Не проходит двух-трех недель, чтобы из Донбасса к нам не пришли печальные вести: то боец того или иного подразделения Народной милиции ЛДНР, то дети подорвутся на мине в серой зоне. Вот и на этот раз, в прошедшие выходные, печальные вести пришли из ЛНР.
Как рассказал в социальных сетях Родион Мирошник, представитель ЛНР на переговорах в Минске, в поселке Марьевка от обстрела 120-миллиметровыми минами погибли мать и дочь — 47 и 17 лет, Лариса и Анастасия Ковтун.
«Обстрел вёлся исключительно по мирным районам в субботу 13 октября в 17:45 в преддверии праздника Покрова, когда подавляющее число жителей посёлка были дома. Приказ вести обстрел мирного посёлка дал командир 14 отдельной механизированной бригады Войченко.
Девушка только вернулась домой со своим парнем. Когда был прилёт мины, парень вышел за калитку покурить, а через мгновение и девушка, и ее мать представляли собой истерзанные осколками тела. У них были перебиты ноги, множественные раны грудной клетки, тяжелейшие черепно-мозговые ранения. Молодая девушка оставалась живой еще несколько минут и умерла на руках своего возлюбленного», — пишет Мирошник.
Отом, что происходит в так называемых "серых зонах" мы и решили расспросить Белоуса.
- Когда мы в сводках новостей читаем, что украинская армия захватила какой-то очередной объект в серой зоне, то насколько эту информацию надо воспринимать серьезно с военной точки зрения? Это делается для пропаганды, для внутреннего потребления типа того, что вот смотрите, мы метр за метром отвоевываем украинскую землю у «страны-агрессора», или чего хотят добиться украинцы? Или это тактика постепенного приближения к позициям защитников непризнанных Киевом республик, когда бойцам ВСУ (Вооруженных сил Украины — Ред.) до окопов ополченцев будет ближе, чем прежде? Ведь такие позиции более выгодны. Или на все это не стоит обращать внимания, так как известно, что украинская армия не решится перейти красную черту?
— Тут все сразу. Нужно отметить несколько моментов. Первое: постепенный захват или, как говорила украинская сторона, «лягушачье наступление» («прыгают маленькими шажочками»), это попытка украинских военных подразделений выслужиться перед начальством, получить какие-то награды, дополнительные финансовые бонусы за то, что совершили успешную операцию, освободив, как они говорят, кусочек украинской земли.
Второе: иногда это имеет, конечно же, и тактическое значение, когда они выбирают выгодные огневые точки, хотя надо понимать, что они не укрепленные. Но, например, в случае с тем же поселком Зайцево под Горловкой они стали очень близко подходить, вплоть до огородов на самой последней улице этого населенного пункта — Брусилова.
Они подходят вплотную к улице, и оттуда уже начинает снайпер работать по мирным жителям, уже пулеметы стреляют, РПГ и так далее.
- Почему это происходит?
— Украинская сторона пользуется тем, что со стороны ДНР действует приказ — соблюдать Минские соглашения. Разумеется, с нашей стороны отдельные нарушения бывают, но в целом линия очень жесткая. Контролируется расход боекомплекта, сколько конкретно патронов израсходовано, выстрелов гранатометов и так далее. Более того, бойцы даже вынуждены собирать гильзы с того же «Утеса» для того, чтобы предоставить командованию: мол, вот мы столько-то боеприпасов потратили. Не продали, не списали, а именно израсходовали по назначению. Были случаи, когда за перерасход боекомплектов увольнялись взводные командиры из армии ДНР. Видите, какой жесткий контроль?
И только тогда, когда украинцы пошли по беспределу, мы были вынуждены дать серьезный отпор. После этого украинских военных отбили от Зайцево на более-менее безопасное расстояние.
Но такие провокации происходят по всей линии фронта, где есть радикально-националистически настроенные подразделения, и там, где есть какая-то лазейка захватить лишний кусочек.
- Это может помочь украинской армии создать более выгодные позиции для наступления в час Х, если, конечно, украинское руководство решится на эту безумную акцию с точки зрения ее последствий?
— Так говорить нельзя, потому что с военной точки зрения наступление должно готовиться совершенно иначе. Но, с другой стороны, это создает хорошие условия, чтобы нанести нам серьезный ущерб во время обстрелов. Легче будет попасть, легче будет разрушить и так далее. Для украинцев упрощается задача, например, разрушить какую-то нашу позицию или укрепленный пункт. Так что эти захваты способствуют эскалации конфликта.
А вот для наступления нужны совершенно другие ресурсы. Так что захваты с этой точки зрения не опасны.
Но все равно мы пришли к той ситуации, когда у нас на многих участках линии фронта противник стоит на несколько километров ближе к нашим позициям, чем это было год назад.
- Они серьезно укрепляются на захваченных участках в серой зоне?
— Да, они проводят там серьезную укрепительную работу. Для этого подгоняют технику, трактора, другие устройства для проведения инженерно-строительных работ, они ставят себе вагончики, чтобы более комфортно себя чувствовать. У украинской армии есть специальные инженерные войска, которые копают окопы.
Я видел съемку с дронов нашей разведки, и там видно, насколько у них всё там красиво. Например, под Песками они сделали себе окопы и оборудовали там всё по последним достижениям инженерной науки.
А у нас, в ЛДНР, к сожалению, нет нормальных инженерных войск, отдельной полноценной единицы, которая бы занималась строительством укреплений. Это все делают сами бойцы, которые находятся на конкретных позициях.
- А что с ротацией у нас и у них?
— Наши заходят на три месяца на позиции, а потом уходят. У них же иная система. У них есть на той или иной позиции какой-то конкретный батальон, который стоит там уже несколько лет. Ротация там происходит каждые десять дней. Сначала 10 дней стоит одна рота, потом она уходит, заступает другая. Они эти места — все точки и локации — уже знают наизусть. Они уже там обжились.
А наши постояли, только обустроились, их тут же снимают и ставят других. В целом ситуация для нас сложная и неприятная.
А вот когда наши бойцы выходят копать окопы, они подвергаются обстрелам — и снайперскому, и минометному. В ход идут РПГ и так далее.
А вот мы не можем их обстреливать, потому что есть жесткий приказ. Вот такая асимметричная ситуация сложилась.
- Чем военная ситуация на позициях, где стоит украинская армия, отличается от той, где напротив позиций ополченцев стоят нацбаты?
— Мне наши бойцы рассказывали, что бойцы ВСУ более спокойные, если так можно сказать. У них есть свои приказы, свои задачи держать тот или иной рубеж. Если им не поступает конкретного приказа, что тоже возможно, то они спокойно сидят у себя в окопах. Иногда, правда, время от времени могут постреливать по нашим позициям, и всё.
Если же стоят нацбаты, в том числе и ДУК «Правый сектор»*, то на их действия очень сильно влияет идеологическая составляющая. Они ведут себя поэтому в боевой сфере очень радикально. Они, например, начинают, как они выражаются, «мочить сепаров». И начинаются и провокации, и обстрелы, и выходы снайперских групп. Их задача — не просто держать рубеж, а как можно больше убить сепаратистов. Вот поэтому это и выливается в отдельные вспышки эскалации, что приводит к жертвам и с нашей, и с их стороны. Различия есть.
- А вот по сравнению с 2014 годом выучка ополченцев и украинских подразделений серьезно возросла?
— У нас сильно выучка возросла, но она возросла сильно и у украинцев. Они уже не допускают таких грубейших ошибок, которые допускали в 2014 году при перевозке войск и при занятии позиций.
Но кроме выучки и многочисленных тренировок, в том числе и с западными инструкторами, у них появилось также и новое оборудование. Оно не везде стоит, но местами.
Например, у них есть специальные мины, которые улавливают колебания земли и определенную амплитуду колебаний, которая соответствует только шагам человека. Эти мины они выставляют вокруг своей позиции. Если рядом пасутся какие-либо животные, то эти мины не взрываются. А вот если рядом идет человек, то только тогда эта мина срабатывает.
У украинской армии есть специальное устройство, которое засекает все огневые вспышки всех видов оружия — и снайперскую винтовку, и автомат, и пулемет. Они мгновенно дают точные координаты, откуда был произведен выстрел, им становится сразу же известно. После чего они открывают ответный огонь.
Также у отдельных украинских подразделений есть прибор, работающий как эхолот. Он улавливает звуковые волны даже за определенными преградами. Он может установить, где какая конкретно группа людей находится.
Были случаи, которые мне описывали бойцы, когда украинские военные обнаруживали наших бойцов за военными преградами, в частности, за бетонной стеной в какой-то части населенного пункта. Из-за того, что они не могли уничтожить группу прямым огнем, использовали навесные гранатометы, чтобы попасть в дом, чтобы осколками и огнем их оттуда выбить.
Я уже не говорю про тепловизоры и все остальное. Этих приборов, к сожалению, у них больше, чем у нас. Мы, конечно, не настолько бедствуем, но проблемы есть.
Есть у украинской армии и мощные устройства по шифровке радиосвязи. Оснащение совсем на другом уровне, чем это было в 2014 году.
Другое дело, что нам на руку играет их разгильдяйство или коррупция с их стороны, когда оружие ими куда-то продается. Но пока преимущество у них в этом плане серьезное.
* Организация, деятельность которой запрещена на территории РФ.
