- Андрей Владимирович, на днях президент Украины Владимир Зеленский заявил, что президент США Джо Байден обязан приложить больше реальных усилий для того, чтобы протолкнуть Украину в НАТО и положить, таким образом, конец конфликту в Донбассе, так как, по мнению украинского лидера, именно это будет следствием вступления страны в альянс. Как вы считаете, почему Зеленский решился на такой открытый упрек в адрес Байдена?
— Тема НАТО становится ритуальной для украинских политиков, и во многом с НАТО связана мифологема о том, что это такое волшебное средство, которое решит все проблемы. И, собственно, в ситуации, когда очень высок риск эскалации конфликта, Зеленскому ничего другого не остается, как апеллировать к теме форсирования вступления в НАТО.
Хотя прекрасно понятно, что ни Байден, ни кто-либо другой, кто был бы на его месте, решить этот вопрос не может по целому ряду причин, поскольку есть конфликты, с которыми Украину в НАТО не возьмут. Есть плачевная экономическая ситуация, и нет геополитического решения, которое было в отношении государств Варшавского договора и прибалтийских государств. Поэтому сколько угодно можно говорить «халва», но от этого слаще не станет.
- Вы напомнили, что, согласно регламенту НАТО, Украина в принципе не может стать членом альянса, так как на ее территории разворачивается вооруженный конфликт и имеется неразрешенный территориальный вопрос. При этом сегодня министр иностранных дел Украины Дмитрий Кулеба отправился с рабочим визитом в штаб-квартиру НАТО в Брюсселе для участия во внеочередном заседании Комиссии Украина-НАТО. Почему вся эта тема вообще продолжает столько времени форсироваться?
— В Украине заинтересованы в таком пограничье, буферной зоне между НАТО и Россией, и в принципе такой статус-кво вполне удовлетворяет Запад, поскольку членство в НАТО несет с собой целый ряд обязательств. Я думаю, что даже если бы Соединенные Штаты очень хотели помочь Украине в этой ситуации, но не имели бы консенсуса со стороны других государств-членов НАТО, по крайней мере, Украина могла бы получить статус союзника вне НАТО аналогично Израилю, Южной Корее…
Но об этом тоже речи не идет, поэтому это просто декларации, за которыми ничего практического не стоит.
— Прежде всего чтобы соблюдать политес — не отталкивать же страну, которая является инструментом в геополитике. И во-вторых, чтобы не усиливать антинатовские настроения в самой Украине. Если мы обратим внимание на социологию, количество тех, кто разочарован в НАТО в Украине, в последнее время подросло, поэтому все больше украинцев понимают, что эти ритуальные заклинания ничего практически не решают.
И в этой ситуации Соединенным Штатам, чтобы не провоцировать рост антинатовских настроений, проще соблюдать политес и демонстрировать, что для Украины не все потеряно и что когда-то в будущем, может быть… У них задача — не отрицать такую возможность.
- В интервью журналу Time Зеленский заявил, что передвижения российских войск, которые Киев, США и Европа выдают за «агрессивные действия» на украинской границе, станет проверкой отношений Запада и Украины. Какой выбор в этой ситуации сделает Запад?
— Ну, какой выбор сделает Запад, было понятно уже в 2014 году.
- Дело в том, что советник главы Пентагона в период президентства Дональда Трампа Дуглас Макгрегор в статье для журнала The American Conservative предупредил, что если в случае обострения конфликта в Донбассе в него вмешается Россия, то возникнет реальная угроза полномасштабного столкновения НАТО и РФ, в результате которого под ударом окажется вся военная инфраструктура США в Европе. Реально ли перевес России настолько велик?
— Во-первых, тут колоссальная территория, и тут тех сил, которые заявляют со стороны России, явно недостаточно. Это уже выглядит как что-то из разряда Тома Клэнси — я помню, был такой в 80-е годы популярный американский автор, который прокачивал возможные версии.
Ну и во-вторых, это война ушедшего времени. Сейчас мы видим по Карабаху, Сирии, Ливии, что это совершенно другой характер войны — никто миллионами армий уже не апеллирует. И мне кажется, что такие заявления носят алармистский характер, призванный обосновать необходимость увеличения финансирования, закупок вооружения — одним словом, чистить оружие.
— Нет-нет. 15-е и 25-е. Тревожные ожидания, но если до 25-го ничего не случится, то не случится ничего.
- Пятнадцатое и 25-е апреля?
— Да.
- Откуда такие сроки?
— Ну, во-первых, это действительно период, когда местность, почва позволяет использовать тяжелую технику — все подсыхает уже. И во-вторых, невозможно все время держать в напряжении: если ты двигаешь вооруженные силы, они должны либо использоваться, либо их надо возвращать в казармы. Держать очень долго довольно большой контингент как с одной, так и с другой стороны — любой военный скажет, что это контрпродуктивно: дорого, и возникает целый ряд проблем.
Поэтому я как отмерил этот период под конец апреля [так и придерживаюсь его]: если ничего не случится, то ничего не случится. Ситуация начнет разряжаться.
- А почему подобные обострения ежегодно намечаются как раз в районе весны?
— Действительно, даже во Вторую мировую войну оживление ситуации на фронтах происходило весной. Это связано, опять же, с таким погодно-климатическим фактором.
В нашем случае дополнительно — слишком длительный режим прекращения огня, который так и не был подкреплен политическим урегулированием, что военными воспринимается лишь как передышка, пауза в войне, и за этим неизбежно следует обострение. Поэтому в данном случае я и в конце прошлого года говорил, что этот ресурс прекращения огня беспрецедентно длительный, который Зеленский хорошо подавал как едва ли не установление мира, неизбежно сменится обострением.
- Если эскалация произойдет, достаточно ли для урегулирования будет повторно установить режим прекращения огня?
— Возможно, то есть в любом случае любой конфликт неизбежно заканчивается переговорами. Другое дело, что это могут быть две равноправные стороны, или это могут быть победители и побежденные.
