Окончание интервью с Анатолием Шарием. Первую часть читайте здесь.
— Мы остановились на том, что украинская пропаганда тупая, но эффективная. Потому что, во-первых, долбит в одну точку, а во-вторых, у нее внутри страны практически нет конкурентов. Российские СМИ запретили и прикрыли, своих держат в страхе. Ваш канал — один из немногих, который имеет массовую украинскую аудиторию, может влиять на общественное мнение и что-то реальное противопоставить официозу.
— Ну вот какая статистика. В среднем с территории Украины ко мне заходит 35-40 процентов аудитории, приблизительно столько же из России. Дальше идут Германия, США, Белоруссия, Израиль, Казахстан и так далее. Но надо учесть, что население России в 3,5 раза больше, чем Украины. Значит, удельный вес моей аудитории в Украине гораздо выше.
— А в реальных цифрах?
— Где-то полмиллиона с Украины в день.
— Да, это на уровне самых больших политических интернет-изданий Украины. Тем более, что они публикуют в день до сотни самых разнообразных материалов, а у вас всего три-четыре выступления — впрочем, на самые острые темы.
— Да, еще в 2016 году я выпускал по дюжине материалов в день, но потом решил не разбрасываться. Делать более глубокие разработки.
— Как вы планируете свою работу, какие цели ставите?
— Работу? Во-первых, я отказываюсь считать это работой. Это развлечение, хобби. А если честно, то это для меня как наркотик. Я получаю кайф и нахожусь в зависимости. Вот однажды решил я купить остров — ну, маленький островок на реке. И вот мы туда с моей женой Ольгой отправились посмотреть. А там нет ничего, и нет никаких средств связи. И у меня немедленно началась ломка. Мы сбежали сразу же.
Если бы я считал это работой и думал о деньгах, то у меня ничего не получилось бы.
— Но деньги-то приносит.
— В последние годы стала приносить. Ну вообще-то у меня задолго до этого был другой бизнес-проект. И сейчас он отнимает большую часть моего времени и сил. Я не стану об этом публично рассказывать, чтобы не навредить проекту.
Что касается сайта, то там все само собой идет — с трафика. От рекламных предложений я, как правило, отказываюсь. Например, какой-то банк предлагает хорошие деньги, десятки тысяч евро. Но я не знаю, может быть, этот банк кого-нибудь с нашей помощью обманет клиентов, а я понесу репутационные потери.
— А как технически все это выглядит? Есть у вас студия, оператор, или супруга снимает?
— Я бы мог тут насочинять для важности. Да нет ничего такого. Есть только айфон, включается вот так и все. У меня нет никаких студий, вообще ничего. Разве что можно сделать съемку за спиной, вот эти стены на видео, которые представляются одинаковыми — это не стены, это другие вещи. Для того, чтобы создавалось впечатление, что я чаще всего нахожусь в одном месте.
— Если вам сейчас придет в голову идея выступления, вы можете прямо здесь включить камеру айфона и снимать?
— Да, я так это и делаю. Я никогда не страдал этими вещами — какой-то сценарий, еще что-то.
— А монтаж?
— Я работаю без монтажера. Это программа I-movie, снимается видео — порезал, залил, все, это делается в течение нескольких минут. Поэтому, конечно же, это хобби, которое при этом приносит достаточно денег, чтобы о них не думать. И это дает такую офигенную свободу. И тебя нельзя купить, потому что мало кто может перебить цену этой свободы. Тем более что я хорошо помню, как у меня не было шести центов, чтобы купить самую дешевую булочку. Я два дня не ел вообще. Зеро!
— Это когда вы с Украины сбежали?
— Да, в марте 2012 года.
— А напомните, что за история была?
— Там было много историй. Я делал расследования о коррупции в силовых органах и организованной преступности, а те, кого я обвинял, сочиняли на меня дела. Меня, например, всерьез хотели посадить за то, что якобы я сам стрелял по своей машине, чтобы имитировать покушение. Пришлось покинуть родину. Я у них там до сих пор считаюсь в розыске.
— И вы только что выиграли суд в Москве по защите чести и достоинства против известного адвоката Марка Фейгина…
— Это только начало. Я его еще к уголовной ответственности привлеку. Очень много грязи нанес на мою репутацию, обвинял меня в тяжком преступлении. Урод.
— А с чего это он вообще к вам привязался? Это же не его профиль. Может, ему пиар нужен? Или политический заказ отрабатывает?
— Не думаю. Дело в том, что Фейгина мы жахнули несколько раз на своих ресурсах. Он лезет защищать всех украинцев, которые под судом в России, и все дела по причине своего дебилизма проигрывает. Кого бы он ни защищал — этот человек получает срок, это факт, просто потому что это факт. Фейгина наши материалы взбесили, и он, очевидно, решил меня наказать.
Для начала он опубликовал мой адрес, который был в исковом заявлении. Это было как бы приглашение для безголовых украинских патриотов: мол, вот где искать Шария. Потом фактически придумал обвинение в педофилии, потом еще…
— Словом, понятно. Хамовнический суд все расставил по местам.
— Но все мои недруги в информационном поле продолжают все эти вещи про меня писать.
— Что же, когда вы изо дня в день разоблачаете чью-то ложь и критикуете чьи-то действия, вы должны быть готовы ко всему…
— Да, конечно, когда не знают, как ответить по существу, они сочиняют всякие гадости. Долгое время меня доставал блогер из близкого окружения Алексея Навального, и он рассказывал постоянно, что в меня вливает Кремль какой-то «черный трафик». И это полная чушь. Потому что если у меня монетизированный канал, а он у меня монетизированный, меня Yotube моментально прихлопнет за вливание какого-то трафика. Он рассказывал об этом год, два, а потом я подал на него в суд. И все.
— И все-таки — зачем вам Навальный? Он враг Кремля, и понятно, что от подозрений в сотрудничестве с российской властью вам не избежать. Так стоило ли ввязываться?
— Да это просто профессиональный инстинкт. Я был как раз в зоопарке, фоткался с мороженым. Смотрю в телефоне — про Алишера Усманова, дескать, он кого-то изнасиловал, и об этом в книжке написано. Что-то меня дернуло проверить, меня ведь тоже в подобных вещах обвиняли. Купил книжку — там нет ничего такого.
— То есть, Навальный так просто подставился.
— Он не привык, что его ловят. Без ложной скромности, я единственный, наверное, человек, который начал его хватать за язык. И он, вместо того, чтобы сказать: ну да, я ошибся, продолжает бурым переть. И оскорблять меня. Ну я завелся. Мне эта тема понравилась, это бездонный клад. Особенно когда пошла тема дачи Путина. На CNN показывали. Мы с Ольгой разобрали эту тему за полтора часа. Какая к черту «дача Путина», мы выяснили, что это за дом, и это было очень просто. А они выдают все эти баяны за серьезные расследования.
— А ведь это очень похоже на украинские темы, да?
— Один в один. Я смотрю на этих людей и с вашей стороны, и с нашей — это вообще братья-близнецы. Вот в чем фишка!
— Народ-то один, в конце концов. Вообще, это интересный современный феномен. Сейчас столько возможностей легко проверить любой опубликованный факт, забей только словечко в поисковые системы — так нет, ничего не делают. Процветает бесхитростное вранье. Для вас, санитаров информационного леса, это, конечно, идеальная ситуация.
— Замечу, что мы все-таки разные народы — украинцы и русские. Но общего много. И тех, и других очень трудно вразумить. Вот украинские СМИ, например, даже не могут просто назвать мое имя. Обязательно спереди ставят слова типа «одиозный», «прокремлевский», «обвиняемый в Голландии за педофилию». В своих СМИ они пишут даже, что моя жена — мужик, что она — чеченский гей! И никто ничего доказывать не собирается.
Вот Ольга говорит мне: «Не может быть, что это безумие надолго, лет через десять они угомонятся». А я говорю, никогда они не угомонятся, им интересна эта история, они всегда будут верить в нее. Всерьез они ничего не могут противопоставить. Советник Авакова Антон Геращенко придумал даже некоего «АнтиШария» — нанял одного Жука (это фамилия такая), чтобы он опровергал мои тексты. Теперь этот парень ищет работу на стройке и пишет: «Мне нечего жрать». Я бы его взял на работу, если бы у меня была какая-то стройка.
— А если они никогда не угомонятся,вы так и будете неустанно выводить их на чистую воду? Надолго ли хватит драйва?
— А мне специальный драйв по Украине вообще не нужен. Иногда я беру и рассказываю вещи, которые просто мне интересны. Про американского продюсера Вайнштейна, например, которого барышни обвиняют в домогательствах. Мы начали копаться в этой ситуации, и уже много очень интересного нашли. Как-нибудь расскажу. Или тот же Навальный. В жизни постоянно происходят вещи, в которых хочется разобраться.
