Интрига, связанная с посланием Михаила Денисенко, именующего себя патриархом Филаретом, хотя право на ношение монашеского имени Филарет, данное ему в честь святого VIII века он потерял, будучи отлучен от церкви и лишен сана, была, была интрига, но какая-то странная. «Покаянное» письмо в адрес Архиерейского собора почти сразу же было дезавуировано. Сначала глава пресс-службы Украинской православной церкви Киевского патриархата объявил текст фальшивкой, потом аутентичность письма была признана, однако последовали разъяснения, что никакого покаяния за раскольническую деятельность Денисенко приносить не намерен, его цель — добиться признания автокефалии УПЦ КП.
Эксперты полагали, что, возможно, глава раскольнической церкви пытается вступить в диалог с дальним прицелом. В свое время самозваный патриарх пытался уйти под власть Константинополя, который в начале 90-х годов прошлого века склонен был поддерживать церковных сепаратистов на постсоветском пространстве. Однако это был краткий период и Денисенко не успел в него попасть. Ему ответили, что его просьба может быть рассмотрена только после того, как он снимет все претензии в свой адрес со стороны Русской православной церкви. Многие подумали, что бывший митрополит киевский и галицкий намерен приступить к длительному и непростому общению с РПЦ ради того, чтобы получить шансы на признание возглавляемой им организации одной из самых влиятельных поместных церквей.
Об этом вроде бы свидетельствовали некоторые особенности послания. Автор текста испрашивает прощения за совершенные грехи, подписано же письмо просто именем без указания сана, не признаваемого УПЦ. Это было воспринято как знак уважения к православному канону.
Но как должно было выглядеть письмо в том случае, если у Денисенко и впрямь были серьезные намерения? Прежде всего, он обязан был покаяться в грехе, который Церковью считается одним из наиболее тяжких — в учинении раскола, ставшего причиной отделения от РПЦ части прихожан и клира. Это, собственно, и есть главная причина тех «прещений и запретов» которым был подвергнут самопровозглашенный патриарх. Но как выяснилось в тот же день и подробно разъяснено на следующий в ходе пресс-конференции никаких серьезных планов положить начало общению у главы УПЦ КП не было. Он отказался признавать себя схизматиком и заявил о приверженности прежним позициям относительно необходимости существования самостоятельной украинской церкви, поддерживающей независимое украинское государство. Кроме того, Михаил Денисенко заявил, что не намерен отказываться от киевской кафедры до самого смертного часа, а обратиться к Архиерейскому собору его побудило стремление к достижению автокефалии.
Ситуация все равно не слишком понятная. Просьба о снятии наказаний могла бы быть рассмотрена и не обязательно удовлетворена только в случае преодолении схизмы и признания ответственности за нее. Кроме того, с точки зрения РПЦ, Денисенко и его клирики виновны еще и в захвате храмов и церковного имущества Украинской православной церкви Московского патриархата, а также в том, что в течение многих лет прямо провоцировали украинских националистов, ставших ударным кулаком УПЦ КП, на применение насилия в имущественных спорах и захват храмов. На майдане клирики раскольнической церкви благословляли собравшихся на расправу с представителями власти, а после начала боевых действий стали по сути фронтовыми батюшками, окормлявшими военнослужаших ВСУ перед отправкой на фронт, в том числе, и бойцов националистических батальонов. Сам Денисенко, кстати, уроженец Донецкой области — занял предельно радикальную, никак не соотносимую с христианской верой позицию в отношении мятежного Донбасса. Он неоднократно и во всеуслышание заявлял, что жители края должны заплатить кровью за свой выбор на референдуме, а их уничтожение нельзя считать убийством. Таким образом, уже далеко за пределами раскола, глава УПЦ КП успел совершить множество достойных церковного порицания деяний.
Можно предположить, что написание и отправка письма были своего рода игрой на повышение ставок возглавляемой Денисенко организации. Не имея ни малейших перспектив на признание своей церкви какой-либо из поместных православных церквей, он, как и прежде, отчаянно нуждается в доказательствах, которые он мог бы предъявить своей пастве, в том, что его детище что-то, да значит, Что, даже не признавая УПЦ КП, с нею вынуждены считаться, вступать в диалог, рассматривать ее прошения и инициативы, что ее не могут просто игнорировать.
Отчасти этот трюк оказался успешен. Архиерейский собор сформировал специальную комиссию для переговоров с УПЦ КП просто потому, что не мог поступить иначе. Любой призыв к общению, пусть он даже исходит от схизматика, должен быть услышан. Его нельзя отвергнуть, не разобравшись в сути и мотивах поданного прошения. На решении о создании комиссии и было сконцентрировано внимание во время пресс-конференции, на которой дело представили таким образом, будто бы это РПЦ крайне озабочено тем, как бы вернуть украинских раскольников в лоно канонической церкви. Денисенко умудрился даже возмутиться тем фактом, что комиссия была сформирована в Москве, а не в Киеве.
Венцом изобретательной, хотя и не слишком эффективной рекламной кампании можно считать вчерашний ход, сделанный уже от имени так называемого священного синода УКП КП, который, как говорится в сообщении его пресс-центра, «рассмотрит желание Русской православной Церкви вести диалог и примет соответствующее решение». Подобная схема опробована на Украине многократно: сначала делается какое-либо заявление, потом следует реакция из Москвы, а Киев представляет ее как отдельную самостоятельную инициативу России: дескать, это она сама проявляет преступный интерес к украинским делам, но у нее ничего не выйдет, она ничего не получит, ни пяди своей земли не отдадим агрессору.
Раньше к этому финту охотно прибегали политики, теперь, похоже, его взял на вооружение и 88-летний Денисенко, исчерпавший набор аргументов в пользу того, что созданная им организация имеет хоть какие-то основания именоваться церковью.
