- Украинский парламент принял закон, в котором Россия признается агрессором и оккупантом. Многие считают это точкой невозврата к дружеским или просто нормальным отношениям двух стран и народов…
— Я убежден в том, что власть, которая установилась на Украине, не соответствует настроениям и чаяниям абсолютного большинства людей, но это, к сожалению, вовсе не означает, что это большинство в состоянии власть поменять. И все-таки я верю, что сама логика событий, вот эта глубинная близость, которая есть между народами и странами, в том числе, и экономическая логика, подтолкнет украинскую власть к неизбежной эволюции.
В этом смысле пример Грузии кажется мне важным. Нынешние грузинские власти — их русофильскими точно не назовешь. И все-таки режим противостояния и вражды снят. Хотя дипломатические отношения пока не восстановлены, но россияне свободно ездят туда, снято эмбарго на грузинские вина, грузинская экономика в значительной степени дотируется Российской Федерацией благодаря этим закупкам, и в целом отношения очень неплохие.
- Но для этого пришлось пройти через военную авантюру и разгром августа 2008 года. Это их отрезвило.
— Не уверен, что с Украиной до такого дойдет.
- Почему? Украинская политика во многом подстраивается под американскую. Штаты же недавно опубликовали новую стратегию национальной безопасности, в которой Россия наряду с Китаем признана главным противником. Под американским зонтиком украинская элита чувствует полную безнаказанность.
— Тут не все так просто. С одной стороны на смысловом идеологическом уровне они действительно пытаются вытеснить все российское. А с другой стороны, они ведь не решаются перейти, например, в наступление на Донбассе, они продолжают вести торгово-экономические отношения с нашей страной, товарооборот даже возрастает.
На самом деле, конечно, мы теряем постсоветское пространство именно на уровне смысловом, языковом и даже стилистическом. Казахстан рвется переходить на латиницу. В Беларуси судят троих журналистов за то, что выступали против белорусского национализма, за единство с Россией, и я, так получилось, один из немногих, кому в России, есть до них дело.
Самое печальное, что мы рискуем потерять и саму Россию. У нас, к сожалению, доминирует безыдейность. И самая опасная история связана с новым поколением, потому что патриотика в нашей стране неинтересная, непривлекательная, ассоциируется в сознании любого образованного, думающего человека с двойными стандартами, с лицемерием.
Государство пока еще в состоянии транслировать несколько объединяющих идей, которые действительно связаны с глубинным чувством, присутствующим в людях, это отношение к церкви, семье, или отношение к войне и победе.
Но нарастает вероятность победы меркантильного конформизма, когда западничество будет означать не модернизацию или новейшие технологии, а готовность торгануть интересами страны в свою пользу…
- Это то, что мы видим на Украине? Где так называемый европейский выбор привел к развалу индустрии и утверждению колониальной модели экономики?
— К этому можем прийти и мы. Но потрясения — это всегда улица с двусторонним движением.
Окуклившаяся бездушная бюрократия провоцирует неравнодушных, особенно — молодых, на противодействие. Так случилось и на Украине. Хотелось бы, чтобы неравнодушные граждане ощущали свою востребованность. Хочется верить в запас прочности страны.
Есть, так сказать, радиация власти — тот же Кремль, он неизбежно любого человека, который туда приходит, превращает постепенно в государственника. Есть тайна большого государства. При том, что Россия может дробиться, от нее могут откалываться куски, она все равно обладает тайной притяжения земель и народов.
- А можно ли сказать, что Украина — это некий тест на прочность России, во всех смыслах — культурном, цивилизационном, экономическом, политическом?
— Ну конечно, опасность распада России велика. Во-первых, мы страна, дважды в двадцатом веке терявшая себя — распад Российской Империи, распад Советского Союза. И совершенно понятны потенциальные контуры этого возможного пожарища. Если здесь произойдут большие неуправляемые потрясения, то сценарий будет гораздо более тяжелый, чем на Украине. С другой стороны, это и некая прививка: все-таки украинский путь оказался примером африканизации государства в центре Европы. Путь погружения в нищету и в раздрай. Вряд ли это может быть привлекательно для людей. Но и трусоватая стагнация не может быть антитезой.
- А Россия, российская модель может сохранять привлекательность для народов постсоветского хотя бы пространства?
— Миллионы людей приезжают к нам работать. Россия экономически доминирует в большинстве постсоветских республик. До сих пор. И это вопрос прагматики. Но к сожалению на наших глазах духовная связь с Россией истончается. И этой проблемой надо заниматься. Должны быть интеллектуально-культурные проекты, должна быть и внеэкономическая взаимосвязь. Но где-то для России есть еще другая драма — отсутствие идентификации. Кого мы защищаем, кто для нас родной?
На Донбассе погибло десять тысяч человек. То есть, люди вышли с триколорами, поверив в крымский сценарий, а потом им стали объяснять, что они на самом деле сражаются за единую Украину, просто особым образом ее трактуют. И они оказались заложниками большой игры. Я сторонник признания Донецкой и Луганской республик, они кровью заплатили за это.
Больше того, я считаю, что все это нужно делать, объясняя Западу, приглашая западных специалистов, журналистов, можно привести дополнительный референдум, например, об объединении республик. Это все отдельные вещи. Но это можно делать в присутствии западных наблюдателей и всех мониторинговых групп, чтобы люди видели, что это и есть реальная демократия и волеизъявление людей.
- А как защитить людей в самой Украине? Там уже просто симпатия к России становится уголовно наказуемым деянием.
— Если говорить о правозащитной работе в стране, ко мне приходят люди, что пытаются обобщить весь этот вал репрессий, которые в отношении инакомыслящих осуществляется в Украине. К сожалению, здесь, внутри России они не находят должной поддержки. А ведь это очень важно — мониторинг всех злодеяний, как они осуществлялись на Донбассе, обозначение списка людей, которых посадили в тюрьмы. Ведь у нас нет даже точно установленного списка. Работа должна быть организована.
Люди, которые выступают за единство наших стран, которые пострадали в результате государственного переворота, — все они должны поддерживаться Российской Федерацией. Мы должны, несмотря на все лицемерие Запада, выходить на все международные площадки, с фактами, и с доказательствами указывать на откровенное попрание свободы слова, и нарушения прав человека на Украине.
Я точно сейчас не буду бросаться воинственными лозунгами или кровожадными призывами — речь идет совершенно не об этом. Но важно поддерживать дух в тех людях, которые остаются на Украине, миллионы русскоговорящих. Очень важно, чтобы они получали альтернативную информацию. И это должна сделать Россия. Дело не в суммах, речь идет о том, чтобы отстаивать национальные интересы и национальную безопасность нашей страны.
Есть еще одна тема, кстати — это упрощенное получение гражданства соотечественниками. Я убежден, что жители ДНР-ЛНР должны при желании получать российские паспорта, и это вовсе не значит, что они все сюда переедут. Я бы это распространил вообще на всю Украину. Это один из весомых аргументов, которые может предложить Россия, противодействуя всем этим нигилистическим, разрушительным силам. Безусловно, российское гражданство для украинцев и белорусов — важная история.
Кроме того, надо поддержать и политическое диссидентство. На это, в частности, направлен наш с депутатом Константином Затулиным законопроект о порядке предоставлении политического убежища. Дело в том, что нынешний порядок просто устарел. Он не распространяется на лиц, прибывших из стран, которые имеют с нами соглашение о безвизовом пересечении границ. Но события последних лет, особенно на Украине, показывают, что это ограничение надо отменять.
Всего этого, конечно, недостаточно. Я сторонник организации единого правозащитного движения, которое будет построено на главных человеческих принципах. Нужно просто защитить миллионы жителей Украины от попрания их прав. И в этом смысле, мы же видим, что происходит — не только официальные российские каналы запрещены на Украине, но даже ультралиберальный московский телеканал «Дождь». Писатели находятся под запретом, даже книгу Бориса Акунина запретили, уже на сказки покушаются. Я только что получил премию «Большая книга» за произведение, посвященную великому писателю, уроженцу Одессы Валентину Петровичу Катаеву. Но я знаю, что люди подпольно провозят эту книгу в Одессу, и тайно ее читают. Это же бред, абсурд.
Значит, нужно протоколировать нарушение прав, нужно оказывать поддержку всем политическим заключенным. У них могут быть паспорта не Российской Федерации, а граждан Украины, но от этого они не перестают быть нашими, родными, своими, потому что на Украине живут свои. Нужно понять, что теряя Украину и попустительствуя издевательству над нашими людьми, мы на самом деле теряем и Россию.
