Есть в Черниговской области город Сновск. Возник он относительно недавно — в 1860 году как станция Коржовка линии Гомель — Бахмач Либаво-Роменской железной дороги, а современное своё название получил уже ближе к концу столетия в честь протекающей рядом реки Снови. 6 июня 1895 года здесь, в семье железнодорожника, переселенца-белоруса, и родился Николай Александрович Щорс — будущий прославленный комдив Советской Украины.
Семья Щорсов была многодетной — 10 детей, среди которых Николай был старшим. Денег старший Щорс зарабатывал мало, так что после окончания школы выбор у юного Коли оставался невелик: или идти кочегаром на паровоз, или поступать в военно-фельдшерскую школу. Дело в том, что Александр Николаевич отслужил в армии срочную службу и как отставник имел право на бесплатное обучение своих сыновей в подобных учреждениях, лишь бы после сдачи экзаменов они набрали достаточный проходной бал.
Тем временем в стране зрело недовольство социально-политическим строем. Оно прорвалось Первой русской революцией 1905 года, вызванной расстрелом в Петербурге мирной рабочей демонстрации.
Железнодорожники стояли в авангарде революционного движения — маленький Коля стал свидетелем организованной ими в Сновске стачки. Активное участие в её организации принимал его дядя Казимир Табельчук. Он давал племяннику читать книги Максима Горького, вёл беседы о положении рабочих и крестьян, о социальной несправедливости. Постепенно дядя стал водить Николая на тайные сборища, где местные революционеры обсуждали последние политические события и публикации в запрещённых газетах.
Щорс в первую свою попытку поступить в фельдшерскую школу поехал к морю, в Николаев, и недобрал там полбалла. На следующий год он уже отправился в Киев, где успешно сдал экзамены вместе со своим братом Константином. Едва закончились четыре года обучения, как через несколько недель Россия вступила в Первую мировую войну. Николая отправили служить на Западный фронт в мортирный отдельный дивизион. Тогда же он узнал, что дядю Казимира за проведение первомайской сходки отправили в Сибирь.
Ситуация на фронте в первые годы войны складывалась для России не лучшим образом — Императорская армия быстро растеряла значительную часть своего офицерского корпуса, который традиционно в большинстве своём формировался из дворянского сословия. Открылись социальные лифты — в училища и школы прапорщиков стали набирать рабочих и крестьян, тем более если они уже обладали солидным фронтовым опытом или отличились в боях. Николай решил этим воспользоваться.
1 июня 1916 года, после окончания 4-месячных ускоренных курсов, его произвели в прапорщики и отправили на Юго-Западный фронт, где он после смены нескольких частей «закрепился» в 335-м Анапском пехотном полку. Это было время, когда фронт проводил наступательную операцию, позже получившую название Брусиловского прорыва. Однако Николай попал непосредственно на передовую только в ноябре, когда русское наступление уже выдохлось. Началась позиционная война, так что ему пришлось сразу привыкать к окопному быту.
Близился 1917 год, и на фронте становилось всё тревожнее: то дезертировала сразу целая рота солдат, то особо увлекавшегося мордобоем офицера рядовые поднимали на штыки, то взбунтовался сразу целый Одоевский полк, а в конце февраля вдруг пришло неожиданное известие, что Николай Второй отрёкся от престола.
Весной Щорса отправили в тыл на ускоренные курсы по освоению бомбомётов и миномётов — нового для Русской армии оружия. 30 апреля они окончились, его произвели в подпоручики и уже собирались отправлять обратно на фронт, когда вдруг у него обнаружился туберкулёз. По тем временам с достатком Николая болезнь эта практически была неизлечимой, а ведь ему ещё не исполнилось и 22 лет. Пришлось ехать не в дивизию, а в Симферополь, в госпиталь. Настроение у молодого офицера было подавленное, но вскоре калейдоскоп событий завертелся с такой скоростью, что о болезни пришлось забыть.
В декабре его комиссовали вчистую и отправили домой, а дома оказалось неспокойно: в Киеве заседало правительство УНР, которое в январе 1918 заявило о своей независимости. В Одессе, на Донбассе, в Харькове и в Криворожском бассейне ситуацию контролировали советские республики.
На Западной Украине фронт пока замер, сдерживаемый хрупким перемирием с немцами и австрияками, но не было никакой гарантии, что они в любой момент не возобновят наступление. А Щорс хорошо знал ещё по Симферополю от попавших в госпиталь коллег, что сдерживать их практически нечем, — военные подразделения разложились, солдаты отказываются воевать и постепенно разбегаются по домам. Пытающихся удержать их офицеров они часто убивают или калечат.
Наконец пришло известие о заключённом с немцами Брестском мире, условия которого они тут же нарушили, двинув свои войска на Украину. Правительству УНР и Центральной Раде оставалось только молча сглатывать обиды и низко кланяться, а вскоре немцы и вовсе их разогнали, заменив на более лояльный Гетманат Павла Скоропадского.
Прошло немного времени, и неподалёку в соседней Городне появился немецкий бронепоезд. В Сновске он мог появиться с минуты на минуту — немцам наверняка нужно было взять под контроль железнодорожный мост через Сновь.
Событие это послужило катализатором создания партизанского отряда, о котором местные большевики всё говорили, да вот к конкретным делам никак перейти не могли. В Сновске собралось человек 30, включая Николая, его брата Константина и дядю Казимира. Они поехали в Семёновку, где свой отряд возник ещё в конце прошлого года.
Здесь Щорс впервые познакомился с Казимиром Квятеком — одним из своих будущих помощников. Отряд-то у семёновцев был, а вот командир отсутствовал, и после непродолжительных обсуждений партизаны выбрали в качестве него 22-летнего, но не по годам рассудительного и опытного Николая, под началом у которого вскоре оказалось более 200 бойцов.
23 марта 1918 года по округе было распространено официальное обращение. В нём Щорс декларировал насаждение в своём отряде строгой воинской дисциплины, запрет пьянства, расстрел за мародёрство. Вскоре он разросся до 300 человек, обзавёлся тремя пулемётами и даже одним орудием. Первое боевое крещение партизаны получил в районе Новозыбкова (современная Брянская область).
Немцы считали, что с Украинской державой и Советской Россией находятся в состоянии мира, а украинских красногвардейцев они объявили бандитами и сначала не восприняли всерьёз. Но «бандиты» умели неплохо воевать — немцы понесли потери и были вынуждены подтянуть бронепоезд. Сражаться против него отряду Щорса было нечем, и он отступил на восток в Россию.
В середине апреля правительство Ленина подписало с гетманом Скоропадским перемирие, по которому между Украинской державой и Советской Республикой определялась нейтральная пограничная полоса. Отошедшие в неё украинские партизаны подлежали разоружению — Щорс был вынужден распустить свой отряд. Большая часть партизан отправилась по домам, Николай же поехал в Самару, а оттуда в Москву, где пытался поступить в медицинский институт.
Тем временем на Украине борьба с немецкими оккупантами и их гетманскими прихвостнями не прекратилась — украинским селянам совершенно не «улыбалось», что их обирают до нитки, конфискуя яйца, молоко, мясо, масло и выращенный урожай в пользу Германии. В начале июня на юге Киевщины вспыхнуло Звенигородско-Таращанское восстание. Оно было жестоко подавлено, но Таращанский отряд оккупантам разгромить не удалось — с боями, вбирая в себя массы недовольных, он отступил на Левобережье.
Здесь в Черниговской области и на Слобожанщине также быстро росло партизанское движение. Но тягаться с регулярными хорошо обеспеченными артиллерией и боеприпасами немецкими войсками партизаны не могли и постепенно «выдавливались» в Советскую Россию.
В Москве понимали, что вскоре Германия неизбежно потерпит в Первой мировой войне поражение и будет вынуждена уйти из Украины. Предстояли сражения с местными националистами, а потому из партизанских отрядов в приграничной Унече началось формирование красногвардейских украинских куреней — будущих полков. Встреченный Щорсом в Москве Квятек рассказал ему об этом, и о медицине было окончательно забыто — они поехали в Унечу.
Здесь собирались отошедшие на север черниговские партизанские отряды, из которых к 24 сентября был сформирован 3-й Повстанческий полк им. Богуна. Командование над ним доверили Щорсу. Вместе с 1-м полком Червонного казачества, 2-м Таращанским и 4-м Повстанческим они образовали 1-ю Повстанческую дивизию Украинской Советской Республики. 2-я Повстанческая дивизия в это время формировалась в Курской губернии. В октябре Богунский и Таращанский полки свели во 2-ю бригаду, командовать которой поручили Щорсу. Полк он передал Квятеку.
В Унече Николай познакомился с революционно настроенной девушкой — Фрумой Ростовой (Хайкиной). В составе красногвардейских отрядов она воевала ещё с февраля 1918-го, успела получить ранение и попасть в плен к полякам. Её выменяли на польских офицеров, после чего она явилась в Унечу по заданию Брянского губкома, возглавляя отряд китайцев и казахов. До революции они работали на строительстве железной дороги и с началом беспорядков «застряли» в России. Большевики нашли в них верных союзников.
Война и возможность скорой гибели спрессовывают время, и молодые люди быстро стали мужем и женой. Однако вскоре у Фрумы тоже обнаружился туберкулёз — она отправилась в госпиталь и вернулась к Щорсу уже в разгар боёв в марте 1919 года. Где-то в то время они и зачали своего единственного ребёнка — дочку Валентину, родившуюся уже после гибели её отца.
Щорс завоевал доверие своих бойцов, с одной стороны, заботясь об их быте, а с другой — требуя жёсткого соблюдения дисциплины. Это сыграло огромную роль в ноябре, когда сначала 4 числа в Германии вспыхнула Ноябрьская революция, а затем 11-го между Антантой и Германией было подписано Компьенское перемирие. Через границу в немецкие подразделения пошли мирные обращения с просьбами покинуть Украину. Происходили братания. Немецкие солдаты — коммунисты и социал-демократы — получали необходимую поддержку для ведения среди своих товарищей пропаганды.
13-го числа правительство РСФСР аннулировало положения Брестского мира, а 29-го Временное украинское рабоче-крестьянское правительство объявило о восстановлении в республике советской власти. Одновременно 1-я Повстанческая дивизия двинулась на Киев, а 2-я — на Харьков.
Богунский полк боевое крещение получил под Клинцами (он тогда относился к Черниговской губернии). В критический момент боя с тыла подошёл немецкий бронепоезд с солдатами, хотя с немецким солдатским комитетом было договорено, что они вмешиваться в бои «красных» с гайдамаками не будут. Имело место явное предательство. Однако, стремясь сохранить жизнь своих солдат, командование не спешило развязывать против немцев активные боевые действия. С ними были проведены повторные переговоры, которые закончились тем, что 10 декабря они самостоятельно разоружили гайдамаков и всё-таки оставили Клинцы.
Начался вывод немецкой армии с территории Украины. Следом за ней стремительно наступала бригада Щорса. Она легко сбивала слабое сопротивление армии Скоропадского. К тому времени на Украине образовалась новая третья сила — петлюровцы, в которых «красные» поначалу видели союзников.
После свержения петлюровцами Гетмана и провозглашения власти Директориии УНР красные продолжили боевые действия уже против неё. Однако и новый противник оказался не шибко силён, серьёзно затормозить продвижения красных полков он не мог. В полдень 12 января 1919 года они вошли в Чернигов, в помощь наступавшим выступил подпольный ревком. В тылу у петлюровцев удалось перерезать шоссейную дорогу на Киев: деморализованные полуокружённые в городе части сдались. Сложнее обстояла ситуация вне его пределов — бой за мост через Десну шёл до полуночи. С его захватом дорога на Киев была открыта.
1 февраля в 2 часа дня бригада ворвалась в Бровары — армия Петлюры разлагалась на глазах, многие её подразделения целиком переходили на сторону большевиков, но здесь ожесточённое сопротивление оказали «сечевые стрельцы», которых удалось выбить только после нескольких часов тяжелого боя. Зато в оставленный петлюровцами Киев через 4 дня бригада вошла уже без сопротивления.
Тогда же командование назначило Щорса первым комендантом города. Его поглотили заботы по налаживанию функционирования всех служб, а «богунцы» и «таращанцы» тем временем продолжали преследование отходившего на запад противника.
20 февраля без боя был взят Фастов, 8 марта — Казатин. Здесь Щорс вступил в командование уже всей дивизией, к тому времени сменившей своё название на 1-ю Советскую Украинскую. С 4 тысяч человек, бывших в Унече, она выросла до крупного соединения, численностью в 12 тысяч штыков и сабель. Щорс нацелил свои Богунский и Таращанский полки на Винницу — Директория облюбовала её в качестве своей штаб-квартиры. Кроме того, этот город являлся важным транспортным узлом.
Понадобилось 10 дней, чтобы отбить его у Петлюры. Также был захвачены Житомир, Жмеринка, в начале апреля ожесточённые бои развернулись за Бердичев. В Коростене были блокированы крупные петлюровские силы, но скоро и здесь сопротивление противника было сломлено. К первым числам июня дивизия Щорса освободила почти всю правобережную Украину и вышла к старой австро-российской границе.
Так бы и продвигалась она вперёд, не встречая особого сопротивления, однако на помощь Директории выступили интервенты: Румыния сконцентрировала по Днестру две свои дивизии; сформированная во Франции 50-тысячная польская армия генерала Юзефа Халлера, прозванная за цвета мундиров её солдат «голубой», была переброшена на советско-польский фронт. Вскоре в контрнаступлении севернее Проскурова (современный Хмельницкий) петлюровцы взломали позиции 1-й дивизии.
В Полесье ударили поляки — были потеряны Сарны и Давид-Городок. Командование приказало Щорсу ликвидировать разрыв.
Тем временем на Левобержье и юге Украины ситуация резко ухудшилась — в мае вспыхнул Григорьевский мятеж, началось наступление белогвардейских войск. Медленно отступая, подчинённые Щорсу полки упорно удерживали основные железнодорожные узлы, позволяя тем самым провести у них в тылу эвакуацию Киева и других городов.
Одновременно проводилось переформирование армии УССР — она становилась составной частью единой Красной армии. Дивизию Щорса объединили с 3-й пограничной дивизией Ивана Дубового, после чего она стала называться 44-й стрелковой дивизией РККА. Николай Александрович сохранил командование, а вот Дубового назначили к нему заместителем.
30 августа они выехали в район Коростеня, где велись особенно ожесточённые бои. Дубовой потом вспоминал: «Противник открыл сильный пулемётный огонь и, особенно помню, проявлял «лихость» один пулемёт у железнодорожной будки… Щорс взял бинокль и начал смотреть туда, откуда шёл пулемётный огонь. Но прошло мгновение, и бинокль из рук Щорса упал на землю, голова Щорса тоже…»
Дубовой сделал на голове Щорса повязку, которую потом запретил снимать. Тело комдива забальзамировали и поместили в цинковый гроб, так её и не сняв. Гроб доставили жене Фруме, которая в силу сложившихся обстоятельств похоронила мужа не в Сновске, а в сопровождении нескольких красноармейцев отвезла его в свою родную Самару, где могила героя вскоре затерялась.
В 1935 году Сталин, вручая прославленному украинскому кинорежиссёру Александру Довженко орден Ленина, предложил ему снять фильм об «украинском Чапаеве». Так, спустя четыре года на Киевской киностудии появился фильм «Щорс», который сделал комдива легендарным.
Однако у него не было достойного надгробного памятника — это нужно было срочно исправить. За дело уже готовы были взяться, но быстро его реализовать помешала война, а потому розыск и последующую эксгумацию останков провели только в первой половине 1949 года. Она показала, что свидетельства Дубового были ложными. Щорс оказался убитым подло, в затылок, и не из пулемёта, а из нагана, но так как все свидетели его гибели (в том числе и Дубовой) к тому времени уже были репрессированы, делу не придали особой огласки. Его стали раздувать уже при Хрущёве, а особенно сильно о нём стали шуметь в «перестроечные» и «постперестроечные» времена, да так с тех пор и не угомонятся.
Даже мёртвый легендарный комдив продолжает оставаться для украинских националистов объектом раздражения. Память о нём «мусолят», смакуя подлое убийство соратниками в спину. Родной город легендарного комдива Сновск, носивший до 2016 года название Щорс, после волны декоммунизации переименовали обратно.
Участились нападки на памятник. Ну как же. Ведь он, в отличие от их лидеров, не запятнал себя стяжательством, предательством, сотрудничеством с иностранными правительствами, торговлей Родиной. Вместо этого он, как и 100 лет назад, скачет в центре Киеве в светлое будущее, зовя за собой всех угнетённых на борьбу с их эксплуататорами.
