Один из проницательных белорусских экспертов метко заметил, что у Батьки с хипстерской отечественной молодежью конфликт не столько политический, сколько стилистический.
Верное замечание! Да, именно Батька породил многотысячный белорусский компьютерный кластер. Как он сам сказал: выкормил его своей левой грудью (или правой? точно не помню).
Короче, он их породил — налоговыми и административными льготами программистам, господдержкой высоких технологий, приличным уровнем образования в республике, демпингом на российском программном рынке. А они его чуть не убили. Политически.
Ну не нравится он этой продвинутой молодежи. Причем, не нравится всем своим обликом: кондовой манерой одеваться, номенклатурным словарным запасом, фамильярным общением, архаичной назидательностью…
Так зачастую воспринимаются родители: всю жизнь «пахали», экономя на собственном развитии, но чтобы деток «вывести в люди», а потом стали для них символом унылости и безнадеги. Хотя бы Пелевина полистали, что ли. Хотя Пелевин и Батька — как гений и злодейство…
Эстетика — не тетка. Это этику можно обмануть речами. А в эстетике — все налицо. Все сразу видно и очевидно. Так, по крайней мере, кажется.
Я много раз вглядывался в образы политиков, актеров, других публичных персон, пытаясь понять: почему одни выглядят обаятельно-стильными, а другие — заурядно-унылыми.
Вот стильный вождь Чавес и блеклый Мадуро. Вот суперстильный Че. И отстойный Пиночет. Вот былинная леди Тэтчер и вот посткомсомольская функционерша Меркель. А сравнить озорного Кеннеди с унылым Джонсоном?
Или как так получается, что страшненький Бельмондо был во сто крат стильнее красавца Делона? Так же как и клошар из под моста Нотр-Дама перебивает своим небрежным шарфиком нашего навороченного бомжару с Рублевки…
В чем же суть этого неуловимого дара — высокого стиля? Если мы этого не поймем, то в ближайшее время какая-нибудь стильная розовая флейтистка из Штутгарта, оттеснив по ходу местную кухарку Свету, будет иметь больше шансов править той же Белоруссией, чем коренной красношеий «крепкий хозяин» с унылыми планами развития страны. Причем, так будет везде.
Ильич мечтал, чтобы государствами правили все же кухарки. А оно вон как получается — пришла мода на флейтисток. Играющих реквием своему государству на флейте водосточных труб. И ведь могут…
Интуитивно понятно значение визуальной формы. В широком смысле слова — как комплекса и внешнего вида, и внешнего поведения. Ну как это представляли наши «стиляги» шестидесятых во главе с неподражаемым Васей Аксеновым.
Основатели Рейха ограничились узким пониманием, сведя форму в философском смысле к военной форме, стилистику которой визуализировал сам Хьюго Босс. Хотя и с этого сняли на первых порах геополитические сливки.
Интуитивно понятны некоторые ограничения. Понятно, например, что даже глупость может быть стильной. Но вот бездарность — нет. Криминал может быть стильным, а номенклатура — никогда. Так же, как стильной может быть бедность, но не может — нищета.
Стиль вызывает подспудное желание подражать, копировать, примерять. И тут как бы сами собой возникают предпочтения — ограничения. Как непостижимо хотелось в советское время носить потёртую джинсу, а не наглаженный бостон.
Понятно также влияние на стиль искусства и медиа. Один удачный фильм может на десять лет сделать стильным искусственный танец сиртаки или натуральную шкуру дубленки. Одна медийная кампания способна черное превратить в более стильное, чем белое.
Понятно и влияние на стиль, пусть и ограниченное, национальных особенностей. Поэтому украинский майдан — конгломерация раскрепощенных быдловатых мужчин и страшноватых женщин, — выглядел более стильно, чем их холеные региональные технократические оппоненты.
В стране, которая деиндустриализируется, это нормально. Село, «рагульстан» стилистически рулит…
Как нормально и то, что на белорусском протесте рулят не свинофермы, а «майнинг-фермы», а стильными выглядят городские чистенькие ботаны и их прикинутые подружки-дауншифтерки. В стране — какая-никакая технологическая революция. Здесь даже шины не жгут, потому что они символ прогресса.
Если что и будут жечь, то колеса от подвод. Ну и оппонентов, которые этот прогресс и обеспечили. Но выглядят дико архаично.
Наконец, понятно и то, что стиль — явление постмодерна. То есть он не может быть натужен и чванлив. Он лёгкость, экспромт, апофигизм. Он близок к цинизму и вульгарности, но балансирует на самом краю.
Поэтому Тимошенко или Собчак, как бы ни пыжились, не станут Агузаровой. И Шевчук, как бы ни тужился, не станет Шнуром или Сукачевым. Как тракторист не станет программистом. При всем уважении к первому…
В общем, тут работы — непочатый край: свести вместе все нюансы, факторы, гипотезы. Уяснить, что «западное» уже не является синонимом «стильного». Может, потому, что содержание возвращается — уже имеет право на жизнь. А мы всегда были сильнее по части содержания, чем по части формы.
Поэтому призадумаемся — а есть ли уже «русский стиль»? Собственный стиль русского мира, русской цивилизации. И если есть, то в чем его особенность? А если нет, то не является ли сегодняшняя раздухарившаяся Белая Русь прологом к завтрашним проблемам Великой Руси?
Когда-то я посмел утверждать, что глубинная суть нашего стиля — синтез патриотизма, героики и мечтательности. Да, я знал, что для настоящего либерала само слово «патриотизм» — ругательное и антистильное.
Сказать в «приличном» обществе: «Я патриот» — это такой же унылый моветон, как проронить: «Я сплю со своею женой». (Только представьте — не с секретаршей, не с помощником, а с голимой супругой!)
Правда, я пытался смягчить подобную «жесть» тем, что в моем представлении в России патриотизм, как правило, никогда не был ни приторной роскошью (как в Штатах), ни способом ненависти (как на Украине), но способом выживания. Удержать в единой стилистике — под своим стягом, под своей мечтой и под своим словом безмерную по территории и бездонную по истории страну — можно было лишь вплавляя личный интерес в государственный.
И карьеры делали в основном те, кто владел мистическим секретом такой «сварки».
Поэтому так прагматичен, прост и понятен беспонтовый русский патриотизм. Да, сплю с женой, а не помощником; да, люблю свою страну, а не чужую.
Скучно? Неловко? Нестильно? Зато жена не предаст, а родина не продаст. Если, конечно, дерзкий, порой зашкаливающий личный патриотизм не подавляют казенным чиновничьим. Тогда — какой стиль? Казенное стильным не бывает…
Кстати, в Штатах всегда было дико стильным работать пожарником. Но только на волонтерских началах. Мои многие американские знакомые — известные интеллектуалы, богатые люди мечтают записаться в местную общественную пожарную дружину. На их длинноногих гёрл блестящая каска производит более сильное впечатление, чем спортивная тачка.
А мы не замечаем надписей на русских пожарках: «Предотвращение. Спасение. Помощь». Думаете, это русская пропаганда? А вот вам! Это русский стиль, где личная героика, драйв и безрассудство с одной стороны и державный интерес с другой взаимно растворяются в православной максиме «Спаси и сохрани».
Без стильной героики на упомянутых бескрайних просторах империи и создать толком ничего нельзя. Это я вам говорю, как бывший лесоруб на БАМе.
Это на том же Западе героизм — десерт, редкий орешек. А в России он — черствый хлебушек. Это у них героизм намазывают иногда тонким, как кленовый сироп, слоем на быт и рутину жизни. А у нас сама рутина жизни веками ткалась из крутой героики.
Помню, как в Берлине хрупкие белесые немки прятались от расшалившихся под Новый год горячих арабских парней в русском ресторане, а не в полицейском околотке. А потом охранник ресторана полквартала гнал с русскими матюками громадную толпу любителей гурий.
А чё? Это ж русский стиль. У него это в генах до седьмого поколения. Русский стиль! Не шаолиньский…
В той же Америке сегодня черных демократов, которые врываются в чужие дома, славят. А белого парнишку, который с оружием защищает свой дом, себя и друзей, судят за превышение самообороны. Не дай Бог дожить у себя до их стиля. Гори она ясным огнем такая новая стилистика!
Еще немного о стильности нашей мечтательности. Обидно, конечно, бывает за отечественную непрактичность, несистемность, нетехнологичность. Но, блин, когда мечта овладевает духом…
Россия — пожалуй, сегодня единственная страна в мире, где еще есть дети, для которых полярники стильнее, чем брокеры, а космонавты — чем менеджеры…
Хотя смотрю вот последний опрос: кем мечтают быть русские подростки? На первом месте — продавцы-консультанты. Стильные чуваки! Удавка чужого стиля сжимается. Хотя отступать некуда. Как-то не по-русски это.
Выживет стильнейший.
