- Олег, в конце января в Донецке была презентована доктрина «Русский Донбасс». Согласно этому документу ДНР и ЛНР являются «русскими национальными государствами». Как вы относитесь к этому определению, памятуя, что вы фанат советской власти и советской доктрины, которая ставила интернациональное выше национального, а рабочий класс — выше любой нации? Что такое, по-вашему, «Русский Донбасс»?
— Эта доктрина полезна уже тем, что у нас, у всего Донецкого края появилась еще раз возможность громко и внятно проартикулировать: «мы — русские!». Буквально по буквам, если кому-то непонятно. Это документ не для нас, мы и так знаем о себе, кто мы и что мы. Это послание во внешний мир, чтобы он не питал даже крошечных иллюзий, что нас можно оскорбительно называть украинцами, как он это делает с одесситами, харьковцами и днепропетровцами, например.
Кроме того, присутствие на форуме в Донецке, где доктрина принималась, государственного служащего такого высокого уровня, как генеральный директор агентства «Россия Сегодня» Маргарита Симоньян, тоже многозначительно. Не говоря уже о том, что ради одних ее слов «Россия, матушка, забери Донбасс домой!» можно было собирать форум и сочинять эту доктрину. Хотя, конечно, что там сочинять — авторы документа просто изложили историческую суть событий в донецкой степи с XVI века, когда русские пришли в этот дикий край и стали заселять его, и по наше время.
- В РФ в общественном мнении русский трактуется только сугубо как великоросс. Потомки малороссов в общем-то считаются не русскими, а «украинцами», «хохлами», чем-то не русским, вторичным и даже враждебным. На официальном уровне об этом вслух не говорят, но в социальных сетях никто подобного мнения не скрывает. При этом многие убеждены, что в Донбассе живут именно «хохлы» со своим не московским акцентом, «шоконьем» и «гэканьем». Вон даже Прилепин с Казаковым, советником Александра Захарченко, искренне так считали: мол, не русские тут живут, а «хохлы» — наши, но все-таки «хохлы». Вот такая трактовка — это серьезная проблема, или рано или поздно она канет в Лету?
— Даже если не канет, никакой проблемы, тем более серьезной, в этом нет. Если наши республики вернутся в семью народов России, из которой Донбасс был исторгнут 100 лет назад, то все пройдет как дым. В России много всяких народов и языков. Для нее это не такая фантомная даже боль как, например, существование шотландцев и валлийцев для Великобритании, валлонцев для Бельгии или каталонцев с басками для Испании.
Что до произносительных особенностей южно-русских диалектов русского языка, то напомню, что потомки запорожских казаков живут 200 с лишним лет на Кубани, сохраняя эти самые особенности в речи, и прекрасно считают себя исключительно русскими людьми. И это не единственный пример из российской общежительной практики.
- Существуют ли, по вашему мнению, южнорусские люди, новороссы? Если да, то кто они? Каково их место в современной истории? Можем ли мы говорить о русских народах, русском поле, русских языках? Если да, то почему это важно понимать? Необходимо ли насаждать эти понятия на бывшей территории Российской Империи и СССР?
— Мне нравится это выражение «южнорусские люди», хотя, наверное, трудно описать его в научных терминах. Но отрицать наличие ментальных, языковых, производственных, культурных, бытовых, религиозных отличий «южноруса» от, скажем, уральца или помора, или того же великоросса центральных губерний, белорусов и малорусов (украинцев) никак нельзя.
Понятно, что когда украинец говорит «гарно», а уралец «баско», то многим другим русским трудно понять, что они говорят одно и то же — «красиво». Но на то и русское поле — огромная территория русского разнообразия. Если уж использовать сельскохозяйственные термины, то на протяжении веков отдельные делянки этого поля засевались разными культурами, которые друг друга перекрестно опыляли. Мало кто знает, кроме археологов, что на сломе жизни пра-русской, при рождении феномена так называемой Киевской Руси, предки малороссов жили в деревянных домах на подклете, и этот тип дома они принесли с собой, переселяясь время от времени на более безопасный север, где, напротив, в ходу было строительство глиняных жилищ с использованием лесоматериалов.
Произошел культурный обмен. И на севере появилась нам всем знакомая «изба», а на юге «хата» — слово, которое славяне именно в то время переняли у иранцев через посредство венгров. И таких примеров взаимообогащения всех элементов русского поля — множество. Русское поле — место обитания русских народов — по аналогии с германскими или романскими и иранскими народами, — народов с общей языковой базой. Прежде всего восточно-славянской.
Продолжая аналогии, мы говорим и о русских народах. Упрощенно можно сказать, что это великороссы, белорусы и малороссы. Но можно и шире — это новороссы и южнороссы, уральцы, сибиряки, поморы, северяне, кавказские русские, кубанцы и т.д. Политической надобности в такой подробной классификации нет, но знать и понимать ее надо. Тогда никто, подобно Прилепину, не будет выдавать малограмотные заявления о «200-процентных хохлах».
- Граждане ДНР и ЛНР хотели бы войти в состав РФ. Чем современной России может быть интересен Донбасс, памятуя, что там Азовское, а не Черное море, как в Крыму, и флота никакого нет? Что вообще дал Донбасс Российской Империи и СССР в экономическом и технологическом плане Донбасс?
— Увы, с каждым годом все меньше, потому что промышленная и технологическая база Донбасса в условиях длительной экономической блокады, непризнанности и войны тает просто на глазах. С кадрами тоже беда. Глава ДНР Денис Пушилин с горечью и тревогой недавно заявил, что медицинского персонала не хватает чуть ли не на 50 процентов в республике. Я помню, еще в 2016 году общался с одним маститым медиком, профессором. Он сказал, что многие его коллеги уже уехали — кто в Киев, кто в РФ, а он уже подумывает об этом, как и многие другие.
К сожалению, уезжают прежде всего те специалисты, которые без труда найдут себе работу везде. Но Донбасс все-таки все еще являет собой несколько миллионов высокообразованных людей, ориентированных на работу на сложных, опасных предприятиях. Уровень образования вообще, а технического особенно, в Донбассе в целом гораздо выше, чем в целом по России. Сравним разве что с Уралом, Кузбассом и Московским и Северо-Западным регионами.
К тому же донбассовцы психологически более устойчивы, и, это уже от войны, увы, стрессоустойчивы. Уровень выживаемости по сравнению со средним российским или украинским регионом просто зашкаливает. Это и беда наша и преимущество. Рожденное, к слову, всей историей Донбасса, если припомнить непростую историю его строительства и героическое восстановление в 1922-29 и 1943-1949 годах. И Российской, и Советской империи Донбасс был прежде всего промышленным сердцем. Львиная доля угля и стали, ртути, железных руд, стекла, химической продукции, машин для кораблестроения, космоса, оборонной промышленности. Вот просто так — навскидку: кремлевские звезды, канаты, державшие Останкинскую башню, проходческие комплексы для метростроя (кроме Москвы донбасские комплексы, кстати, рыли тоннель под Ла-Маншем), Крымский мост в Москве, каждый третий бронетранспортер Советской Армии, каждый третий рельс, каждая третья ж.д. цистерна, все триплексы для космический кораблей, подводных лодок, кораблей, остекление сталинских высоток в Москве, оптика и электромоторы для космоса, треть всех боеприпасов, мосты через все крупные реки РИ и СССР, гребные валы и лопасти атомных ледоходов, трубы крупных диаметров для всех газопроводов России, Украины, Белоруссии, Туркмении и Азербайджана, Казахстана и Китая — все это Донбасс.
Конечно, все это в прошлом. К сожалению, на оккупированной территории ДНР остались Краматорск с его машиностроением, и Мариуполь с его машиностроением, металлургией и морским портом. ЛНР осталась без НПЗ Лисичанска и химического машиностроения и химии Северодонецка и Рубежного. Лучшие индустриальные кластеры края. Сегодня это главная проблема Донбасса. Надо их возвращать.
- Можно ли говорить, что Донбасс — это такая своеобразная лаборатория русской ирреденты? Если да, то в чем это заключается?
— Донбасс из-за своей затянувшейся войны с Украиной вообще стал уникальным русским местом. Начнем с того, что ни одно другое место массового расселения русских за пределами СССР или России не отвоевывалось силой оружия, да еще и так долго. Это единственный кусок русской земли с русским населением, имеющий границу с РФ, но седьмой год даже не намекающий ей на референдум о воссоединении.
Да, «Наш выбор — Россия» — такой бигборд висит в центре Донецка на все 12-этажное здание, а на площади Ленина на флагштоке полощется российский триколор. Но и все. Практических шагов по переходу ирреденты от сопротивления чужой силе к юридическому оформлению перехода в родную страну мы пока не видим. То есть это лаборатория, в которой мы отслеживаем закономерное желание русских жить в России. В чем его ценность? Как сказал известный донецкий журналист Рашит Шехмаметьев, главное в том, что мы не изменились с 2014 года. Я помню, как на одной шахте в Макеевке осенью того памятного года горняки мне кричали: «передай там в Москве, что нам одно надо — хотим в Россию! Ради этого все стерпим».
За эти годы Донбасс перемол через свою «мясорубку» десятки тысяч русских и русско-говорящих людей, рванувших сюда за справедливостью. Не могу сказать, что все нашли то, что искали. Потому как были у нас тут и коммунисты, и монархисты, и национал-большевики, и националисты, и даже испанские анархисты и сербские четники — в смысле поклонники всех этих политических течений и учений.
Вообще Донбасс порой напоминал, и напоминает отчасти до сих пор, врангелевский Крым или деникинский Ростов. А то и красный Дальний Восток, ДВР с Блюхером на коне.
Сплетение разнородных и разновекторных устремлений, в основе которых было заложено любование Россией, ее народами, феноменом русского понимания свободы как никем и ничем не ограниченной личной воли. И коли уж мы говорим о лаборатории, то доктрина «Русский Донбасс» как раз и есть одно из описаний опыта. До внятной научной концепции и защиты диссертаций еще далеко, но в целом контуры просматриваются. Это контуры России плюс.
- Будет ли воевать Западный мир с Россией в Донбассе руками дончан и украинских вояк? Или нападения следует ждать в другом месте? Почему мягкая сила не работает и не сработает никогда в новых мировых условиях?
— Он уже воюет. Но все чаще это напоминает печально известную «позиционную войну» французов и англичан с немцами с сентября 1939 по май 1940 годов. Для Франции она обернулась падением Парижа и оккупацией большей части страны, а для Британии — позором Дюнкерка и изнурительной битвой за Британию. Опаснейший сценарий. Надо предупредить его.
Сегодня много говорят о том, что Украина нанесет удар в Донбассе. Но мы-то ведь знаем, что все удары, все ходы в этих жутких шахматах продумывает холодный, безжалостный и многоопытный, изворотливый ум коллективного Запада. Хвалить за это не стоит, но надо понимать из опыта общения с ними, что они поступают в духе бизнес-войн, — удар всегда, обязательно и непременно наносится не там, где его ждут. В Донбассе наверняка усилятся обстрелы, вернутся прорывы диверсионных групп. И пример уже есть — утром 15 марта в Горловке был совершен теракт — подрыв машины одного из комбатов ВС ДНР. Будут поползновения в «серой зоне», попытки отхватить куски территорий от республик, пусть крохотные, — пропаганде все сойдет.
Но главный удар по России будет скорее всего в другом месте. Может, их будет сразу несколько. Нет сомнений, что на головы России и Белоруссии посыплются акции типа змагаровских и навальновских, для которых будут выбраны новые лица и старые исполнители. Минск прошлого года и навальнята в России в нынешнем — это проверка. Ее организаторы удостоверились, что одной молодежью протест не закрепить, свержения действующей власти не добиться. Кстати, так и на Украине было — пока не подключили селян и городской охлос половины Украины, привозя их в Киев, ничего не выходило путного.
Поэтому и в Донбассе, и в Белоруссии, и по всей остальной России будут стараться ударить экономикой, чтобы поднять на протест «взрослую» публику. Где ударят наиболее больно — сегодня мы не угадаем. Возможно, это будет какая-нибудь чудовищная провокация на границе с Крымом или Казахстаном, на Кавказе. Такая, чтобы вовлечь в конфликт международные силы ООН. Думаю, это главная тактическая цель, в то время как главная стратегическая — понятно, разрушение России. И о «мягкой силе». Ее применение сейчас мало возможно даже против нацистской Украины, ее время прошло в 2014-15 годах, когда «мягкой силой» политических и экономических санкций можно было быстро принудить Киев к миру.
- Дончане ждали и ждут возращения в Россию. Как они это видят и почему они это заслужили?
— Я бы сказал, что не заслужили, это слово не того калибра, а заработали. Всем тем, о чем мы говорили раньше, своим мужеством, трудом и долготерпением. Своим взвешенным взглядом на жизнь. Это взгляд защитников русской твердыни, стоящих на стенах, отражающих волны вражеских атак. Они послали на «большую землю» за подмогой. И хотели бы ее все-таки дождаться. Слишком много крови и разрушений, слишком много разбитых семей и судеб.
- Вы автор книги «Донбасс для «чайников», получившей Всероссийскую премию «Книга и издательство года» в номинации «документалистика». Первый том касался истории бывшей Донецкой области. А когда выйдет второй том, посвященный истории Луганской области? Над чем вы сейчас работаете? Почему в Донецке до сих пор не создан Центр исследования Донбасса?
— Центр исследований Донбасса обязательно будет. Ряд моих друзей сейчас работают над этим. У нас есть ряд проектов под эту идею, один из которых «Библиотека Донбасса» уже реализуется четвертый год на общественных началах писателями, журналистами, издателями, художниками, переводчиками. Идет трудно, все за свой счет делается, находим инвестиции от частных лиц, но мы упертые — продолжим эту работу.
Возможно, в рамках Центра станет легче изыскивать средства. Что касается второй книги «Донбасса для «чайников», то здесь все зависит от свободного времени, которого катастрофически не хватает. С первой было проще в этом плане, многие ее главы написаны были за годы работы в СМИ Донецка. К тому же Луганщина мне просто куда хуже известна, чем Донецкий край.
