Своё мнение относительно причин этого феномена, основанное на глубоком знании политической жизни Китая, представляет американский политолог российского происхождения Игорь Гиндлер.
Себя он представляет следующим образом: «физик по образованию, математик по призванию. Работал в различных университетах и лабораториях (Россия, Польша). С 1995 года — в Америке.
Первая главная работа — компания по проектированию и поддержке компьютерных баз данных, основанная вместе с братом в 1999 году.
Вторая главная работа — алгоритмическая торговля акциями на Нью-Йоркской бирже.
Третья главная работа — политический обозреватель на радио и телевидении США, Израиля, и Канады».
Статья «Пандемия информационного коронавируса» была опубликована на сайте garygindler.com 23 марта.
***
Пандемия коронавируса COVID-19 началась в Китае в конце ноября — начале декабря 2019 года. Сейчас многие обвиняют китайские власти в халатности и в том, что они не приняли достаточных мер для предотвращения распространения вируса и тем самым способствовали заражению жителей всех стран на планете. Но перед китайскими коммунистами стояла совсем другая задача.
Чтобы понять логику действий китайских властей, надо знать, что представляет собой Китай. В современном Китае, как известно, существует не традиционное национальное государство (nation-state), а партийное государство (party-state). В Китае нет разделения властей, как в западных странах. Тем не менее, определённое разделение власти в Китае все-таки есть.
Власть в Китае разделена между несколькими противоборствующими коммунистическими группировками.
Наиболее известными являются фракция Китайского комсомола, а также Шанхайская фракция. Комсомольская фракция была существенно ослаблена в 2016 году генеральным секретарем Коммунистической партии Китая (КПК) Си Цзиньпином (к этой фракции принадлежат, например, бывший генсек КПК Ху Цзиньтао и нынешний премьер-министр Ли Кеджанг). К Шанхайской фракции принадлежит другой бывший генсек КПК Цзян Цзэминь.
Си Цзиньпин пришел к власти в ноябре 2012 года совершенно неожиданно. Фракция Ху Цзиньтао настаивала на одном кандидате, а фракция Цзян Цзэминя поддерживала другого. Си Цзиньпин умело сыграл роль компромиссного кандидата. Он выглядел подходящей кандидатурой для всех основных противоборствующих фракций, потому что, хотя и являлся одним из «коммунистических принцев» (его отец был близким соратником Мао Цзэдуна), но производил впечатление достаточно «слабого» руководителя. Си Цзиньпин принадлежит к давно забытой в Китае фракции, которая в свое время ориентировалась на Советский Союз и Сталина.
Но надежды на легкую манипуляцию новым партийным боссом не оправдались. Генсек Си Цзиньпин ужесточил преследования тех, кто не поддерживает официальную линию партии. В 2013 году, вскоре после прихода к власти, Си Цзиньпин запретил в преподавании даже упоминание о свободе прессы, гражданских правах и верховенстве закона.
Массовая партийная инквизиция и чистка партийного аппарата, которая началась в Китае в 2013 году, привели к тому, что на скамье подсудимых оказалось множество сторонников предыдущего руководителя страны Ху Цзиньтао. Си Цзиньпин не только установил в Китае эффективную интернет-цензуру, но и добился для себя практически пожизненного поста.
(…)
В последнее время в Китае стала набирать силу фракция Ван Цишаня, соратника Си Цзиньпина по массовым партийным чисткам. Ван Цишань — представитель «силового блока» в правительстве и является своеобразным китайским аналогом Торквемады. Фракция Вана относительно новая, но Ван Цишань всё же сумел расставить своих людей на ключевые позиции. Например, в 2016 году Чэнь Вэньцин стал главой «китайского КГБ», а банкир с американским образованием Цзян Чаолян стал партийным боссом провинции Хубэй.
Провинция Хубэй со столицей в городе Ухане всегда была «проблемной» для коммунистов Китая. Взаимоотношения Пекина и Уханя несколько напоминают взаимоотношения Вашингтона и Нью-Йорка, Москвы и Санкт-Петербурга, Мадрида и Барселоны. Параллели здесь однозначные — это не просто конфликт между нынешней и предыдущей столицами страны (Ухань был столицей при Чан Кай Ши). Ухань всегда являлся городом бунтарским — именно с него начались события, которые привели к трагедии на площади Тяньаньмэнь в 1989 году.
Когда началась эпидемия нового коронавируса, перед Пекином встала задача — добиться того, чтобы партийные власти мятежного и вольнодумного Уханя допустили ошибки, и под этим предлогом расправиться с ними.
Сейчас многие говорят о том, что если бы китайские власти начали действовать на три недели раньше, то число заболеваний могло бы уменьшиться на 95%, а его распространение было бы существенно ограничено. Такое могло произойти только в том случае, если бы основной задачей было здоровье людей. Но на самом деле основной задачей китайских коммунистов была победа во внутривидовой борьбе.
Все эти противоборствующие фракции Китая в самое критическое время начала эпидемии занимались тем, чем они занимались всегда — защитой и укреплением своих политических позиций и интересов, а не борьбой с распространением вируса.
Для Китая подобная эпидемия — явление весьма типичное. Вспышки гриппа происходят в Китае, как и во всех странах, ежегодно, но в целом в 2019 году Китай был готов к сезону, и никакой паники не предвиделось. Но Си Цзиньпину нужен был кризис, чтобы свести счёты с инакомыслием в партийных рядах.
Без сомнения, китайские левые оперируют на тех же принципах, что и американские левые — любой кризис используется ими на полную катушку.
Существует расхожее мнение, что Пекин всячески замалчивал масштабы эпидемии в городе Ухане. Изначально это замалчивание действительно было — до 7 января 2020 года. Но в этот день Си Цзиньпин вмешался и изменил сущность событий — из медицинских они стали политическими. С этого момента именно Пекин методично и целенаправленно нагнетал обстановку вокруг эпидемии.
Чего китайские руководители не учли — так это того, что нагнетаемая ими паника будет подхвачена мировыми средствами массовой дезинформации. Сюрреалистичный видеоряд апокалипсиса из Китая, созданный умелыми китайскими пропагандистами, был весьма фотогеничен и мгновенно был подхвачен мировой прессой.
(…)
Находящаяся у власти группировка Си Цзиньпина искусно использовала эпидемию, чтобы обвинить партийное руководство провинции Хубэй и руководство города Ухань. В результате политическая цель была достигнута — партийный босс провинции Хубэй Цзян Чаолян (из фракции Ван Цишаня) и партийный босс города Уханя Ма Гоцян (из Шанхайской фракции) «поплатились за эпидемию» и были смещены с постов 13 февраля 2020 года. И только после этой расправы Пекин взял курс на полномасштабное замалчивание истинных масштабов эпидемии, которое продолжается до сих пор.
В связи с коронавирусом показательна судьба Ван Сяодуна, губернатора провинции Хубэй с 2016 года. Будучи человеком Си Цзиньпина, Ван Сяодун остался на своем посту, несмотря на то что он является губернатором наиболее пострадавшей от коронавируса провинции Китая.
С этой точки зрения спецоперация китайских коммунистов прошла успешно. Вот только созданная ими паника оказалась более заразной, чем сам коронавирус.
Как только с политической расправой в провинции Хубэй было покончено, Пекин мгновенно переключился с внутренних дел на внешние и стал открыто обвинять США в создании и распространении вируса. Китайские коммунисты просто вынуждены были это сделать, потому что они потеряли контроль над ситуацией — созданная ими паника, а затем и сам коронавирус распространились по всему миру.
(…)
Отличие нынешней эпидемии коронавируса от всех предыдущих состоит в том, что в 2020 году информационный коронавирус одержал убедительную экономическую победу над вирусом реальным.
***
Комментируя статью Гиндлера, следует обратить внимание на три момента.
Во-первых, эта статья никак не объясняет медицинскую сторону эпидемии. В этом смысле претензии автора к китайским коммунистам, которые ищут источник заражения за пределами КНР, скорее показывают его предвзятость.
Во-вторых, насколько можно судить, КНР демонстрирует как раз совершенно нетипичную для страны открытость. А вот обвинения Китая в том, что он что-то утаивает, как раз очень типичны и по сути не говорят ни о чём.
В-третьих, китайские коммунисты, конечно, не ангелы, но поведение демократических политиков отличается несущественно. В нынешних условиях они реагируют не на реальную угрозу, а на сообщения СМИ и общественный запрос на хоть какие-то меры. И точно так же используют тему вируса для политической борьбы.
