Безусловно, произошедшее в тот день явилось огромной потерей для воющего Донбасса, а о потерях во время войны стараются громко не вспоминать. Поэтому траурные мероприятия по столь печальному поводу прошли довольно сдержанно и камерно: митинг у могилы, на который пришли бывшие сослуживцы и соратники Арсена, появившиеся в городе траурные билборды и ряд передач о Мотороле на местных телеканалах. Совсем иным было отношение к случившемуся год назад. Тогда эхо взрыва, прозвучавшего в шахте лифта самой заурядной девятиэтажки, разнеслось далеко за пределы Донецка.
Как обычно, сначала не поверили. Близость к линии фронта, которая находится в трех-пяти километрах от черты города, объясняет то, что взрывы в Донецке слышат довольно часто. Громыхнуло и в этот раз, правда, сильнее обычного. Традиционно началась перекличка в социальных сетях, жители города вычислили место взрыва. Потом появилось известие — погибли Арсен Павлов и боец его подразделения, очевидно, выполнявший функции личного охранника.
Тогда это была первая для Донецка потеря вот такого высокого уровня. Примерно через четыре месяца, в феврале 2017 в результате взрыва в расположении части, которой он командовал, погиб полковник Михаил Толстых, также более известный по своему позывному «Гиви». Сегодня две этих резонансных утраты в общественном сознании Донбасса стоят рядом, как до этого рядом находились и фигуры этих бойцов и командиров.
Смерть Моторолы, как позже и Гиви, немедленно вызвала целую вереницу версий, которые кардинально разнились между собой. Различия обуславливались стороной, где располагался источник информации. Официальные медиа ДНР, впрочем, как и подавляющая часть местных жителей, говорили о том, что убийство Арсена Павлова — дело рук украинских спецслужб (диверсионно-разведывательной группы), которые неоднократно угрожали вылазками подобного рода. На уровне городских разговоров и в соцсетях в те дни даже высказывали явные упреки к руководству республики: «Почему не уберегли, если знали, что нечто подобное готовится и может произойти?!»
Украинская же сторона была ожидаемо не оригинальна в своих версиях. Их было две и обе противоречили друг другу с самого начала. Адепты учения о всесокрушающей силе украинского оружия бахвалились и кичились умениями и способностями спецагентов СБУ, которые умеют проникнуть в самый центр Донецка, чтобы осуществить намеченный план. Вторая же часть украинского «медиасопротивления» на разные голоса утверждала, что «Моторолу убили свои». Заметим, тезис знакомый еще с 2014 года, когда те же люди клялись в том, что «Донецк обстреливает сам себя».
Безусловно, обращать внимание на эскапады украинской пропагандистской машины — последнее дело, но все же приходится признать, что гибель Моторолы стала не только личностной, но и весьма значительной имиджевой потерей для ДНР. С самого начала военных действий в Донбассе, еще с весны 2014 года под Славянском, Моторола завоевал популярность в социальных сетях и интернете как яркий, бесстрашный и «безбашенный» боец сопротивления.
Видео о боях, которое Моторола сам снимал экшн-камерой, закрепленной у него на боевом снаряжении, набирало рекордное число просмотров на популярных видеохостингах. Интервью — и короткие, и обстоятельные — разлетались по сети и сопровождались бесконечными ветками комментариев. Сюжеты на ТВ с ним делали рейтинги телеканалам. Таковы реалии нашего времени, которые предполагают, что война нынче ведется не только на полях сражений, но и в информационном поле, и вот там-то Моторола сразу занял передовые и выгодные позиции.
Очень быстро Арсен Павлов стал негласным «брендом» всего донбасского ополчения. Но следует отметить, что при всей важности информационной составляющей имиджа Павлова-Моторолы, его достоинства как бойца и командира «Спарты» — одного из известных подразделений вооруженных сил ДНР — мало кто решался отрицать.
«Спарта» принимала участие в боях за Иловайск и донецкий аэропорт, за ней закрепилась репутация боеспособного и в чем-то даже дерзкого отряда. Сам Моторола непосредственно принимал участие в вооруженных действиях, был несколько раз ранен. Это давало повод противной стороне заявлять о том, что «террорист Арсен Павлов наконец-то ликвидирован», но всякий раз такие слухи опровергались очередным интервью из больничной палаты, из дома или даже с боевых позиций.
К слову, проходя лечение после очередного ранения, совершая запланированный визит в Донецкую травматологию 24 июня 2016 года, Моторола пережил очередное покушение на свою жизнь. Мина была заложена у въезда на территорию лечебного учреждения и сработала в тот момент, когда кортеж с Арсеном Павловым проезжал через ворота больницы. Взрывом тогда посекло стены находящихся рядом зданий и припаркованные авто, кое-где вылетели окна, но раненых и убитых, к счастью, не было. И случай этот далеко не единичный.
Собственно, вот это постоянное балансирование между жизнью и смертью, слишком уж явное возвышение над общим информационным фоном, заставляло общество следить за Моторолой как за канатоходцем, который идет по тонкой проволоке, с трудом удерживая равновесие.
И вот то, чего боялись сторонники и ждали враги, случилось.
Одновременно с появлением версий, объясняющих гибель Моторолы, общество разделилось на два лагеря по признаку: найдут или не найдут, в итоге, убийц. Нужно признать, что деление это было очень неравномерным. В то, что следствие по делу об убийстве Моторолы будет успешным, изначально верило не так много народа, по сравнению с тем, сколько было тех, кто придерживался противоположной точки зрения. Нужно признать, что на стороне скептиков и пессимистов было слишком много аргументов «за».
Самый главный из них — ведущаяся по сей день необъявленная война Киева против Донбасса. А война сама по себе предполагает резкое повышение криминального фона, что осложняет работу следствия: появляется много людей с оружием, увеличивается толерантность общества (а особенно отдельных его представителей) к насилию, линия фронта становится чертой, за которой легко спрятаться и от следствия, и от правосудия. Кроме того, даже не очень длинная история конфликта на Донбассе уже содержит в себе несколько кровавых резонансных эпизодов, приведших к гибели людей — одного или нескольких, и при этом виновные не были ни найдены, ни наказаны.
Тем неожиданнее прозвучали слова главы ДНР Александра Захарченко, который, накануне годовщины гибели Моторолы, сказал, что «скоро МВД ДНР сделает заявление относительно хода расследования гибели Палова. Все, кто причастен к его смерти, задержаны, не пойман только один человек. По этому поводу будет делать заявление глава МВД Республики».
Теперь остается ждать обещанного комментария со стороны министра Алексея Дикого, который должен предать огласке и имена задержанных, и предполагаемые мотивы преступления.
Поимка предполагаемых преступников, вину которых очевидно должен доказывать суд, кроме всего прочего, создает важный казус в истории всего конфликта на Донбассе. Большой резонанс, получивший в обществе факт убийства Моторолы, заставляет особо пристально следить за тем, какой приговор будет вынесен лицам, о задержании которых говорил глава ДНР.
Уже сейчас можно предположить, что в случае, если суд вынесет обвинительный приговор, то грозить им будет высшая мера наказания — расстрел — санкция, предусмотренная действующим уголовным законодательством ДНР.
Утверждать это позволяет заявление Александра Захарченко по поводу фигурантов и организаторов другого террористического акта, совершенного на днях в Донецке.
Напомним, что не так давно в центре города было осуществлено покушение на министра доходов и сборов ДНР Александра Тимофеева («Ташкента»), а спустя некоторое время стало известно о том, что лица, причастные к организации теракта, задержаны. Огласке были даже преданы их имена: Игорь Евтюшин и Денис Дерпишин. На пресс-конференции диверсанты рассказывали о том, как и кто давал им задание убить Тимофеева, и как была налажена их подрывная работа в ДНР.
Позже, комментируя это событие в интервью нашему изданию, Александр Захарченко сказал: «Мы поймали диверсантов, которые с ЛНР пришли. Скорее всего, эти диверсанты у нас будут расстреляны. Власть должна показать зубы, а то у нас потом начнутся безбоязненные предательства».
Подобное, явно изменившееся в сторону ужесточения отношение ДНР к задержанным преступникам, ставит ряд других важных вопросов, в том числе относительно характера будущих отношений между ДНР и Украиной в рамках Минского процесса.
До сих пор, несмотря на продолжающийся горячий военный конфликт и, практически, ежедневную гибель военнослужащих на позициях, создавалось ощущение, что все попавшие в плен, но выжившие, а после дождавшиеся суда и приговоренные к различным срокам заключения, все же входят в некие группы потенциально обмениваемых лиц. И, рано или поздно, каждое такое заключение закончится освобождением и обменом. Пусть перспективы подобного исхода туманны и умозрительны, многие пленные и осужденные находятся в местах лишения свободы не по одному году, некоторых из них просто нет в списках, все же пока человек жив — надежда на его освобождение существует. А вот, после того как расстрельный приговор будет официально приведен в исполнение — нет.
Если это произойдет, и благодаря суду над диверсантами, процесс обмена пленными наконец сдвинется с места, и кто-то вернется домой из украинского плена, это будет значить, что Арсен Павлов сражается за Донбасс даже сегодня, спустя год, после своей трагической гибели.
