Эти действия немедленно спровоцировали напряжение в давно натянутых отношениях между Приштиной и Белградом — до такой степени, что эксперты заговорили об угрозе новых боевых столкновений, что грозит дестабилизацией для всего балканского региона.
Важно понимать логику ситуации: косовские власти пошли на это обострение сознательно, прекрасно понимая неизбежные практические последствия своего шага. Большинство сербского населения этого непризнанного марионеточного государства пользуется сербскими автомобильными номерами. Мы видели их даже в отрезанных от сербской территории анклавах, вроде общины Грачаница — а к северу от реки Ибар, в сербской части разделенного города Косовская Митровица, на номерах Республики Сербия ездят буквально все.
Избавиться от сербских номеров можно только силой — и албанские власти ввели в сербские кварталы бронеавтомобили с тяжеловооруженным спецназом, который занял пограничные переходы. В Митровице немедленно вспыхнули массовые протесты.
Мы наблюдали за такими акциями весной 2008 года, когда в этом городе погиб украинский миротворец — и сейчас на севере Косово происходит нечто похожее. Сербы строят на главных улицах баррикады, блокируют контрольно-пропускные пункты, а хорошо вооруженные албанцы проводят в что-то вроде акции устрашения, избивая попавшихся под руку водителей.
Спецназовцы бесцеремонно нарушают гражданские права местных жителей — и на это отреагировали в Белграде, называя происходящее характерным словом «погром». В этот раз там не ограничились декларативными заявлениями. Сербские власти выдвинули к границе силовиков, которые вплотную подошли к контрольно-пропускным пунктам, а в небе были замечены самолеты ВВС Сербии — включая ударные вертолеты, многоцелевые истребители МиГ-29, а также истребители-бомбардировщики Soko J-22 «Орел», вооруженные ракетами класса «воздух-земля».
Все это вызывало нервную реакцию у руководства Евросоюза. Политологи напоминают об исторической репутации Балкан, которые когда-то именовали «пороховой бочкой Европы». Верховный представитель ЕС Жозеп Боррель ритуально призвал стороны к деэскалации — обращаясь главным образом к сербам. А сербский президент Александр Вучич потребовал от Запада отреагировать на конфликт в своем зависимом балканском протекторате. Он обвиняет Евросоюз в двоемыслии, настаивает на отводе косовского спецназа, и даже обещает защитить от него косовских сербов.
«Семь дней продолжается полная оккупация военной техникой севера Косова и Метохии, которую проводит Приштина. И все в международном сообществе громогласно молчат. Правда, все иногда обеспокоены, когда на территории Центральной Сербии увидят сербские вертолеты и самолеты, поскольку, видимо, они не должны существовать или не должны взлетать без одобрения премьера Косова Курти и международного сообщества.
Мы будем ожидать сутки, чтобы вы в НАТО отреагировали. И только если после этого продолжится погром нашего населения, Сербия отреагирует и не допустит того, что было в девяностых», — написал он в обращении к генеральному секретарю НАТО Йенсу Столтенбергу.
Однако албанские националисты сорвали и без того проблемный переговорный процесс. Они выступили против создания Ассоциации сербских муниципалитетов — специальной структуры, предоставляющей косовским сербам право на реальное самоуправление в рамках своих общин. Приштина потребовала от Белграда безоговорочного признания независимости Косово, не совершая взамен никаких уступок и отказываясь от взаимоприемлемых компромиссов. А премьер непризнанного государства открыто выступил за присоединение к соседней Албании — вопреки всем прежним договоренностям.
Политическую повестку Косово диктует партия войны, потому что в местной политике до сих пор доминируют бывшие боевики-националисты — что очень напоминает ситуацию с ультраправыми из украинских добровольческих батальонов. Кроме того, косовские элиты традиционно связаны со структурами Демократической партии США, которая руководила Америкой во время войны 1999 года. Смена власти в метрополии была встречена в Приштине с немалым воодушевлением — судя по всему, там рассчитывают на безоговорочную поддержку со стороны администрации Джозефа Байдена и пытаются прощупать ее границы с помощью очередного обострения на сербской границе.
Альбин Курти навряд ли полагается в противостоянии с Белградом на свой спецназ, или даже на дружественную албанскую армию, которая не представляет собой серьезной военной силы. Скорее он дежурно надеется на защиту со стороны американского контингента, который обустроил на территории Косово гигантскую военную базу Кэмп-Бондстил и является единственным реальным гарантом марионеточной косовской независимости.
Однако реакция США остается пока непредсказуемой и неясной. На дворе не 1999-й, а 2021-й год. И нет никаких гарантий, что американцы готовы устраивать в Европе войну ради спасения одиозного коррумпированного режима — тем более что албанские элиты замараны участием в военных преступлениях, наркотрафике, работорговле и продаже людей на органы. А бывший президент Косово Хашим Тачи недавно попал в Гааге под суд — несмотря на то, что он не раз сидел за одним столом с ведущими западными политиками.
Американский истеблишмент тяготится прежними связями с косовскими националистами, а катастрофа в Афганистане указывает на то, что Пентагон вряд ли пойдет сейчас на серьезный вооруженный конфликт. Само название базы Бондстил, которая носит имя ветерана войны во Вьетнаме, отдает сейчас привкусом военного поражения, напоминая о недавней драме в Кабуле.
С другой стороны, воевать не хотят и в Сербии — несмотря на грозную риторику Александра Вучича, которая в основном обращена к внутренней аудитории в расчете на повышение рейтингов.
Таким образом, наблюдатели надеются на достижение мирного компромисса — хотя всем ясно, что нерешенная проблема сербско-косовских отношений постоянно создает угрозу перехода к боевым действиям. Все предполагают, что шум скоро уляжется, как это не раз бывало в новейшей истории этого региона.
Но кое-кто вспоминает фразу американской писательницы Барбары Такман, которая описывала начало мировой бойни, вспыхнувшей когда-то на балканской земле: «Войны никто не хотел. Война была неизбежна».
