возможность заменить старые образцы на новую технику.
Прежде всего начали возрождаться объекты авиации. Россия вернулась на аэродромы, которые в свое время были переданы Украине и многие из них были заброшены; теперь они восстанавливаются и модернизируется. Колоссальное развитие получила система ПВО с комплексами С-300 и С-400 — отныне Крым полностью прикрыт защитным зонтиком.
Усиливаются береговые соединения, в частности, подразделения морской пехоты. Появились в Крыму воздушно-десантные войска. Пришли три фрегата так называемой «Адмиральской серии» (головной корабль «Адмирал Григорович»), пришли малые ракетные корабли, имеющие на вооружении современные крылатые ракеты. Пришли шесть подводных лодок проекта «Варшавянка» — в модернизированном варианте они отличаются тем, что могут использовать не торпеды, а ракеты «Калибр». Мы получили совершенно новые корабли модульного формата, которые могут быть трансформированы в ракетные корабли (или спасательные, или тральщики), усилен вспомогательный флот.
Операционной зоной Черноморского флота является не только Черное и Азовское моря, но и все Средиземноморье, плюс прилегающие сухопутные территории: от Гибралтара до Суэца и от Суэца до северной точки Крыма. Для того, чтобы решать задачи на таком огромном пространстве, сегодня сил одного Черноморского флота маловато. Потому в случае конфликта он будет действовать во взаимодействии со всеми видами Вооруженных Сил России — речь о воздушно-морской, воздушно-космической операции, межвидовом взаимодействии группировок. Это — боевые действия иного уровня. Их можно характеризовать как конвергентные, сетецентрические, гибридные…
После 14-го года мы можем говорить не только о Черноморском геополитическом регионе, но о Каспийско-Черноморским геостратегическом пространстве, где доминируют силы ЧФ и Южного военного округа, 4-й армии ВВС и ПВО. На этом пространстве любой имеющийся здесь противник будет гарантированно уничтожен. Это — о конфликте локального характера. А если речь идёт о вмешательстве извне стран Запада, то без спецоружия, увы, вряд ли обойтись.
- Какое «спецоружие»?
— Ядерное оружие и его различные составляющие. Но об этом даже думать не хотелось бы — в таком варианте прогнозирование развития ситуации весьма сложно. Если же говорить о конфликте непосредственно с Украиной, то это будет «избиение младенцев».
- То есть, по Вашей оценке, противостоящий черноморцам флот Украины очень слаб?
— Противостоящая нам украинская сторона военно-морских сил фактически не имеет. Это такое экзотическое, опереточное объединение полутора десятков разнородных плавсредств. Причем в этом объединении даже нет двух однотипных плавединиц, за исключением речных бронекатеров типа «Гюрза», которые не предназначены для действий на море. Что касается десантных катеров типа «Кентавр», то они до сих пор в состав ВМС Украины не включены. Морской авиации практически нет — вертолёты и самолёты представлены в единичных экземплярах. Подводных сил вообще нет…
Единственная компонента, о которой мы можем говорить — если воспринимать флот как единство различных подразделений — это морская пехота. Но украинская морская пехота может выполнять весьма ограниченные задачи, у них практически нет средств доставки и высадки — десантных кораблей. На Донбассе морпехи использовались как обычная пехота, и таким же образом, кстати, там использовались подводные диверсанты — боевые пловцы, которые понесли значительные потери. В результате там было буквально выкошено целое поколение уникальных специалистов, имевших боевую школу еще советского времени. Сейчас систему подготовки боевых пловцов в Очакове, на острове Майский пытаются реанимировать британцы и американцы.
Тем не менее, в целом, с 2014 года на Украине вооружённые силы всё-таки развиваются: в ВСУ были вложены значительные финансовые средства, помогает Запад, приобретён боевой опыт. Не являясь членом НАТО, Украина по факту является государством-участником этого блока: вооруженные силы Украины участвует во всех натовских миссиях, ВСУ входят в систему обмена информацией и подготовки кадров, формат стандартизации по параметрам Альянса — от униформы до различных регламентов. Только канадские инструкторы за последние годы подготовили не менее 15 000 украинских военнослужащих.
Украина сегодня обладает потенциалом вооружений «поля боя» — есть какое-то количество танков, самоходных орудий, систем залпового огня, бронетранспортеров, имеется аэромобильная компонента. Но у Украины практически нет авиации как вида вооруженных сил, нет современной ПВО. При определённых эпизодических столкновениях, действуя внезапно, скажем с удалённых, закрытых позиций, из засады, они могут нанести определённый урон. Но при реальных, широкомасштабных боевых действиях быстро прекратят своё существование не только ВСУ, но и, как следствие, вся украинская государственность в её нынешнем виде. По сравнению с вооруженными силами России ВСУ — это как соловей и воробей. И те и другие вроде бы не слишком яркие птички, но песни поют разные.
- Но если в вооружённый конфликт все-таки будут втянуты страны НАТО, а Украине будет оказана массированная помощь со стороны США, Британии?
— Действия украинской стороны как раз заключаются в том, чтобы привлечь «третью силу» — коллективный Запад. Здесь сложно что-то прогнозировать, ведь тогда надо говорить о глобальном конфликте. Я полагаю, до этого не дойдёт: сомневаюсь, что за Украину кто-то будет воевать в полном формате. И здесь отдельным фронтом, на мой взгляд, становится дипломатия.
В данном отношении весьма поучителен пример Великой Отечественной войны, когда подопечные Вячеслава Михайловича Молотова сыграли огромную роль в объединении ненавидящего Россию премьера Великобритании Черчилля, прагматика, президента США Рузвельта и советского лидера Сталина. Можно также вспомнить: ещё относительно недавно в Западной Европе существовали мощные организации пацифистов, антиракетное движение, широкомасштабное движение за мир, различные организации института общественной дипломатии — сейчас эти лозунги-форматы не актуализированы и, к сожалению, мы недостаточно используем их возможности. Скажем, ещё недавно большие возможности были у Движения неприсоединения.
Очень важным фактором сегодня является, по меньшей мере, неухудшение отношений с Турцией. Это принципиально важный момент. Несмотря на то, что у Турции (и конкретно у Эрдогана) амбиции большие и, в общем-то, понятные, мы можем и должны учитывать взаимные интересы. Они, конечно же, есть у турок, они есть и у Москвы.
В этой связи важно, чтобы не ухудшалась ситуация на Кавказе и в Сирии. Второе — это незыблемость положений и принципов конвенции Монтрё. В соответствии с конвенцией, Турция является главным стражем проливов Босфор и Дарданеллы, являющимися воротами в Черное море. Турция — гарант существующего статус-кво. Она, кстати, стоит на позиции того, что в бассейне Черного моря нечерноморским державам особенно делать нечего — это один из принципов регионального лидерства. Об этом, к примеру, свидетельствует ещё недавно существовавшая концепция Черноморской военно-морской группы оперативного взаимодействия «Блэксифор». Как мне кажется, на подобного рода политических струнах нужно играть. Наши две страны могли бы обеспечить на Чёрном море режим стабильности, поддержания мира и взаимного благоприятствования. Естественно, при согласованности подходов к разрешению проблем.
При всей критике Эрдогана, мы не должны ухудшать наши отношения. В условиях, когда Крым не признали российским даже наши близкие друзья, требовать этого признания от Турции нет никакого смысла. Зато необходимо стараться минимизировать военное сотрудничество Киева и Анкары — используя заинтересованность Турции в развитии военно-технического сотрудничества с Россией в области ПРО, ПВО, авиастроении, в космической отрасли, в экономических проектах, в том числе в развитии атомной энергетики, и тому подобное.
Также необходимо использовать китайский фактор. Ведь давление Вашингтона на Россию — это промежуточная цель глобальной стратегии американцев, а главная их цель — Пекин. Скажем, надо активно играть на противоречиях Украины с Китаем, используя, к примеру, известный конфликт по несостоявшейся сделке с заводом «Мотор-Сич». И здесь, безусловно, большая надежда на ведомство Сергея Викторовича Лаврова. Мы все относимся к нему комплиментарно, но игра должна быть не только тонкой, но и эффективной. Должна быть Победа.
