Миф в желто-голубой глазури
Как сам Борщак отмечал, родился этот деятель украинского движения в слободе Нагартав Херсонской губернии (ныне пгт Березнеговатое Николаевской области) 17 июля 1892 года в семье школьного инспектора «в православной вере».
В 1921 г. он указал, что его матерью была Дарефская Дора (Dariefosky Doris), однако в заполненной в 1948 г. анкете о получении французского гражданства он изменил ее имя: «урожденная Даревски София (Darievski Sophie), родилась 1874 в России, умерла в 1933».
Об отце в той же анкете говорилось: «Барчак Константин (Bartchak Constantin), родился 1867 в Одессе, Россия, инспектор учебного округа, о нем нет известий». Национальность родителей Баршак записал как «русские».
Затем, по его же словам, Борщак окончил Херсонскую гимназию и изучал в Петербургском, Киевском и Новороссийском университетах право и классическую филологию.
Исследователи его жизни и творчества — а ими были встречавшийся с ним в польском Львове Ярослав Дашкевич, бывший киевский бургомистр во время расстрелов в Бабьем яру Александр Оглоблин и николаевский профессор Валентин Шкварец, а затем и русскоязычная Википедия со ссылкой на «Энциклопедию истории Украины» — утверждают, что в 1914 году от Одесского (боясь назвать его Новороссийским) университета Борщак уехал в научную командировку в Западную Европу.
Во время пребывания Борщака в Гааге началась мировая война. При попытке вернуться домой его схватили немцы и интернировали в Касселе. Благодаря обмену между Германией и Россией, Илько, переехав через Норвегию, вернулся в Российскую империю. По приезде его сразу отправили на фронт — в Восточную Пруссию. Получив ранение в битве под Танненбергом, лежал в госпитале в Ковно. После выздоровления его ожидало обучение в артиллерийском училище в Одессе, австрийский и румынский фронт.
В июне 1918 года Борщак перебирается в Киев в период существования Украинской Державы, возглавляемой гетманом Скоропадским. Примерно тогда же он женился на Софии фон дер Лявниц, переводчице произведений Шевченко на французский язык. В августе его арестовали немцы, и он три месяца посидел в тюрьме.
После падения гетманата пан Борщак принимает из рук немецкого генерала большой склад боеприпасов «для нужд армии Украинской Народной Республики». В январе 1919 года он переходит на дипломатическую службу и в составе миссии УНР выезжает в США, а позже выполняет функцию секретаря украинской делегации на Парижской мирной конференции 1919-1920 годов.
Прочитали? Прослезились? А теперь от записанного с его слов перейдём к фактам.
Прохиндиада
И сам этот деятель, и авторы статей о нём в эмигрантской и националистической прессе, а также академической справочной долгое время тиражировали эту версию, так и не удосужившись покопаться в украинских, французских и других архивах. А львовский профессор Вадим Ададуров не поленился, покопался в документах — и тут открылось такое!
Начнём с даты рождения. 1892 год, в православной вере, говорите? Ага, как же! В то время ни в одной церкви поблизости от Нагартава никакого Илью Константиновича, а тем более Львовича Борщака (Барчака) никто не крестил. Сам же этот обряд состоялся гораздо позже, и о нём ниже.
Зато два года спустя в городе Бельцы соседней Бессарабской губернии и вовсе не в церкви, а в синагоге была сделана такая запись в метрической книге:
«Пол: Мужск[ой].
Кто совершил обряд обрезания: Абрам Черновиц.
Число и месяц рождения и обрезания: Христианский — 19.
Обрезание: 26 июля.
Еврейский: 27.
Обрезание 5 Авг[уста].
Где родился: В городе Бельцах.
Состояние отца, имена отца и матери: Отец мещан[ин] м[естечка]
Мира Ново-Грудского у[езда] Минской губерн[ии] Лейб-Герш Михелев
Баршак, мать Пая-Двайра Лейбовна Троцкая.
Кто родился и какое ему или ей дали имя: С[ын] Илья».
Понятное дело, что следы этого обряда сохраняются всю жизнь, и их не могли не заметить ни полицейские, ни тюремщики, ни тем более жена.
Как уже говорилось, Борщак и его апологеты утверждали, что ее звали София фон дер Лявниц. Так вот, в описываемое время на свете жила всего лишь одна София Владимировна фон дер Лауниц, дочь петербургского градоначальника, прославившегося как убеждённый антисемит и организатор убийства депутата Думы Герценштейна.
Ни за каким Борщаком, а тем более — Баршаком она не была замужем, а являлась законной супругой полковника Владимира Петровича Словицкого. Прохиндею и при жизни, и вскоре после смерти повезло, что София Владимировна была не в курсе того, кто там чем занимается в украинской эмиграции и что Борщак в 1932 году печалился о её смерти. Если бы товарищи «видатного вченого», тот же Дашкевич, которому он плакал в жилетку, нашли ее в Париже, а умерла она в 1976 году, то разоблачение самозванца произошло бы гораздо раньше.
Ну, ладно, львовянин мог и не знать русской матчасти, но Оглоблин ее знал наверняка и просто поленился поинтересоваться. Кстати, В. Ададуров этот факт в его биографии предусмотрительно обошел. Для профессора Украинского католического университета, коим является Вадим Валентинович родство его персонажа с видным русским националистом куда серьёзней, чем еврейское происхождение.
Так и остаётся загадкой, кем на самом была супруга Борщака, которую он пережил на 27 лет.
Теперь перейдём к родителям нашего героя.
В. Ададуров выяснил, что его отец, мещанин Лейба-Гирш Баршак действительно был по части народного просвещения, только служил он не школьным инспектором, а учителем начальных классов и преподавал по-русски. И в местечко Нагортав он переехал, когда сыну Элияху было семь лет.
Лейба-Гирш бен Михаэль, ставший в советское время Львом Михайлровичем, трудился учителем вплоть до 1938 года, когда он был расстрелян в Одессе за связь с «бывшим петлюровским офицером, […] который в настоящее время находится в Париже». Так что советские компетентные органы знали гораздо больше, чем все украиноведы, кроме Ададурова, вместе взятые.
Начальное образование Илюша получал не в хедере, а в казённой школе и на русском языке. Как пишут местные краеведы в «истории села Нагартав», «Перед началом занятий еврейских детей заставляли петь христианские молитвы и, «Боже, царя храни» (каждое утро), все предметы преподавались на русском языке и по российским учебниками».
Что касается учёбы Илюши в херсонской гимназии, то это сущая правда.
Сей факт мог бы подтвердить кто-нибудь из его одноклассников, например, первый министр иностранных дел Израиля Моше Шарет (Черток). Их директором был Константин Тюльпанов, а Закон Божий преподавал там отец Иаков Зыков. Кстати, до самого выпускного класса Элияху был освобождён от этого предмета как иудей, а в конце учёбы отец Иаков так его натаскал, что поставил твёрдое «отлично». Он и крестил Илью Баршака 20 апреля 1913 гола, а крёстным был директор Константин Тюльпанов.
С тех пор Илья Лейбович стал Ильёй Константиновичем, православного вероисповедания.
Теперь о высшем образовании. Напомню, что официальные биографии сообщают, об учебе Борщака в трех университетах: Петербургском, Киевском и Новороссийском.
В. Ададуров выяснил, что сначала новоиспеченный выкрест поехал поступать в берлинский университет, но там не приняли документы из-за отсутствия справки о платежеспособности семьи студента. В Петербурге он был зачислен в вуз, но это был не университет, а политехнический институт императора Петра Великого. Однако вскоре Илья понял, что учиться на инженера он не хочет, и подал документы в университет св. Владимира на юридический факультет.
Учился он там как раз тогда, когда якобы воевал в армии генерала Самсонова и был ранен.
Ни тогда, ни позднее Баршак на фронте не был, а приписал себе воспоминания одесских студентов, ушедших вольноопределяющимися, например, Григория Савченко-Бельского, и истории из прессы того времени.
В 1915 году, когда после масштабного отступления русских войск заговорили об угрозе Киеву, командующий военным округом генерал Николай Иудович Иванов распорядился эвакуировать университет из Киева в Саратов, но Илья перевёлся в Одессу, в Новороссийский университет.
Там он доучился до апреля 1917 года, а потом попал в пехотное училище, которое разогнали большевики в начале 1918 года. После этого он восстанавливается в университете и получает диплом второй степени, то есть без права работы по специальности в полном объёме.
В Одессе Баршак знакомится с местным украинофилом Сергеем Шелухиным и понимает, что эта нетрадиционная для Херсонской губернии политическая ориентация и может стать для него эскалатором в будущую жизнь. Евреем его не воспитали родители, желающих преуспеть в русском мире и без него хватает, а украинство — это самое то, что надо. Но только не в Одессе и не в Херсоне, где многие знают, кто он на самом деле такой. За то, что его сразу распознают и разоблачат побратимы в Киеве, Баршак мог не опасаться: у него была внешность обычного южнорусского человека.
Получив пусть и не полноценный, но всё же диплом, он направляется в Киев, где по протекции Шелухина устраивается на службу в МИД новой державы и становится Борщаком. А что, иностранными языками он владел, интеллект высокий, а мову освоил на уровне провинциального базара. Там он пересидел гетманат, а затем стал служить Директории.
Когда большевики подходили к Киеву, его спешно включают в состав делегации, направлявшейся в США. Но через океан эта публика не переправилась — американские консульства в разных европейских странах, через которые они пытались добраться в Вашингтон, отказывали в визах. К концу 1919 года он поселяется в Париже, где ни в какой международной конференции не участвовал ни в составе украинской делегации, ни в каком другом качестве.
Украинский оборотень в Париже
Если вы думаете, что Борщак в Париже вёл жизнь простого эмигранта, то глубоко ошибаетесь. Конкуренция и в русской диаспоре, и тем более с французами велика до поросячьего визга, а вот предложить себя в качестве украинского учёного — пожалуйста! Кто там станет разбираться, кем были на самом деле Мазепа, Орлик и Войнаровский? Кто будет копаться в хитросплетениях истории отдалённой провинции и «ловить на горячем» прохиндея? Вот именно!
«Он ушел в архивные и библиотечные поиски в разных городах Франции, Лондоне, Вене, Лейдене, Упсале, Стокгольме и других городах Европы. Сферами его научного интереса были история Украины, её культуры, дипломатии, общественно-политических движений различных периодов в контексте связей с Европой.
Член Комитета действий, в 1923-1932 годах — соучредитель и член Союза украинских граждан во Франции (СУГУФ), руководитель кружка украиноведения и издатель еженедельника СУГУФ — «Українські вісті» (1926-1929); член Лиги украинской культуры (1923)», — пишет профессор В. Шкварец.
Всё это время он активно пишет. Выходят его монографии о Мазепе, отце и сыне Орликах и других темах. В них он, как замечает В. Ададуров и подкрепляет это цитатами, совершает подлог, как и в своей биографии.
Борщак в переводах старых книг заменяет на «украинские» слова «польские», «русские», «малороссийские». В своём труде «Наполеон і Україна», изданном во Львове в 1937 году, он вообще ссылается на уже тогда разоблачённые фальшивки и несуществующие документы. Так что перед переизданием трудов Борщака или при желании сослаться на его труды как на источник, стоит предварительно хорошо подумать.
Однако и это далеко не всё!
Хитрый Борщак решает разложить яйца во все корзины. Чтобы стать вхожим в приличные французские дома, он вступает в масонскую ложу «Братство народов». На всякий случай он зондирует возможности возобновления связи с родиной. Он организует Общество друзей украинского кино (1926-1927) и становится зарубежным сотрудником Всеукраинской Академии Наук, а также встречается с Мыколой Хвылевым и другими гостями из УССР. Кроме того, он громко объявляет, что знал наркома Скрыпника и убеждён в его преданности украинскому делу.
Такие виляния не могли остаться незамеченными.
26 июня 1925 Петлюра в письме к своему соратнику Валентину Садовскому об украинских делах на международной арене пишет: «…конечно, что такая совместная акция с Борщаком невозможна. Эта грязная личность теперь открыто перешла к большевикам и сотрудничает в местном их органе «Париж [ский] Вестник». Тип продажный и вызывающий отвращение».
Когда Борщаку стало известно, что все, кого он знал из советских деятелей, плохо кончили, он предпринял иные меры для своей социализации во Франции.
Несколько лет он пытался организовать преподавание украинского языка и украиноведения в Сорбонне, но это ему не удалось. Похоже, что руководство этого уважаемого университета не поверило в его россказни о том, что в Одессе он защитил докторскую диссертацию и стал профессором. И правильно сделало, ведь в отличие от Виктора Януковича, Борщак не имел ни того, ни другого.
Только в 1938 году его замысел был реализован в Национальной школе живых восточных языков в Париже (1938-1957), где он получил постоянную работу как основатель кафедры украиноведения.
Приход нацистов в Париж ему не понравился. Исследователи утверждают, что Борщак сразу стал сотрудничать с Сопротивлением и попал в тюрьму, где находился восемь месяцев. И тут ему повезло несказанно: персонал был французским и для идентификации личности не заставлял арестованных снять портки. Немцы же были натренированы в выявлении скрытых евреев, и ему не удалось бы выйти на свободу.
И уж тем более никто из немецких чиновников не стал бы рассматривать кандидатуру Борщака на пост ректора киевского университета. Правда, вуз так и не открылся, но бывали же случаи, когда нацисты оставляли на постах «неправильных» руководителей, например, гея Сержа Лифаря во главе «Гранд Опера».
После выхода из мест заключения Борщак вскоре уходит на нелегальное положение и действительно участвует в Сопротивлении, что для апологета украинства — большая редкость. Но подробности этой страницы его биографии современным исследователям, включая Шквареца и Ададурова, явно неинтересны. Вот если бы он был в ОУН… Но там он никак не мог состоять по понятной причине. Тамошние кадровики — это вам не наивные петлюровцы или французские тюремщики.
После освобождения Парижа Борщак снова работает в Национальной школе живых восточных языков. Издал он на этой базе первый во Франции учебник украинского языка (1946) и труд «По следам гетмана К. Разумовского во Франции» (1957). Также поучаствовал он и в первом парижском издании шевченковского «Кобзаря».
После войны «нансеновские паспорта» потеряли силу, и Борщаку нужно было решать вопрос с гражданством. Он отправляется в советское посольство и там получает «серпасто-молоткастый» паспорт. Но на родину он так и не вернулся, узнав о том, что это небезопасно. В 1948 году он стал французским гражданином, разумеется, дезинформировав местных паспортистов. В этом статусе он и прожил до своей смерти 11 октября 1959 года.
С 1991 года труды Борщака стали переиздавать на Украине.
Местные историки по почину дожившего до этих времён Я. Дашкевича стали писать о нём предисловии и монографии, а в 2015 году в Херсоне, Николаеве и Березнеговатом появились улицы Илько Борщака. И лишь в 2020 году В. Ададуров раскрыл загадку этого деятеля. Так что приключения Элияху бен Лейб-Герш Баршака еще далеко не завершились.
