— Я считаю, что кризис на белорусско-польской границе — это кризис рукотворный. Он не является большой историей. Мне кажется, что обидевшийся на Европу Александр Лукашенко пытался поставить Европу в тяжелую ситуацию и показать всем, включая граждан своей страны и России, что Европа не действует в соответствии с провозглашенными принципами и является территорией двойных стандартов.
Наверное, Александр Лукашенко хотел бы, чтобы санкции против него были сняты или облегчены. И кроме того, мне казалось, что Лукашенко был бы не против получить от Европейского Союза деньги на решение миграционного кризиса, как это было несколько лет назад сделано для Турции и ряда других стран, через которые шли потоки беженцев в Европу.
Однако решимость поляков не пропускать мигрантов, наверное, оказалась слишком твёрдой. В результате Александр Лукашенко стал проигрывать в глазах мирового общественного мнения, ведь было известно, что потенциальных мигрантов в Европу в Белоруссию разрешил привезти именно минский режим. Белорусские власти давали визы, видимо, понимая, что эти люди едут не смотреть белорусские красоты, а хотят направиться в Европу через Польшу.
На более поздних этапах Лукашенко удалось сделать несколько удачных политических шагов, заставить, например, Ангелу Меркель поговорить с ним, разработать какие-то совместные планы по решению этого кризиса. Очевидно, что в мирном разрешении этого кризиса заинтересован и Владимир Путин, который имеет определённое влияние на Александра Лукашенко.
В принципе, ситуация довольно противоречивая. С одной стороны, люди приехали в Белоруссию по туристическим визам и белорусские власти не препятствовали им в передвижении к границе с Польшей. Более того, несколько тысяч мигрантов из стран Ближнего Востока находились и находятся в белорусской приграничной зоне, являясь при этом иностранными туристами.
То, что Польша оказалась страной-транзитером, тоже не очень логично для этой группы мигрантов, цель которых — опасть в Германию, куда легче попасть или напрямую, или через ряд других стран, как это уже было с миллионами беженцев несколько лет назад. Россия заняла выдержанную позицию, понятно, что люди, попавшие в трудную ситуацию, не должны страдать, решение должно быть найдено, но я повторяю: этот конкретный конфликт является во многих своих аспектах конфликтов уникальным и вряд ли станет примером для дальнейших действий.
— Николай, не совсем понятен статус этих людей. Александр Лукашенко называет их то мигрантами, то беженцами, а министерство внутренних дел Белоруссии заявило, что у них у всех легитимные туристские визы. Кто эти люди с юридической точки зрения?
— С юридической точки зрения это, конечно, бардак. Посольства стран, чьими гражданами являются эти люди, Ирак, Сирия, Ливия, Афганистан и т. д., заняли абсолютно пассивную позицию. Да и сами мигранты в Белоруссии, насколько я могу понять, не связывались с посольством Германии в Минске для получения статуса беженца, а двигались сразу к границе в надежде, что польские пограничники пропустят их и позволят пройти через всю страну в Германию.
В принципе, главный вопрос, который уже не имеет большого значения: кто внушил этим людям, что из Белоруссии будет легко попасть в Германию и обрёк их на такие мучения? Для меня ещё является важным вопросом вопрос о том, могут ли беженцы получать такой статус через десять лет после окончания войны, как в Ираке или в Ливии, откуда прилетело подавляющее большинство. И наконец, вопрос, на который никто не хочет отвечать: почему все эти беженцы или мигранты стремятся попасть в те самые страны, которые ответственны за военные конфликты на их родинах, за разрушения этих стран, обнищание и гибель людей. Почему беженцы не стремятся попасть в те страны, которые пытались их защищать, а едут в Германию, которая бомбила Ирак и Ливию, где есть родитель номер один и родитель номер два, где господствует либеральный порядок и так далее.
Понятно, что социальный пакет играет свою роль, но тогда получается, что эти люди перемещаются в поисках лучшей жизни, а не просто пытаются уехать из разрушенной войною страны. Если они ищут, где платят больше, то из беженцев они превращаются в экономических мигрантов, а это совсем другой вопрос.
Вообще, в международном праве эти вопросы регулируются достаточно невнятно. Каждая страна имеет своё миграционное законодательство, которое может отличаться от законодательства её соседей. В ООН есть комитет по делам беженцев, однако он не обладает возможностью решать такого рода вопросы, а занимается в основном гуманитарной стороной дела.
— Проблема беженцев возникает не в первый раз, и, наверное, не в последний. Чего следует опасаться принимающим странам? Возможно, Европа однажды пойдёт на ужесточение миграционного законодательства, как это делают США?
— Если принять во внимание тот факт, что мы все находимся в переходном состоянии от старого миропорядка к новому, то нельзя забывать, что переход к этому новому миропорядку всегда сопровождался изменением экономических центров притяжения людей и соответственно — массовыми перемещениями мигрантов. Это было и после Второй мировой войны, это было и после распада СССР, когда начался разрушаться старый Ялтинский миропорядок, это же мы видели и в период цветных революций.
Мир оказал не готов к новой волне беженцев, Европа в чрезвычайном порядке приняла и с трудом переварила огромные волны мигрантов после войн на Ближнем Востоке. И мне кажется, достигла своего предела. Напомню, что плотность населения в Германии, например, в тридцать раз выше, чем в России, поэтому Германию тоже можно понять. Слишком большое количество мигрантов за короткий период времени является серьёзной обузой для социальной системы этой страны.
С другой стороны, мы знаем пример Соединенных Штатов Америки, которые как страна вообще сформировались из мигрантов и беженцев, однако это была другая историческая эпоха, другие политические условия и другие риски. Сегодня Соединенные Штаты Америки сталкиваются с огромной волной нелегальной миграции в первую очередь из стран Латинской Америки, а с другой стороны, всё больше и больше ужесточают своё миграционное законодательство, с тем чтобы более тщательно подходить к допуску тех или иных мигрантов или беженцев к себе в страну.
Соединенные Штаты Америки — страна, которая максимально выиграла от миграции в неё. И экономика, и научно-технический прогресс напрямую связаны с постоянным притоком новых мозгов. А массовые профессии на протяжении десятилетий были заняты мигрантами или их детьми, но Соединенные Штаты Америки создавались в тот период, когда все приезжающие в неё представители других стран хотели одного — стать американцами. И они становились американцами, сохраняя при этом и язык, и этнические корни, и культуру, и религию. Однако в Соединённых Штатах Америки изначально формировался внеэтнический, внерегилиозный политический класс, который можно называть словом «американцы». Это ведь не этническая характеристика, не религиозная и даже не культурная.
В результате Америка превратилась, как мы знаем, в плавильный котёл, а в последние пару десятилетий она стала превращаться в то, что сами американцы называют «миской с салатом». То есть в отличие от плавильного котла, никаких сплавов не получается, а получается салат, где все ингредиенты перемешаны, но сохраняют свою суть и особенности.
Дальнейшее развитие сами американцы считают уже более рискованным, а в современной Европе такая система не работает. Ни в Германии, ни в Бельгии и ни во Франции не получается ни плавильного котла, ни «мисок с салатом», там сразу стоит вопрос, если продолжать использовать аналогию с едой, о раздельном питании. И это, конечно, опасно для этих стран, о чем политические лидеры отлично знают.
Кроме того, возникает вопрос языка. Мигранты всё меньше и меньше становятся частью языкового пространства стран, в которые они попадают, соответственно, размывается национальная культура и национальные стереотипы, чего в своё время не было в Соединенных Штатах Америки. Иначе говоря, проблемы мигрантов будут продолжать возникать, мы так и не нашли механизма решения этой проблемы. ООН в очередной раз показала свою неспособность найти выход, а международное право не дало юридического обоснования как в таких случаях поступать.
— Николай, как вы считаете, возможно, в рамках Союзного государства Россия окажет Белоруссии помощь в преодолении миграционного кризиса?
— Давайте без иллюзий, никакого российско-белорусского союзного государства нет. Но Россия может помочь разрулить эту ситуацию и через посредничество с европейскими партнёрами, и через гуманитарную помощь, и через принятие части мигрантов. У России большой опыт миграционной политики, в том числе после распада СССР, отработанные методы и давайте говорить откровенно нехватка человеческих ресурсов. Но опять же возникает вопрос языка, культуры, религии и так далее. Принять у себя несколько тысяч мужчин среднего возраста из стран Ближнего Востока, наверное, будет непросто с точки зрения спецслужб Российской Федерации.
