Подводятся итоги «первой пятилетки», и они весьма разнообразны: от огромных изменений в инфраструктуре до повышения количества отдыхающих по сравнению с украинским периодом.
Конечно, вспоминают минувшие дни и активисты «Крымской весны». С различной степенью достоверности и драматизма (но всегда с гордостью) крымчане рассказывают, как они сражались на условных баррикадах, а каждый второй таксист поведает о личном участии в победе над Евромайданом.
Привлечённый развивающимися событиями, ровно пять лет назад я приехал на полуостров, чтобы своими глазами увидеть происходящее: уже тогда было понятно, что сдвиги происходят воистину тектонические. Проходящий через Харьков поезд «Санкт-Петербург — Севастополь» в межсезонье всегда был неполон, а в эти дни, можно сказать, что и пуст: в Крым ехать опасались.
При въезде на полуостров действовала какая-то поверхностная проверка документов, кажется, это уже работали россияне. А сразу за перешейком, к своему великому изумлению, я увидел орудийные стволы и бронетехнику, ставшую на страже покоя полуострова. Зрелище грозное, внезапное, никогда невиданное мною в этих безмятежных местах.
На севастопольском вокзале — другая неожиданность: по перрону гуляют казаки, цепким глазом осматривая приезжающих, некоторых останавливая для короткой беседы.
Я ожидал, что и дальше продолжится в том же охранительном духе, однако, за исключением площади Нахимова, никакой особой уличной активности не наблюдалось. В городе буйствовала весна и изумлённо-приподнятое настроение.
«А Харьков разве не с нами?» — спросила меня в местном отделении банка задорная крымская девушка, весёлая, как сама весна.
Лишь один раз, уже на выезде из города, я видел блок-пост так называемых вежливых людей. Люди действительно были чрезвычайно вежливые. Зашли в автобус, бегло осмотрели салон и лица пассажиров. Одного, с рублеными крестьянскими чертами лица, попросили показать содержимое сумки. Селянин действительно говорил с сильным западенским акцентом, но содержимое торбы показал охотно: обычный дачный инвентарь.
И мы поехали дальше — вся процедура заняла минут пять.
А потом наступил и сам день голосования. Я подобного не видел с советских времён, да и тогда не припомню, чтобы выборы превращались во всенародные гуляния. Хотя тогдашняя власть к тому очень стремилась.
Яркие крымские улицы заполнила толпа, и никогда бы не подумал, что в этих сонных посёлках живёт столько людей. Запомнились радостные горожане, которые весёлой, общительной гурьбой шли туда, где натужно гремела музыка, как бы обозначая участки для голосования.
Я видел женщин, которые специально заходили перед голосованием в парикмахерские, чтобы прихорошиться; сонмы стариков в лучших старомодных нарядах; родственники катили инвалидов на колясках; смешливая молодежь стекалась на празднично украшенные избирательные участки, словно на сельскую свадьбу. И над всем царила ранняя крымская весна.
А вечером того же дня я смотрел прямую трансляцию из Харькова, где боевики «Патриота Украины» (будущий батальон «Азов») открыли огонь на поражение и убили двух антимайдановцев, и взволнованный стример кричал в ночной темноте: «Здесь убивают!»
Контраст был разительный. Пути Украины и Крыма разошлись.
