Об этом он сказал в интервью изданию Украина.ру.
— Валентин, как вы знаете, на климатическом саммите в Глазго Украина обязалась отказаться от угля до 2035 года. Скажите, насколько реалистичны эти планы и как это повлияет на экономику Украины?
— Не знаю! Планы реалистичные, мы уже избавляемся от угля — в этом нам активно помогают. Если серьезно, то, конечно, это абсолютно нереальные заявления, потому что для развивающихся экономик отказ от углеводородной энергетики убийственен.
И, в принципе, об этом говорилось на этом саммите, в частности, президент Боливии говорил о такой тенденции, как реколонизация, — это такой неоколониализм, как раз связанный с энергетической сферой. Потому что экономически развитые страны, условно, коллективный Запад, могут позволить себе переход, отказ от углеводорода в пользу зеленой энергетики, или отказ от угля в пользу газа.
В Германии сейчас активно обсуждается эта проблематика, и будущий канцлер, — надеемся, что это будет один из кандидатов Олаф Шольц, — уже говорит о том, что, в принципе, рассматривается увеличение газовой генерации практически вдвое, строительство электростанций, которые будут работать на газе для производства электроэнергии… На фоне снижения атомной энергетики. Для Украины это несвоевременно.
— Но Украина же тоже может заменить уголь на газ?
— Да, но это будет очень дорого.
— Но возможно?
— Для Украины уголь пока является наиболее доступным видом топлива для тепловой генерации. И для Украины уголь, помимо собственной добычи, о чем можно говорить, и [необходимы] вложения в собственную добычу… Хотя у нас идут совершенно противоположные тенденции, и концепция реформирования, принятая Кабмином весной этого года, говорит о том же самом — мы идем наоборот в сторону сокращения производства угля. А второй момент — логично, наверное, было бы говорить, все-таки, о развитии газоочистки. То есть о сокращении выбросов для угольной генерации, нежели о стопроцентном отказе от угля.
Где-то в перспективе, возможно, в планах — да, мы можем об этом говорить. Но это не вопрос ближайшего будущего… Ближайших десяти лет — точно нет. В той ситуации, в которой находится экономика Украины, это непозволительная роскошь — отказаться от нефти, от газа, от угля. То есть от традиционных источников энергии в пользу альтернативной или зеленой генерации.
— Почему же тогда был подписан данный документ? Получается, принимают решение непрофессионалы, которые ничего не понимают в этой сфере, или как?
— Нет, это документ, который носит сугубо политический характер. Нужно было где-то как-то заявиться. Когда Владимир Зеленский отправлялся на этот климатический саммит, то нужно было с чем-то выйти. Ну вот, вышли с предложениями об угольной генерации.
Хотя, в принципе, на сегодняшний день поле для деятельности в Украине достаточно широкое с точки зрения снижения углеродного следа. Но еще раз повторюсь — вместо развития реального сектора, как раз газоочистка — это и является развитием. Это развитие технологий, развитие производства, тех же самых фильтров, которые будут использоваться на тепловых электростанциях. Мы же идем самым простым путем: «Давайте поддержим общий тренд! — Давайте! А сколько это будет стоить для экономики?— Да потом посчитаем!»…
Так вот, это не просчитанное решение, оно носит сугубо политический характер с целью получения каких-то политических дивидендов на внешней арене, и не более того.
— Мы знаем, что сейчас запасы угля критично малы на Украине. Кто в этом виноват, почему об этом не подумали ранее?
— И «что делать?» осталось добавить! Ну, все вопросы к Минэнерго, все вопросы к участникам рынка. Есть государственный Центрэнерго, есть частная ДТЭК Рината Ахметова. Они несли ответственность за наполнение складов.
Что помешало наполнить, закупить уголь и положить его на склады летом? Формальная причина — у нас была низкая цена на электроэнергию, поэтому денег не было, поэтому не купили уголь, а сейчас уже и купить-то, даже по большой цене, негде.
Но это все не оправдывает совершенно министра энергетики, который буквально на прошлой неделе в Верховной Раде рассказывал, как все будет хорошо, что мы пройдем отопительный сезон, как все замечательно. Но ему противоречит элементарная математика. Никакой политики — чистая математика.
С пятисот тысяч тонн угля на складах он говорил о поступлении в ноябре полутора миллионов тонн угля. Это миллион тонн — добыча и пятьсот тысяч еще импорта. Но если мы с вами посчитаем в среднем, еще в теплое время сработка угля на тепловых электростанциях Украины — где-то семьдесят тысяч тонн в сутки. Умножаем на тридцать — получаем два миллиона сто тысяч.
Баланс у нас не бьется, потому что ноябрем зима не заканчивается. Есть еще декабрь, январь. В ноль срабатывать склады никто не будет. Соответственно, к концу ноября или к декабрю мы можем ждать ограничения на рынке, потому что они же поэтапно идут, это всех пугает всегда. Веерные отключения — это уже предпоследний этап ситуации. Начинается с ограничения промышленности, то есть в первую очередь ограничиваются промышленные потребители. Были предложения, не знаю, насколько они восприняты Кабмином, изменить график работы предприятий, смены на производстве перенести на ночное время, тогда можно загрузить атомную генерацию.
То есть решения уже в этой кризисной ситуации поискать можно. Но то, чтоб выйти из нее, до конца отопительного сезона наполнить склады… Я боюсь, что уже не получится в нынешней ситуации на рынке, когда угля физически нет, а тот, который есть, стоит достаточно дорого. Поэтому имеем то, что имеем. Исходим из той ситуации, какая есть.
— Если говорить не о предприятиях, а просто об обычных людях, об их жизни, то как они переживут эту зиму? Достаточно ли у Украины запаса угля, собственного газа, чтобы украинцы на себе не почувствовали этого дефицита?
— Все будет зависеть от погоды. Мы в двадцать первом веке… Я астролога слушал на одном из каналов, который рассказывал о распаде России, о прохождении отопительного сезона. Прекрасный, я считаю, специалист в энергетике! Вот он сказал — все будет хорошо, вы не переживайте!
Население может на себе это почувствовать во второй половине отопительного сезона. Я постоянно об этом говорю, что проблемы, если они возникнут, то уже начиная где-то с конца января. Но, опять же, все будет зависеть от погоды. Если будет относительно теплая, мягкая зима, возможно, еще по лезвию ножа, по лезвию бритвы мы как-то пройдем.
Если будут морозы, и морозы будут долгосрочные, то есть две-три недели, то тогда да, тогда возможны и веерные отключения, возможны акции а-ля «прикрути» относительно поставок газа, потому что реально на сегодняшний день те объемы, которые есть, — их недостаточно.
Но еще раз повторю: проблемы, если они возникнут, то возникнут во второй половине отопительного сезона… До нового года, я думаю, никаких проблем быть не должно.
— Могут ли собственные шахты обеспечить Украину углем, если они нормально заработают?
— Это можно, но это не сразу. Это через полгода. К концу отопительного сезона — можно, уголь будет. Но так не делается. От принятия инвестиционного решения относительного роста добычи, наращивания добычи, получения первого угля проходит полгода. Такой технологический процесс. Быстрее не будет. Поэтому сказать, что Украина резко нарастит объемы добычи, — это из области фантастики.
Возможно, удастся где-то дополнительные объемы импортировать, но опять же, есть временное плечо по доставке даже самих сухогрузов, которые должны его привезти. А второе — это вопрос «Укрзализныци», насколько она справится с такой нагрузкой. Поэтому тут вопрос даже не столько энергетический, сколько логистический, управленческий. Насколько получится организовать систему своевременной доставки угля к тепловым электростанциям — даже если мы с вами исходим из самого критического момента, и система начинает работать, что называется, «с колес»: завезли — спалили, завезли — спалили. Здесь как раз необходима очень четкая организация доставки. А я боюсь, что наша «Укрзализныця» в том виде, в котором она есть сейчас, может с этим банально не справиться.
— Я читала ваш комментарий по поводу того, что Польша и страны Прибалтики предали Украину тем, что дали добро на сертификацию «Северного потока — 2».
— Это вы, Ангелина, заголовки читали.
— И поэтому хотела уточнить, как это они могли такое слово употребить — «предали»?
— Спросите у ваших коллег, почему они мне дорисовали слово «предали», я же этого не говорил. Вы сейчас пытаетесь приписать мне то, что я не говорил. Я говорил по поводу того, что основные апологеты, противники «Северного потока — 2», по сути дела, согласились (в вопросе. — Ред.) сертификации газопровода.
Речь идет не об операторе, здесь два процесса — сертификация самой трубы и сертификация оператора. Сертификация самой трубы — ее проводило Министерство экономики и энергетики ФРГ, но мы исходим из заявления министерства. Петер Альтмайер, министр экономики, сказал, что он провел переговоры с заинтересованными странами. Польша и Прибалтика не высказали возражений. Я видел там заявление Польши — мы замечания свои писали, но, тем не менее, в окончательные документы эти замечания не вошли, потому что Польша имела право совещательного голоса в процессе сертификации. То есть их послушали, но выводы сделали соответствующие.
Поэтому именно Польша и Прибалтика подзуживали Украину — «а давайте бороться вместе с "Северным потоком — 2"». По факту после этого они согласились. Я не видел опровержения заявлений германского министра и опровержения того документа, который был подготовлен министерством.
А как называется, когда дружили-дружили, а тут вдруг раз — и ваши ближайшие друзья так с вами поступили некрасиво? Поэтому решение есть. Прибалтика, Польша согласны. Сертификация «Северного потока — 2»… Идёт процесс сертификации оператора и запуска проекта.
— Объясните, почему украинская сторона не может с этим смириться, постоянно высказывают протесты против «Северного потока — 2»… Почему для Украины это так важно и так болезненно?
— Тут два момента ключевых. Во-первых, процесс политический: «Я дерусь, потому что я дерусь». Для меня непонятна эта позиция. Украинская власть могла бы выйти и сказать: «Мы опасаемся "Северного потока- — 2", потому что у нас аргумент — Путин нападет». Но это не с точки зрения энергетики, там каких-то четких аргументов я не слышал. Более того, постоянно апеллируют к заявлению Путина, неоднократно сделанному, кстати, на встрече с Меркель в том числе, относительно того, что Россия будет выполнять условия контракта, подписанного с Украиной на транзит газа, до конца 2024 года.
То, что объемы транзита могут быть снижены, мы все видели в начале месяца. Вот это второй аспект этой проблемы — это угрожает виртуальному реверсу. Физически Украина в сегодняшней ситуации не может получать газ из Европы, как и до этого не могла. То есть все это — это российский газ, который переоформляется с европейскими контрагентами и остается на территории Украины. Называется это виртуальным реверсом.
— Раз вы уже вспомнили Владимира Путина и его высказывания, напомню, что он поставил вопрос, в каком состоянии находится украинская ГТС. Поэтому хочу у вас спросить, в каком она состоянии и сколько лет еще может работать?
— Не знаю, в каком она состоянии, потому что у нас официальное заявление, которое есть — это оценка, сделанная в 2015 году. Все остальные оценки носят общий характер, что у нас все хорошо. Конкретных данных никто не приводил, оператор газотранспортной системы ничего по этому поводу не говорил. Финансирование ремонтов было на достаточно низком уровне, то есть ниже плановых. Это подтверждено документами, которые есть в публичном доступе, то есть документами относительно финансирования инвестиционных программ. Соответственно, есть вопросы по ГТС. По состоянию, я боюсь сейчас ошибиться, на 2018 год — были вопросы не только по линейной части, по самим трубам, а еще и по компрессорным станциям, относительно агрегатов, их состояния…
С учетом того, что на Украине заговорили о возможности создания газотранспортного консорциума — такое заявление делал оператор на позапрошлой неделе — тогда давайте в какой-то логике говорить об участниках этого консорциума и об оценке состояния газотранспортной системы. Потому что от этого будет зависеть финансовая составляющая — как мы будем считать тариф, как мы будем считать необходимый объем инвестиций. И такой страшный вопрос — по какой цене можно будет говорить о прямых поставках газа из Российской Федерации. Потому что вопрос тогда будет решаться в комплексе.
Но, кроме такого одиночного заявления [генерального директора Оператора ГТС Украины] господина Макогона, больше никаких официальных заявлений относительно переговоров с «Газпромом» или переговоров с Германией, относительно создания консорциума или прямых поставок газа не было.
- Еще одна тема. Увидела заголовок, что Украина нарастила в 27 раз поставки из Белоруссии электроэнергии. Спасет ли это Украину и почему Киев в политическом плане постоянно заявляет, что «не нужна нам электроэнергия из Белоруссии и России», но когда петух клюнет, все-таки, получается, что нет альтернативы?
— Нет, Украина ничего не наращивает. Это была аварийная помощь, это другая история. Она не коммерческая в чистом виде. Вы можете запросить аварийную помощь… Если у вас проблемы, то вам эту помощь могут предоставить. Как мы видим, Белоруссия предоставила. Это была краткосрочная история, несколько часов. Объемы были достаточно большие. Политика — это не ко мне, не я придумал называть Лукашенко «так называемым президентом» и «диктатором».
— Тогда объясните, почему нет альтернативы электроэнергии из Белоруссии и России, хотя бы — почему до сих пор не нашли альтернативу углю из России?
— Стоп! Какая может быть альтернатива, если в данном случае мы являемся частью единой энергосистемы. То есть здесь альтернативы быть не может с технической точки зрения. У нас постоянно идут разговоры — давайте присоединимся к европейской энергосистеме. Это конечно, все очень здорово, европейская энергосистема. Но, во-первых, есть технические вопросы присоединения.
А во-вторых, есть вопросы с точки зрения надежности работы, когда вам потребуется аварийная помощь, как произошло в ситуации, когда брали электроэнергию из Белоруссии, то я очень сильно сомневаюсь… Потому что в условиях форс-мажора европейская энергосистема в первую очередь начинает обеспечивать себя. То есть сначала интересы собственных потребителей, а потом уже все остальное, где, кому и как помочь.
Что касается альтернативы [российскому] углю — она есть. Это вопрос ЛНР-ДНР, это блокада, которая была введена в шестнадцатом году на поставки угля, который добывался на неподконтрольных территориях. Притом что там весь финансовый контроль оставался за Украиной. Налоги платились в украинский бюджет, зарплату шахтеры получали от украинских компаний, и уголь шел в Украину. Чем это помешало тогдашнему президенту [Петру Порошенко]— надо задать вопрос тогдашнему президенту. Насколько я понимаю — очень нужна была схема «Роттердам плюс».
То есть существует ли на сегодняшний день альтернатива? Да, безусловно — это возможность возобновления таких поставок. Нужно ли для этого проводить переговоры с представителями неподконтрольных территорий? Безусловно. Пойдет ли на это украинская власть? Очень сильно сомневаюсь.
