— Начну с того, что размер страны не всегда совпадает с ее геополитическим значением. Извините за брутальность сравнений, но площадь ранения не всегда говорит о его опасности. Может быть здоровенная, но неопасная царапина. А может быть смертельным и точечный укол спицей. Был в истории спецслужб киллер, который орудовал именно вязальной спицей. Или японские гейши, которые убивали врага тончайшей заколкой для волос.
А вот другой, уже ироничный пример. Помните анекдотичного Рабиновича (не путать с лидером украинской оппозиции), который мечтал иметь один метр госграницы, чтобы стать на «контрабасе» миллиардером? Так и в геополитике — крохотная страна может быть источником больших проблем для соседей или шансом для серьезных совместных экономических проектов.
Президент Ельцин поручил своему советнику и моему замечательному другу Сергею Караганову созвониться с президентом Кравчуком и предупредить его о том, что через два дня в Молдове может начаться война. А это всегда колоссальная угроза для соседней страны: потоки нелегального оружия через границу, беженцы, разрыв коммуникаций — транспортных, энергетических и прочее.
Сергей Александрович не дозвонился по спецсвязи до украинского президента, того не было на месте. Мобильники еще не использовали, и он позвонил мне. Точнее, моему соседу. У меня дома не было телефона, и я «на всякий пожарный» дал ему соседский. Я через одного вице-премьера нашел Кравчука в «хатынке» — на дачке. Предупредил. И тогда успели ввести усиленный режим на кордоне, обезопасить как-то приграничное население.
Потом я приезжал в Тирасполь уже после войны. Встречался с президентом Приднестровья Игорем Смирновым. Он еще, помнится, передал письмо Леониду Кравчуку с вариантами присоединения их территории к Украине. Но тот даже не стал заморачиваться: он сбрасывал все проблемы, которые ему мешали лавировать «между дождевыми капельками». Впрочем, это отдельная история…
А пока отмечу, что маленькая страна может стать грандиозным уроком.
Конфликт в Приднестровье начался фактически с ущемления прав русскоязычного населения. Если бы политики к нему внимательно присмотрелись, не было бы бесчисленных конфликтов, потоков крови на громадных постсоюзных просторах. В том же Донбассе, например.
А вы говорите: «крохотная страна»…
- Однако всё это лирика. А реальность в том, что 1 ноября вновь столкнутся пророссийские и проевропейские силы. И снова майдан — по привычному сценарию, с перспективой нашего проигрыша…
— Мне сложно оперировать такими крайне заполитизированными понятиями, как «пророссийские» и «проевропейские» силы.
Я встречался с президентом Игорем Додоном, много спорил с ним. Он по-прежнему сторонник пресловутой многовекторности. Я ему высказывал свою позицию: многовекторность хороша в период глобального затишья. Тогда можно по-маниловски сладко мечтать стать хрустальным мостом между Востоком и Западом. Иметь на этом мосту свой «метр» (как у упомянутого Рабиновича) и стричь мзду с обеих сторон. Беда только в том, что затишье в геополитике бывает крайне редко.
Пожалуй, только президенту Кучме повезло застать это мировое равновесие и покоить свое жилистое директорское седалище сразу на двух стульях. Мир значительно чаще находится в состоянии перманентной конкуренции, соперничества, скрытой или явной войны. Тогда «мосты» между цивилизациями становятся не инструментом легкого заработка, а объектом бомбардировки.
Если Игорь Николаевич (Додон) это поймет, то сможет победить и, главное, выстоять против готовящегося «майдана». Тем более что ему дико повезло: параллельно проходят выборы в Штатах, и те будут отвлечены от шарповской блажи в третьих странах. К тому же главный спонсор его оппонентов Владимир Плахотнюк — в розыске. Ну и закрытие границ из-за ковида осложняет назойливое вмешательство европейских «партнеров».
Но все же главное Додону — понять: «с кем вы, мастера политики»? Тут ситуация почти зеркальна белорусской.
Додон ассоциировался в молдавском электоральном сознании с потрепанным, но привычным и родным изделием местной сборки. А модная, не по годам моложавая, оттюнингованная Санду выглядела инородным силиконовым произведением. Вот эта борьба стилей мне представлялась более существенной, чем столкновение их политических позиций. Тем более что позицию можно поменять, а стиль — это вряд ли.
Думаю, что и на этих выборах вопиющее стилистическое различие даст свой результат.
Тем более что Майя сделала серьезную ошибку. «Барби» избрала своим «Кеном» Ренато Усатого. Ее политтехнологи подсказали ей, что выбор бойфрендом (а точнее, выборным спойлером) политика с якобы крепкими российскими связями оттянет часть голосов у Додона. Но Ренато вроде накосячил в российском бизнесе и уже не считается там «своим парнем».
Кроме того, возникает странный подсознательный образ — «усатая Барби». Я понимаю, что «Евровидение» уже приучило европейского зрителя к подобным персонажам; знаю, что Майя по-европейски защищает и «голубых», и «розовых», но Молдова — еще не Европа. И дядьки с кукурузных полей, и их рано постаревшие жены — пока за плюш, а не за силикон с усами.
- Что-то мы ушли в метафоричность. Вроде как шла добрая Россия по лесу, набитому политическими евроманьяками, и оказалась в неприятной ситуации потерпевшей. Причём не раз…
— Россия наконец начала понимать (через осознание своих лидеров), что бродить по «геополитическому лесу» лучше не в обрезанных шортах толерантности, а в камуфлированной горке суверенности. Еще лучше с «валом» на боку — меньше шансов нарваться на маньяка. И одеваться надо к зиме потеплее, чтобы не простудиться на «их похоронах».
Нам долго дурили голову, что политика — это «баланс интересов». Дудки! Политика сегодня — это баланс сил. Российский лидер понял эту истину первым в мире. Если поймет Додон, то сделает свой второй срок куда успешнее первого.
- Молдавия расколота по Днестру. Уже тридцать лет существует изолированная Приднестровская Молдавская республика. В принципе, по вашему мнению, кому должна принадлежать территория — тем людям, которые на ней живут, или государству, которое очертило свои границы на политической карте мира?
— Вообще все в мире должно принадлежать людям. Точнее, людям, которые ходят под Богом, а не стаду, которое ходит под пастухом. В этом и коренится главное различие между либерализмом и традиционализмом. Первый выступает якобы за права абстрактного человека, за которыми прячется корысть бюрократии. Вторые отстаивают интересы конкретных сообществ людей — от семьи до церковного прихода.
- А сможет ли Россия помочь Приднестровью в случае военной операции по «хорватскому» или «карабахскому» сценарию, ведь общей границы с ПМР нет?
— Не думаю, что кто-то там осмелится на военную операцию. Тем более при наличии там российских миротворцев. Помните, чем подобное закончилось в Южной Осетии? С трудом остановили контингент, чтоб не взяли Тбилиси. А здесь, если раздухарятся волонтеры, то могут дойти и до Хорватии. Вот и будет «хорватский вариант».
- Одним из акторов приднестровского кризиса является Украина, которая активно участвует в блокаде Приднестровья. Кстати, треть населения ПМР имеет украинские паспорта, но, похоже, Киев их судьбой не интересуется.
— У Киева нет и практически не было последовательной позиции по поводу приднестровского кризиса. Есть только спорадические реакции на неожиданно возникающие ситуации.
Впрочем, у Киева нет стратигем ни по одному направлению геостратегии. Украинская политика давно превратилась в смесь бизнеса и эстрады. Здесь политиками производятся только те действия, за которыми немедленно следуют либо деньги, либо аплодисменты. А на молдавском направлении ожидать ни первого, ни второго не приходится. По крайней мере, сразу.
- События в Белоруссии, Киргизии, Молдавии, в Закавказье… Что дальше — Казахстан или уже сама Россия?
— Мы измеряем историю отрезками своей жизни. На самом деле история плетет свое полотно куда неторопливей. Поэтому ничто не потеряно, и ничто не предопределено. В нашей ойкумене уже нет единого политического пространства, но сохраняется единое культурное поле. А культурная близость всегда крепче и долговечнее, чем политическая. Это все равно, что сравнить семейные отношения и адюльтерные.
Во всех названных странах будет, безусловно, горячо. Но это сегодня уже встречный пожар, идущий не на Россию, а на самих поджигателей. Геополитический ветер поменялся. Помните старую шутку: «Что, на улице дождь? Нет, ветер». Вот и не надо против ветра…
- Но в обороне войны не выигрываются. Не засиделись ли мы в обороне, перейдём ли когда-нибудь в наступление, и не будет ли уже поздно?
— Я много лет занимался восточными единоборствами. Там логика несколько другая: не так уж важно — в обороне ты или в атаке. Главное — использовать в поединке не свои драгоценные жизненные силы, а энергию нападающего противника против него же самого. Что-то мне подсказывает, что у нас «наверху» эта тема становится главной. Может, там они спят на татами? Или это новая евразийская фишка: выглядеть как европейский «ботан», а кидать через бедро, как восточный сэнсэй?
Да и отступать нам дальше просто некуда.
