Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру
- Алексей, заканчивается непростой 2020-й год. На ваш взгляд, какое событие в минувшем году оказало наибольшее влияние на политическую, экономическую и социальную жизнь Украины?
— Может быть, это будет немного тривиально звучать, но мне кажется, что это коронавирус. Потому что, если мы посмотрим на весь год, ситуация с коронавирусом внесла коррективы почти во все сферы. Коронавирусом прикрывались политики, вводили локдауны, которых никогда еще не было в таком масштабе в истории Украины.
Самое влиятельное событие — это не сам вирус как таковой, а различные политические действия вокруг вируса. Карантинная политика, локдауны, попытка списать на вирус то, почему не идут и переносятся Минские переговоры, встреча в нормандском формате и так далее.
Я думаю, что это топ не только украинской политики. Реакция политиков на вирус напоминала такое понятие, как «слепой менеджмент», — вас держат в темноте и кормят чем угодно, и при этом в управлении полный хаос.
- А как считаете, Украина в этом году больше обрела или утратила политическую и экономическую независимость?
— Знаете, этот год еще переломный в том, что часть населения начала осознавать, что проблемы страны связаны с десуверенизацией. А точнее с тем, что украинский политический класс сам прикрывается международными финансовыми кредиторами, посольствами для проведения такой часто антидемократической политики. В социальной сфере, например.
В этом году были интересные данные Института социологии о том, что впервые за двадцать с чем-то лет деятельность Международного валютного фонда на Украине была оценена больше негативно, чем позитивно. Потому что до этого, как правило, МВФ и деятельность разных финансовых кредитных институций украинцы оценивали позитивно, в большей мере возлагая вину на своих политиков.
Теперь мы видим, что в этом году у части населения уже есть понимание — а насколько в реальности даже международные финансовые институции и политики, которые под них подстраиваются, реально работают на интересы страны? Насколько они действительно заинтересованы в том, чтобы Украина могла развиваться? А не просто получить больше по кредитам или, там, получить более выгодные условия для контроля над ресурсами Украины.
А еще неспособность власти сказать, что это вообще-то внутренние дела, и Украина получала независимость не для того, чтобы слушать послов и их представителей в том или ином формате.
А знаете, что еще больше усилило эту тенденцию? То, что коронавирус показал неспособность властей многих западных стран с этим справиться, крах международной солидарности. Раньше кто-то питал надежды, что если такое произойдет, то между европейскими странами будет солидарность, и они поделятся с Украиной. Но мы видим, что происходило с масками, мы видим, что сейчас происходит с вакцинами. О какой солидарности идет речь? Ее нет.
- В разгаре сейчас мировая борьба с коронавирусом и война вакцин. Где находится Украина в этой борьбе?
— Я это называю геополитикой вакцин. Здесь есть своеобразный политэкономический фактор, потому что вакцины — это же огромный рынок. Посмотрим хотя бы на ситуацию с компанией Moderna, которая начинала с капитализации в 50 млн долларов, а как только объявила, что у них есть разработка по вакцине от COVID-19, их капитализация увеличилась где-то до уровня компании Pfizer. Но посмотрите на количество препаратов и патентов, которые имеют Pfizer и та же у Moderna, — это, мягко говоря, несравнимые величины.
В общем-то мы видим, что Украина, если говорить о западных вакцинах, находится в конце. Это и власть уже сама признала. Вспомнить хотя бы интервью Зеленского для The New York Times, где, мне кажется, была попытка такой просьбы к Западу — смотрите, тут у России есть ряд вакцин, и как нам объяснять, почему мы в конце ваших, западных, списков?
Мне кажется, что вот эту ситуацию с вакцинами власть проиграла. Оппозиция же тоже действовала в этом поле, так что власть оказалась в ситуации, когда ей приходится защищаться в том контексте, почему нельзя пустить российскую вакцину в Украину и дать людям возможность выбора.
Власть пытается выглядеть в глазах Запада хорошо, но возникает вопрос — а как же граждане?
- А вам не кажется, что это была какая-то больше угроза Западу со стороны Зеленского? Мол, смотрите у нас тут рядом российская вакцина, а вы нам свою не даете.
— Я думаю, что это, скорее, от ощущения безысходности. Опять-таки, кризис солидарности. Западные страны в этой ситуации действуют как эгоисты, они думают о себе.
Несмотря на все нюансы, Украина же покупает ядерное топливо у Российской Федерации, энергоносители. И товарооборот между Украиной и Россией на самом деле растет. Почему бы не использовать вот этот форс-мажор вокруг коронавируса, чтобы допустить вакцины сюда и снять часть напряжения. Но власть и здесь решила строить какие-то барьеры.
- Зеленский пришел к власти со словами о мире в Донбассе, но мы его до сих пор не наблюдаем — есть только шаткое перемирие, а временами и обострение. Что ему мешает достичь урегулирования?
— Это довольно комплексный вопрос. Мне кажется, тут есть ряд причин, связанных с тем, что у Зеленского поменялась слегка оптика видения пути по Донбассу, как только он стал президентом. Когда он баллотировался, он говорил, что нужно перестать стрелять, нужно разговаривать. С одной стороны, кажется, что это наивные фразы, но они на самом деле наивно-правдивые. Если вести переговоры, то можно достичь мирного урегулирования, если перестать стрелять, это поможет в деэскалации.
На Украине же есть так называемое агрессивное меньшинство, которое не электорабельно, но активно на улицах, в соцсетях. И у Зеленского стали ориентироваться на эту группу, одобряет она или нет. Тем самым Зеленский оторвался от того, что обещал избирателям.
С чего начиналось все: был установлен контакт с Владимиром Путиным, потом встреча в нормандском формате, где были намечены планы, которые нужно было выполнить за 4 месяца.
А потом, мне кажется, некоторые люди у власти посчитали, что ситуация с конфликтом — это ведь тоже выгодно. Как это произошло с Порошенко — на войну можно было списать все. И мне кажется, что у Зеленского тоже избрали такую тактику. Поэтому неудивительно, что мы пришли к ситуации, которая была в последние годы правления Порошенко.
- У праворадикальных групп по факту есть оружие, в отличие от остальных.
— Но у власти есть мандат и легитимные возможности разобраться с этими группами. Это открытый вопрос, насколько Зеленский контролирует весь силовой ресурс, потому что у нас же есть еще Аваков, давайте на забывать об этом.
Но при желании разобраться с ними, поставить их под контроль, особенно тех, у кого есть оружие, можно за несколько недель.
Я думаю, что спецслужбам и правоохранительным органам давно известны их имена. А общество бы поддержало на самом деле. Но мы видим, что часть команды Зеленского поняла, что на этом можно сыграть и поторговаться.
