— В данном случае Литва выступает в первую очередь как проводник стратегических интересов США в Европе. Они заключаются в том, чтобы оторвать от России все бывшие советские республики и построить «санитарный кордон», который будет разделять Россию и Западную Европу. Специализацией Литвы является отрыв именно Беларуси, поскольку это ближайший сосед, с которым Литву связывают многовековые связи. Это первый и главный мотив.
Второй мотив скорее даже иррациональный. Он заключается в исторических комплексах литовской гуманитарной элиты и правящего класса, в их фантомных болях по утерянному Великому Княжеству Литовскому, средневековой империи, которую Литва считает первым состоянием своей государственности.
Из-за этого ее внешняя политика формируется с акцентом на те или иные формы вовлечения во внутреннюю политику тех государств, которые были в составе ВКЛ: Украина, Беларусь, отчасти даже Молдова.
Беларусь в данном случае самый большой приоритет для Литвы. Во-первых, с Украиной Литва сейчас не граничит. Во-вторых, мифология ВКЛ играет большую роль и в белорусской истории. Это создает для Литвы почву для взаимодействия с белорусскими националистами, носителями литвинского мифа.
- Литва действительно ставит своей целью свергнуть режим Лукашенко или это просто инструмент давления?
— Я вполне допускаю, что ставится задача свергнуть Лукашенко. Политический класс Литвы — люди очень специфические, среди них распространено девиантное поведение. Среди депутатов литовского Сейма и МИД хватает хронических алкоголиков и психически неадекватных людей, поэтому я вполне допускаю, что они действительно верят в то, что могут протолкнуть Светлану Тихановскую на пост белорусского президента и сделать ее своей ставленницей.
- А чего в этой ситуации хочет добиться Польша, которая руководит акциями протеста?
— Польша — страна более серьезная и более тяжеловесная, чем Литва, и политический класс там несколько серьезнее. Польша ставит схожие задачи, но у нее есть рациональные и логически оправданные мотивы.
В результате украинского кризиса польская экономика добилась рекордного роста среди всех стран Европы за счет двух-трёх миллионов заробитчан, которые бежали туда после Майдана. Если белорусский кризис пойдет по такому же сценарию, он даст Польше еще как минимум 500 тысяч дешевой белой рабочей силы.
Польскую политику в Белоруссию определяют факторы, схожие с литовскими. Во-первых, то же проведение в жизнь стратегических интересов США в регионе, а во-вторых — те же исторические мотивы.
В случае Польши — это Первая Речь Посполитая (средневековая) и, конечно, Вторая Речь Посполитая (межвоенная) и так называемые утерянные земли. Западная Беларусь и Западная Украина относятся поляками к так называемым Восточным Кресам (окраинам Второй Речи Посполитой, которые вошли в состав Украинской и Белорусской ССР в 1939 году, что современная Польша считает исторической несправедливостью).
Она претендует на возвращение своего влияния на этих территориях, вследствие чего на территории Белоруссии действует «карта поляка», получатели которой имеют право на постоянное проживание и работу в Польше, если они в межвоенный период были гражданами стран на территории бывший Речи Посполитой и ассоциируют себя с современной Польшей, ее правопреемницей.
- Чью сторону в итоге займет Латвия, которая ранее договорилась с Минском по транзиту и Белорусской АЭС, но при этом тоже выступила в «поддержку демократии»?
— Латвия уже занимает сторону Литвы и Польши в этом вопросе. Экономический интерес, который она продвигала последние три-четыре года в отношениях с Беларусью, отодвинут на второй план. Это происходит прямо сейчас на наших глазах. Насчет Латвии никогда не надо было заблуждаться, думая, что экономика может заменить политику.
Президент Латвии — иммигрант из Германии, а премьер-министр — гражданин США. О каких интересах Латвии они могут думать, когда проводят свою политику? Поэтому Рига уже делает те же шаги, что Польша и Литва.
Официального непризнания Лукашенко президентом я пока не видел, но Литва и Эстония такие решения уже приняли, и думаю, что Латвия к ним скоро подтянется. Риторика латвийского МИД и президента Левитса ничем не отличается от риторики Польши и других стран Прибалтики.
- Как вам видятся политические перспективы Лукашенко? Он сохранит свой пост или возможны варианты?
— Возможны варианты, потому что он сам себя загнал в критическое положение. Это связано даже не с итогами президентской выборов и протестами, а с тем, что непонятно, что даже будет с белорусской экономикой и белорусско-российскими отношениями.
Но для России остается открытым вопрос, какой резон ей ко всему этому возвращаться, после всего того, что мы видели этим летом с теми же «вагнеровцами», с антироссийской риторикой действующего президента во время предвыборной кампании, с проваленными проектами углубленной интеграции и неподписанными дорожными картами. Я думаю, что и в Белоруссии отдают себе отчет в том, что возврата к прежним формам отношений с Россией не будет.
- Кремль вроде как дал согласие в случае военного вмешательства выступить в защиту Белоруссии. Наступит ли такой момент, когда Москве действительно придется вмешаться в эти дела?
— Такой момент может наступить, но, насколько я понимаю, Путин Лукашенко ничего такого не обещал. Судя по тем пресс-релизам, который опубликовал сайт Kremlin.ru, ни о какой непосредственной поддержке в его противостоянии с оппозицией речи не идет. Речь может идти о поддержке Беларуси в случае вторжения стран НАТО на территорию страны. Тогда военная помощь по линии ОДКБ гарантирована. Но пока формы поддержки Лукашенко могут быть какими угодно, только не военными. Вопрос в том, будут ли.
- Может ли белорусское население оказать сопротивление в том случае, если к власти придет агрессивное националистическое меньшинство по украинскому образцу?
— Да, я думаю, что это агрессивное меньшинство там долго не задержится. Население Беларуси почти сплошь русскоязычное, пророссийское, там господствует понимание, что альтернативы союзу с Россией нет и что пребывание националистического меньшинства у власти смерти подобно.
Если вдруг в результате совсем уж страшного катаклизма к власти придут те люди, которые объединились в координационный совет белорусской оппозиции (так называемые змагары), все закончится тем, чем закончилось в начале 90-х годов, когда избрали Лукашенко. Вот и сейчас они выберут некоего «нового Лукашенко» или «коллективного Лукашенко» образца 94-го года.
Но я очень надеюсь, что до такого сценария дело не дойдет. Та турбулентность, которая может наступить в результате прихода к власти этих людей, будет очень тяжелой для белорусского народа, а также тяжело отразится на России и других соседях Беларуси.
