Нарочитая «политкорректность» как всеобщая и глобальная норма общения давно утомила. Новый цивилизационный стандарт, который выводит за скобки приемлемого для образованного человека вокабуляра давно привычные слова и термины, иногда поражает своей излишней требовательностью. Чего стоит, например, негласный запрет на понятие, обозначающее человека с темным от рождения цветом кожи. Сиди теперь и думай, нужно ли отдавать на перелицовку литературным редакторам известную строфу Маяковского «да будь я негром преклонных годов и то, без усилья и лени…», если четвертое от начала фразы слово нынче крайне не рекомендовано к употреблению.
Примеров таких масса и каждый из них, принуждая сужать рамки привычного лексикона, заставляет общество тихо бурчать по поводу засилья той самой «политкорректности», как бурчат школьники и прочая детвора на слишком уж строгого, да еще и склонного к пуританству, педагога.
Признавая, отчасти, справедливость такого ропота, все же скажем и о другом. Упомянутая речевая упредительность родилась не на пустом месте и, как бы ни стесняла она прежнее общепринятое словоупотребление, причиняя при этом существенный дискомфорт, на подобную перманентную деликатность, как стандарт общения, существует объективный социальный заказ.
Необходимость проявлять максимальную, иногда даже избыточную учтивость при артикуляции межнациональных отношений, до последнего демпферировать и смягчать формулировки, возникла не на пустом месте. Мировое сообщество, пережившее или наблюдавшее только в новейшей своей истории несколько случаев масштабного геноцида, когда число убитых или ущемленных в правах лиц, достигало миллионов, пришло к пониманию того, что рвы, заполненные телами представителей «негодной нации», начинают копать словом. Активисты с лопатами приходят потом. Ну, а когда уничижительная терминология и интонации от уличных хамов и бесноватых обывателей перекочевывают в риторику первых лиц, можно гарантированно утверждать — на помощь самодеятельным землекопам государство прислало экскаватор и не один. Вот, что-то подобное и произошло на этой неделе в украинской столице.
«Как на призыв «кто не скачет», так подпрыгивают выше всех. А как до голосования за очевидный украинский интерес — как будто «пороблено». А у некоторых вообще из-под вышиванок выглядывают косоворотки, на головах — торчат кокошники». Именно так отреагировал президент Украины Порошенко на то, что т.н. «Закон о реинтеграции Донбасса» был не проголосован в первый день обсуждения. Отреагировал не в эмоциональной реплике, впопыхах отвечая на вопрос журналиста, подловившего главу государства в коридорах парламента. И не в дискуссии с оппонентом, когда нахлынувшие эмоции заставили потерять самообладание и совершить, пусть и выдающую с головой внутреннее отношение к происходящему, но все же оговорку. Отнюдь. Эскапада о косоворотках и кокошниках была предварительно написана спич-райтером, вычитана, согласована и заведена на телесуфлер, с которого Порошенко и прочитал ее с характерными для него назидательными интонациями «отца нации». Более того, именно эта часть «промовы» потом была отстенографирована и выложена на страницу главы Украины в социальной сети. Стало быть, именно на этом аспекте нынешнее украинское руководство хочет сделать дополнительный акцент.
Что же такое «косоворотка и кокошник», брезгливо-презрительно сорвавшиеся с губ Петра Порошенко? Почему именно эти слова он предпочел выбрать в качестве некоего обобщающего, для врагов современной Украины, термина? Исключительно ли Россию он имел ввиду? Очевидно, что нет.
Уничижительное цитирование в негативной коннотации традиционных элементов русского народного костюма — это прямое указание на то, что сейчас, по мнению киевского политического руководства, врагами Украины являются русские люди как таковые. Которых, когда станет нужно, определят не по косоворотке и кокошнику, а по «пятой графе». По характерному говору. По форме лица. По окончанию фамилии. По месту рождения. Как угодно, способов много. Но главное, русский — значит враг.
Безусловно, позиционирование Российской Федерации, как главного и единственного недоброжелателя, Украине началось не вчера и не останавливается ни на минуту по сей день. Преуспевают нынче в этом все, кого Киев командировал на идеологический фронт. «Путин, ФСБ, регулярные войска, оккупанты, Кремлевские башни…» Список понятий, которые изо дня в день заколачивают в голову украинскому обывателю весьма обширен. Не время и место этот реестр опровергать, соглашаться с ним либо нет — в данном случае важно другое. Эти и другие слова, имена собственные и нарицательные, ранее все же обозначали Российское государство, но не апеллировали напрямую к русскому народу.
Безусловно, националистическая риторика, определявшая русских врагами всего живого на Украине, с первых дней попытки майданного переворота присутствовала в местном информационном поле и до сих пор циркулирует там в избытке, но все же озвучивать ее было доверено лицам второго эшелона и ниже: политикам и депутатам, полевым командирам и общественным активистам, прочей шушере. Напрямую, царственным перстом указать на русских, как на некую «пятую колону» и провозгласить «Ату его!» — подобное случилось впервые. Не нужно быть пророком и предсказателем, чтобы предвидеть: сигнал, который был подан с вершины украинского политического Олимпа, будет непременно услышан и недвусмысленно истолкован бойцами идеологического и не только фронтов, которые, что и говорить, ждали такого четкого и недвусмысленного «разъяснения» с самого начала.
Указание, заметим, очень актуальное и востребованное. Ведь, сегодня вся сила украинского государства сосредоточена на маргинализации, дефрагментации и уничтожении существующей там русской общины. Даже вынужденно оправдываясь перед финалистами всеукраинского конкурса учителей Global Teacher Prize Ukraine за языковую украинского государства, Петр Порошенко сказал: «Мы не просто защитили украинский язык, но и на самом деле никоим образом не ограничили языки национальных меньшинств ни венгерский, ни словацкий, ни румынский». Русских среди перечисленных нет.
