Суд восемь раз продлевал журналисту меру пресечения в виде содержания под стражей. В СИЗО Херсона и Киева Кирилл пробыл 470 дней. Вышинский был освобожден из-под стражи под личное обязательство 28 августа этого года и 7 сентября вернулся в Россию с другими политзаключенными. 21 октября указом Президента РФ Владимира Путина он был назначен членом Совета по правам человека. И при этом он остается у себя на родине подсудимым.
- Кирилл, как журналист, испытавший на себе давление власти при Порошенко, как вы оцениваете сегодняшнюю ситуацию со свободой слова в Украине, уже при Зеленском?
— Декларации, которые звучат из уст людей, представляющих партию «Слуга народа», как мне кажется, идут вразрез с теми обещаниями, которые давал Зеленский, когда избирался. Партия «Слуга народа», собственно, представляет из себя виртуальный набор людей, которые прошли во власть только благодаря рейтингу даже не Зеленского, а фильма «Слуга народа».
То, что декларировалось в фильме, а потом и самим президентом Зеленским как продолжение его телевизионного образа идеального украинского президента, вышедшего из народа, сейчас абсолютно противоречит тому, что собираются делать эти люди. И вообще в политике, и в отношении к журналистам и свободе слова в частности. Зато это совершенно в русле того, что делал Порошенко. Это продолжение линии на ужесточение работы со СМИ, которая была при Порошенко. Только тогда эта линия была как бы в тени, за кулисами. Мы все знали, что существует такой человек, как Олег Медведев (советник президента Порошенко. — Ред.), который проводит какие-то планёрки с главными редакторами и так далее, но при этом командой Зеленского была задекларирована борьба за свободу слова. Тогда это было зафиксировано в знаменитой фразе Порошенко, произнесённой им в эфире у Савика Шустера, — о том, что «я могу не соглашаться с вами, но я сделаю всё для того, чтобы вы могли говорить свободно».
Это вольный пересказ слов, которые приписывают Вольтеру: «Я не согласен ни с одним словом, которое вы говорите, но готов умереть за ваше право это говорить». На самом деле они принадлежат не Вольтеру, а автору книги о нем Эвелин Холл. Но вернемся к Украине. И вот практика при Порошенко. После этих слов тогдашнего президента Савик Шустер потерял возможность говорить свободно — благодаря давлению миграционной службы, нашедшей в его документах неточности и обязавшей его покинуть страну. Но Порошенко здесь был как будто ни при чем.
У нынешней украинской власти совсем иные подходы к так называемой «свободе слова» — уже без деклараций о праве говорить свободно, а прямо, сурово, жестко и конкретно.
- Что вы имеете в виду?
— На днях опубликовано распоряжение нового президента Украины Зеленского о намерении ввести стандарт новостей. То есть президент будет определять, что можно, а что нельзя публиковать в новостях! Это будет некий стандарт не новостей, а стандарт единомыслия в Украине. И всё это под предлогом защиты свободы слова и свободы редакционной политики. Якобы будет некий договор, который должны продемонстрировать олигархи о невмешательстве в редакционную политику. Будто бы когда-то олигархов что-то удерживало, особенно украинских, у которых, как известно, обещания выполняют только трусы и только трусы платят по долгам…
Особенно для меня удивительно и по-человечески неприятно, что все это поддерживают и артикулируют люди, которых я достаточно хорошо знаю, — это журналисты в прошлом, руководители различных СМИ. Господин Бородянский был главой телеканала СТБ, Ткаченко был в своё время руководителем службы новостей телеканала «1+1», а ещё раньше главным редактором и руководителем телепрограммы «Пислямова» — это было такое маленькое украинское «НТВ» в рамках одной программы. Господин Потураев работал журналистом в Днепропетровске, затем был членом Нацсовета по телевидению и радиовещанию. Я их всех хорошо и давно знаю. Это всё люди из медиасреды, из журналистского сообщества, которые сейчас взяли в руки гаечные ключи и лупят ими по головам своих коллег.
- Чем вы объясняете такие превращения ваших коллег, которые еще вчера сами испытывали на себе гнет власти?
— Я объясняю это очень просто. Одно дело, когда ты четвёртая власть, а другое когда ты власть первая или вторая. Понятно, что, будучи четвёртой властью, ты как бы оппонируешь второй ветви власти (парламенту), первой (президенту), контролируешь их от имени народа. Но когда ты попадаешь во вторую власть, зачем тебе контролёры и оппоненты? Естественно, берёшь в руки гаечный ключ. Объясняю только этим.
- А вы бы лично как поступили, если бы сами попали, к примеру, в парламент? Так же, как ваши коллеги? Зачем вам оппоненты?
— Нет, конечно. И не потому, что мне нужны оппоненты. Есть базовые принципы функционирования власти. Для второй власти такие шаги — демонстрация слабости, они показывают, что вторая власть в себе не уверена, она чувствует, что в публичном пространстве не может что-то внятно произносить такое, чему журналисты будут не оппонировать, а к чему будут прислушиваться. У нынешней украинской власти нет такой внутренней силы и убежденности, что она может на равных разговаривать со своим народом и с журналистами. Поэтому она пытается приспособить журналистское сообщество к своим «стандартам».
То, что они предлагают, — совершенно нецивилизованный процесс, нечестная игра. Представьте, что мы с вами стоим на бортике и должны прыгнуть в бассейн, чтобы, соревнуясь, проплыть стометровку. Вдруг я поворачиваюсь и говорю: ребята, а теперь привяжите к своим ногам гири, и мы поплывем, кто быстрее. То есть ни о каком оппонировании, конечно, речь не идёт, ни о какой свободной конкуренции ветвей власти (первой, второй и четвертой), о реальной свободе слова речь не идет. Я говорю в данном случае о конкуренции идей. А при нынешней властной команде в Украине речь идёт о другой схеме: мы сказали — вы выполняйте.
- Мы сейчас говорим о перспективе усиления давления на СМИ, но надо помнить о том, что многие журналисты в Украине сидят в СИЗО или провели долгое время за решёткой, находятся под следствием. Вот и вас выпустили из СИЗО, но дело-то не закрыто…
— Потихоньку людей выпускают, сидит уже не так много, как раньше. Но только единицы выскочили из-под следствия. Ещё раз повторю, прошлая власть была в этом смысле (давления на СМИ. — Ред.) похитрее. Потому что были декларации о свободе слова, о европейских ценностях, но была и практика, и эта практика была очень жесткая, даже жестокая. Теперь же вроде бы практика поослабла… Вроде как. Но при этом общие правила хотят изменить так, чтобы уже не надо было сажать журналистов. Им зажмут рот еще на подходе к СМИ. Теперь можно взять и при помощи закона закрыть СМИ. Хотя как это будет реализовываться — посмотрим.
- К чему все это приведёт Украину?
— Честно, не знаю. По идее, должно привести к простым вещам, к которым всегда приводили подобные тенденции на Украине. Были такие декларации, попытки закрутить гайки — они были во все времена… Но эти попытки быстро осаживались либо консолидированными действиями журналистского сообщества, либо давлением извне. Например, давлением Запада, когда послы вдруг приходили в Администрацию президента, выражали обеспокоенность зажимом свободы слова и так далее, и тому подобное. Вот эти два фактора всегда в подобных ситуациях действовали безупречно….
- Но сейчас они, скорее всего, действовать не будут. Консолидированного журналистского сообщества, как мы это поняли в вашем конкретном случае, в Украине нет. А что касается послов западных стран, то, похоже, их всё в Украине устраивает. Главное, чтобы пресса работала против России.
— Да, по крайней мере, при Порошенко их всё устраивало. Как будет сейчас — не знаю. Если всё-таки возникнет какое-то пусть не сопротивление, пусть в какой-то мере консолидированное выражение несогласия со стороны журналистского сообщества, то, наверное, это было бы очень правильно. Потому что ну сколько можно надеяться на Запад?
- В этих обстоятельствах что станет с режимом Зеленского?
— Я думаю, что режим Зеленского ещё только формируется. Потому что при режиме всё происходит по тем правилам, которые навязывает режим. При режиме, например, невозможно появление людей с оружием, которые говорят: мы вместо армии, вместо государства займём место в окопах. Это если про режим. Поэтому я думаю, что режима Зеленского на сегодняшний день пока ещё нет. Возможно, он сформируется. По крайней мере, все эти шаги очень тревожные, показывающие, что действительно будто бы формируется режим, который не только негласные правила создаёт, но и гласные. Тогда — если они будут установлены — можно будет действительно говорить о режиме. Но сформируется он или нет, хватит ли ума у тех людей, которые пришли сейчас к власти, не пойти по этому пути — не знаю.
Пока то, что делает украинская власть в отношении СМИ, не очень радует. Почему я говорю, что это (заявленные намерения относительно регулирования СМИ. — Ред.) очень слабый шаг со стороны команды Зеленского? Потому что возникает вопрос: если вы такие мощные, почему начинаете с журналистов? Начните с тех людей с оружием, которые по улицам ходят у вас под Офисом президента. Воюйте с теми, кто не признает за государством исключительное право на насилие. Вот с ними разберитесь для начала. А с безоружными журналистами разбираться легко. Но начинают с журналистов, а не с тех, кто ходит с незарегистрированным оружием по стране. По данным МВД, в Украине 5 млн незарегистрированных стволов. Напомню для тех, кто не в курсе, — во время Великой Отечественной войны с той и с другой стороны было по 2,5 млн солдат в окопах…
Так вот, нынешняя власть воюет с независимыми журналистами, а чай пьет с представителями радикалов и националистов. Что же это за власть такая, хочется спросить.
