Гагаузия — образец для других стран, в которых существуют национальные конфликты. Подходит ли эта модель Приднестровью? И, если пойти дальше, возможно ли ее применение на востоке Украины?
Автономия или поглощение?
В начале недели премьер-министр Молдавии Майя Санду в интервью местной газете Ziarul de Gardа заверила, что никакого риска федерализации страны нет. Она назвала федерализацию плохим решением для урегулирования приднестровского конфликта, так как это может привести к расколу страны. В этой ситуации, по мнению Санду, хорошим решением было бы объединение страны путем предоставления автономии Приднестровью по примеру Гагаузии. Что же это за фрукт такой, которым так настойчиво манит Кишинев?
Закон, наделяющий Гагаузию автономным статусом, парламент Молдовы принял в декабре 1994 года. Это стало результатом непростого компромисса между Кишиневом и Комратом после четырех лет противостояния, в течение которых Гагаузия наряду с Приднестровьем была де-юре непризнанным, но фактически независимым государством — Гагаузской Республикой.
С тех пор все органы центральной власти Молдавии пытаются определить место автономии на уровне обычных районных администраций. Корни такого отношения Кишинева к Комрату (столица Гагаузии) следует искать в том, что молдавские власти все время ждут подвоха в виде сепаратизма от этого пророссийского региона. О том, что местное население тяготеет к России, говорят два показательных факта.
Первый. В 2014 году в Гагаузии был проведен консультативный референдум, на котором более 96% избирателей проголосовало за право Гагаузии «на внешнее самоопределение» в случае утраты Молдовой независимости (читай — объединения с Румынией) и за вступление Молдавии в Таможенный союз. Кишинев отреагировал на эти результаты довольно резко, заявив задолго до плебисцита, что он не будет иметь юридической силы. Но тенденция примерно понятна.
Второй. Спустя два года на президентских выборах Игорь Додон, позиционирующий себя как сторонник сближения с Россией, набрал в регионе 99% голосов.
Последнее обострение между Кишиневом и Комратом произошло в 2017 году, когда совместная комиссия разработала ряд поправок, суть которых сводилась к тому, чтобы политическое руководство страны признало автономию и начало работать с ней на равных. В итоге парламент Молдавии поправки принял, но отредактировал и смягчил их так, что последняя редакция не устроила уже Комрат.
«Автономия не может быть приравнена к району, поэтому мы просили привести законодательство в соответствие и ввести в него норму об особом уровне управления. Мы за это бились много лет. Но воз и ныне там», — рассказывал СМИ гагаузский политик Сергей Чимпоеш.
В общем, на сегодняшний день Гагаузия, де-юре являющаяся автономией, де-факто практически растворилась в Молдове.
Это несерьезно?
Вполне естественно, что, глядя на то, что происходит в Гагаузии, власти Приднестровья довольно скептически отнеслись к словам премьер-министра Майи Санду об автономии Левобережья. Причем впервые в Приднестровье дружно отказались от автономии еще в 2005 году, когда парламент Молдавии принял такой же, как и для Гагаузии, «Закон об особом правовом статусе Приднестровья».
В этот раз официальный Тирасполь оставил слова Санду без какой-либо реакции, а на экспертном уровне план премьер-министра Молдавии был жестко раскритикован. Суть критики можно свести к одной фразе: «Мы не хотим быть еще одним районом Молдавии» — пусть даже и с какими-то расширенными полномочиями.
Выход здесь у Кишинева, скорее всего, только один: забыть на время о Приднестровье, вплотную занявшись Гагаузией. Именно там необходимо в самое ближайшее время сделать нечто такое, что стало бы привлекательной для Тирасполя системой.
И не только для него, но и для других регионов в бывшем Союзе, где возникли и продолжаются конфликты на национальной почве. Да хоть на той же Восточной Украине, почему нет?
